Это становится очевидным также в языке. Язык принадлежит к собственности, к своеобразию, к доле наследства, к отечеству человека, которое достается ему, хоть он и не знает его изобилия и богатства. Язык подобен не только саду, цветами и плодами которого наследник подкрепляется вплоть до старости; он также одна из больших форм для всех благ вообще. Как свет делает мир и его образование видимым, так и язык делает их понятными в самом сокровенном, и нельзя представить мир без языка как ключа к сокровищам и тайнам мира. Закон и господство в видимых и даже невидимых царствах начинаются с наименования. Слово — это материал духа и как таковой оно служит для самого смелого наведения мостов; в то же время это наивысшее средство поддержания власти. Всем захватам земель в реальности и в мыслях, всем строениям и военным дорогам, всем столкновениям и договорам предшествуют откровения, планирования и заклинания в слове и в языке, и стихотворение. Можно даже сказать, что есть два вида истории, один в мире вещей, другой в мире языка; и этот второй включает не только более высокий взгляд, но и более действующую силу. Даже пошлое должно всегда оживать от этой силы, даже если оно превращается в насилие. Но страдания проходят и преображаются в стихотворении.
Это старая ошибка, что из состояния языка можно сделать вывод, нужно ли ожидать поэта или нет. Язык может находиться в полном упадке, и поэт может выступить из него как лев, который приходит из пустыни. Так же и после прекрасного цветения могут отсутствовать плоды.
Язык не живет по собственным законам, иначе грамматисты правили бы миром. В своей первопричине слово — это больше не форма, не ключ. Оно становится идентичным с бытием. Оно станет творческой властью. И в этом кроется его огромная, никогда не пригодная к извлечению выгоды сила. Здесь происходит только сближение. Язык плетется вокруг тишины, как оазис ложится вокруг источника. И стихотворение подтверждает, что вход во вневременные сады удался. От этого живет время тогда даже в эпохах, в которых язык опустился до средства техников и бюрократов, и где он, чтобы симулировать свежесть, пытается взять заимствования из жаргона, он остается в своей статической силе совсем неослабленным. Серое, распыленные пристает только к его поверхности. Тот, кто копает глубже, в каждой пустыне достигает водоносного слоя. И с водой поднимается новое плодородие.
ОБЗОР
1. Вопросы, которые направлены к нам, упрощаются и обостряются.
2. Они настаивают на альтернативе «или — или», как на это намекают выборы.
3. Свобода говорить «нет» планомерно ограничивается.
4. Она должна иллюстрировать превосходство спрашивающего
5. и стала рискованным предприятием, на которое, вероятно, решается один человек из ста.
6. Это рискованное предприятие осуществляется в тактически неверном месте.
7. Это не должно быть возражением против его этического значения.
8. Уход в лес представляет собой новый ответ свободы.
9. Свободные люди сильны даже в крохотном меньшинстве.
10. Время бедно великими мужчинами, но оно порождает типы.
11. Из-за угрозы формируются маленькие элиты.
12. Наряду с обоими типами рабочего и неизвестного солдата появляется третий тип — партизан.
13. Страх
14. может преодолеваться одиночкой,
15. если он познает себя в своей силе.
16. Уход в лес как свободное поведение в катастрофе
17. независимо от политико-технических передних планов и их группировок.
18. Он не противоречит развитию,
19. а несет в него свободу благодаря решению одиночки.
20. В нем человек встречается с самим собой в своей неразделенной и неразрушимой субстанции.
21. Эта встреча изгоняет прочь страх смерти.
22. Здесь церкви также могут давать только содействие,
23. потому что человек в одиночку принимает свое решение,
24. и теолог хотя и может довести до его сознания его положение,
25. но, однако, не мог бы его из этого положения вывести.
26. Партизан переходит через нулевой меридиан своими силами.
27. В областях врачевания,
28. права
29. и применения оружия суверенное решение остается за ним.
30. Он также в моральном отношении не действует в соответствии с доктринами
31. и оставляет за собой признание законов. Он не принимает участие в культе преступления.
32. Он сам принимает решение о виде и утверждении его собственности.
33. Он осознает недостижимую глубину,
34. из которой также и слово снова и снова наполняет мир.
И в этом лежит задача для «Здесь и сейчас».
Эта книга при ее первом появлении в 1951 году была понята как программный труд революционного консерватизма, или также как «сборник для духовно-политических партизан». Наряду с рабочим и неизвестным солдатом Юнгер представил тут третий модельный вид, партизана, который в отличие от обоих других принадлежит к «здесь и сейчас». Лес — это место сопротивления, где новые формы свободы используются против новых форм власти.
Под понятием «ушедшего в лес», «партизана» Юнгер принимает старое исландское слово, означавшее человека, объявленного вне закона, который демонстрирует свою волю для самоутверждения своими силами: «Это считалось честным и это так еще сегодня, вопреки всем банальностям».