Две портретные характеристики. Но как много говорят они о внутренней деградации героя.
Тяжелое душевное состояние, постепенно прогрессируя, доводит Прохора до безумия и самоубийства.
Распад личности Прохора Шишков мотивирует не какими-то непостижимыми внутренними причинами, а ходом самой жизни, социальными противоречиями, в которых запутался мир Громовых. Душевное равновесие Прохора нарушается, потому что сопротивление и забастовка рабочих становятся опасными, лишают его возможности получать бешеные прибыли, потому что конкуренция подрывает мощь его предприятий, потому что образование акционерного общества выбивает почву из-под ног. Никакие усилия, подкупы, угрозы уже не помогают.
Однако нельзя считать оправданным то исключительное внимание, какое В. Шишков уделяет описанию душевной болезни Про хора Громова. Писатель без особой нужды подробно останавливается на всех ее проявлениях и симптомах — на бредовых речах, мании самовосхваления, галлюцинациях, приступах бешенства, покушениях на жизнь жены и дочери, «беспричинной» тоске и бегстве к пустынникам и т. д. Вся эта патология уводит от магистральной темы романа — социальной борьбы. Логический конец деятельности Прохора должна была положить не биологическая, а социальная смерть: смертный приговор, ему несла революция.
Раскрывая характер Прохора, Шишков использует и образы-символы. Прирученный волк в романе как бы олицетворяет сущность Прохора:
«Волк и Прохор — одно. Волк — животное хищное. За волками охотятся, волков истребляют. А вот Прохоры Громовы живут всласть, безвозбранно. Закон, ограждающий от Прохоров Громовых стадо людей, — лицемерен, продажен, слаб».
Таким же символом является сорокасаженная башня, царящая над тайгой и выражающая горделивые замыслы Прохора, жажду безраздельно господствовать над людьми.
Реалистическая символика — один из излюбленных Шишковым приемов типизации.
С большим мастерством выписаны в романе и те, кто составляет ближайшее окружение Прохора, — мелкие хищники, являющиеся послушными исполнителями его воли, его подручными и соучастниками легального ограбления трудящихся.
Сюжетно тесно связан с Прохором Громовым пристав Амбреев. Амбреев оберегает своего «друга» Прохора от гнева рабочих и в то же время ловко шантажирует его, чтобы сорвать крупный куш; днем он — слуга «царя и отечества», ночью — фальшивомонетчик и бандит.
В. Шишков намеренно подчеркивает низменное, животное и в характере и во внешности пристава. Вот Амбреев ведет очередное наступление на Прохора:
«Пристав выкатил глаза, запыхтел и сердито ударил каблук в каблук. — Сма-а-три, молодчик!.. — погрозил он пальцем и захохотал, его усы в деланном смехе взлетели концами выше ушей, глазки спрятались, красные щеки жирно, по-злому, дрожали. Вдруг глаза вынырнули, округлились, остеклели, рот зашипел, как у змеи: — Прохор Петрович!
Прохор отбросил кресло, сжал кулаки, шагнул к приставу.
Пристав задом попятился к двери, открыл дверь каблуком, просунул зад с брюхом в проход на лестницу».
Другие сатирические средства автор находит для изображения инженера Парчевского, состоящего на службе у Громова. В противоположность приставу, он отличается внешним лоском и изысканными манерами, «тонок в обхождении и в талии», как замечает о нем автор, определяя этим ироническим каламбуром и характер персонажа и свое отношение к нему. Его характеристику автор строит на противопоставлении внешнего внутреннему. У Парчевского белые холеные руки, грация родовитого шляхтича, высокопарная речь, «мягко-женственные губы и подбородок», но он, как и Амбреев, человек без чести и без совести, способный за деньги лжесвидетельствовать и выполнять самые гнусные поручения Прохора.
В лице жандармского ротмистра фон Пфеффера В. Шишков рисует типичного представителя охранки, постоянно ищущего крамолу и бросающегося на всякие бумажки, как «пес на кусок мяса». Массовый расстрел рабочих для него — лишь удобный случай, чтобы выслужиться и получить долгожданный чин полковника. Рассказывая о нем, В. Шишков подчеркивает одну внешнюю деталь, чтобы с ее помощью объяснить характер в целом. Он много раз упоминает о длинной сабле ротмистра, которая «катается на колесике по полу, чиркает пол». Но она по-разному «чиркает», в зависимости от душевного состояния ротмистра, — то надменно и уверенно, когда ротмистр чувствует себя в силе, то снисходительно, когда он разыгрывает из себя либерала, то разочарованно и уныло, когда его отстраняют от должности. «Длинная сабля катилась за ротмистром, чиркала по камням мостовой: черт знает… черт знает… черт-черт-черт…»
Многие образы — губернатор, чиновники, купцы, приказчики — даны в нарочито шаржированном плане.
В. Шишков пользуется для характеристики всех этих персонажей обычно средствами гротеска. Подчеркивая авантюризм и низость Парчевского, пустое тщеславие американского инженера Кука, помпадурскую ограниченность губернатора Перетряхни-Островского, ничтожество приказчика Сохатых и др., писатель создает яркие сатирические портреты. Вот один пример. Парчевский хочет заслужить любовь благочестивой Нины, приняв на веру слух о смерти Прохора и рассчитывая на миллионы «вдовы». «Нина подошла к переднему углу и стала перед иконой на колени. Инженеру Парчевскому пришлось проделать то же самое. Нина стукнулась лбом в землю, Парчевский — тоже, стараясь удариться погромче. Нина вздыхала, вздыхал и Парчевский, Нина шептала молитвы, шептал молитвы и Парчевский».
Иными красками пользуется писатель, рисуя жену Прохора Нину. Ее подлинное лицо раскрывается не сразу. Вначале Нина, видимо, искренне противится откровенно хищному и циничному наступлению Прохора на рабочих и даже защищает их. Она очень благочестива, с рвением занимается благотворительными делами. Но в дальнейшем «гуманные» поступки Нины трактуются автором как обычная маскировка. С каждой главой все более обнаруживается, что разница во взглядах Прохора и Нины имеет внешний и несущественный характер, что все либеральничанье ее является лишь средством смягчения противоречий между предпринимателем м рабочими. Как явно фальшивые, воспринимаются и ее «угрызения» совести и истерические самобичевания: «Я скверная, я ничтожная, я не способна на подвиг».
Нина, наконец, забрасывает «глупые свои затеи» и открыто становится на путь мужа. К концу романа полностью разоблачается лицемерие этой сердобольной барыньки, становится ясным, что все ее добродетели являются только особым выражением того же классового эгоизма, что и у Прохора.
Вот почему и при характеристике Нины писатель пользуется «лирическими приемами. Интересна сцена ссоры Нины с Прохором.
«Нина вся взвинтилась и, сверкнув глазами, грохнула чайной чашкой об пол. Прохор легким взмахом руки смахнул на пол стакан. Нина швырнула молочник. Прохор сшиб с самовара чайник. Нина, вся задрожав, сбросила вазу с вареньем. Прохор хватил об пол сахарницу.
Все было перебито. Осколки — словно окаменелый, опавший цвет яблонь. Прохор поволок Нину за руку к буфету, раскрыл дверцы:
— Бей! Твоя очередь.
Нина, всхлипнув, швырнула два блюдца. Прохор схватил и грохнул об пол саксонский судок с горчицей и перцем.
Нина истерически взвизгнула:
— Мужик! Нахал! Он всю посуду перебьет…»
Эта сцена — меньше всего простая зарисовка купеческого быта. Здесь все утрировано и социально заострено. Комически осмысляется своеобразный дуэт громителей посуды, выполняемый по программе, со строгим соблюдением очередности. Ссора произошла из-за протеста Нины против жестокой эксплуатации Прохором рабочих, но автор явно уравнивает обе стороны, ставит Нину в один ряд с Прохором.
Много внимания уделено в романе тяжким условиям жизни и труда рабочих и их борьбе. Ничуть не приукрашивая нравы, царящие па приисках, с реалистической прямотой рассказывая о пьянстве, избиении женщин, ругани, распущенности, В. Шишков совершенно по-новому, сравнительно с предыдущими своими произведениями, изображает жизнь и действия масс. В «Тайге» и «Ватаге» социальное недовольство людей труда выливается в анархические, неорганизованные выступления, классовые же истоки движения вскрываются недостаточно или неверно.
В «Угрюм-реке» действия масс имеют целенаправленный характер. Дух протеста, ненависть к угнетателям, недовольство, вначале глухое и стихийное, под влиянием агитаторов перерастают в сознательные революционные настроения и действия. Значительная часть рабочих идейно закалилась в борьбе, пришла к политической зрелости. Впервые рабочий класс изображается писателем серьезной политической силой. Характеры рабочих — Филата, землекопа Кувалдина, слесаря Петра Доможирова, мукосея Ваньки Пегого и многих других — вырисовываются, главным образом, в столкновениях с хозяином, которого они все одинаково ненавидят и свои чувства в разговорах с ним выражают смело и дерзко.
Писатель показывает организаторов рабочего движения, которые вводят в берега свободолюбивую, но иногда «крайне своевольную» массу — барачных старост, выборных, «политиков», агитаторов-«разговорщиков».
Эта руководящая верхушка не была однородна по своим взглядам. Между отдельными руководителями движения существовали разногласия. Мы видим, наряду с настоящими революционерами, звавшими к непримиримой борьбе, и соглашателей. Таким именно является в романе Протасов, главный инженер громовских предприятий. Протасов считает себя социалистом и революционером, политическим противником Прохора Громова. Он стремится завоевать популярность среди рабочих, участвует в конспиративных собраниях, распространяет нелегальную литературу. Протасов до поры до времени выглядит субъективно честным человеком, но вот назревает забастовка, и Протасов обнаруживает свое настоящее лицо. Он всячески убеждает рабочих воздержаться от решительных действий под тем предлогом, что «нет надлежащей подготовки», «не накоплены силы» и т. п.
Своеобразна речь Протасова. Обычно ей свойственна книжная лексика, подчеркнутая размеренность фразы, безапелляционность суждений. Но в решительные моменты, когда нужно ясно определить свои политические позиции, Протасов начинает говорить уклончиво и двусмысленно. На нелегальном собрании рабочих Протасов ухитряется высказываться и против забастовки и за нее: «Товарищи! Забастовки — орудие верное, но нужны, товарищи, деньги на жизнь. У вас же такого капитала нет… Правда, я и некоторые мои товарищи могли бы оказать вам кой-какую поддержку… Но ведь это