Словно повинуясь совету признанного мэтра драматургии, Конгрив "начинает заново" и обращается к жанру доныне ему незнакомому: он создает либретто к оперно-балетному представлению, "маске", "Суд Париса". Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Стихия музыки всегда была близка Конгриву. Он обучался игре на различных инструментах еще в годы пребывания в Тринити-колледже, стал участником любительского оркестра юридической корпорации Миддл-Темпл. Тесная дружба связывала Конгрива с такими композиторами эпохи, как Генри Перселл, Джон Эккелз, Годфри Фингер, Джон Уэлдон. Частыми и желанными гостями в доме Конгрива были певцы Джеймс Бауэн и Арабелла Хант. Даже в частной и деловой переписке Конгрива нет-нет да и мелькнет "музыкальный образ": то он сравнивает застывшие и красные от мороза носы лондонцев с фаготами, то бездушных и черствых людей - со скрипками, у которых оборваны струны {William Congreve. Letters and Documents, p. 13}.
В 1700 г. "Лондон газетт" объявила конкурс на лучшую музыку к либретто Конгрива, установив первую премию в размере 200 фунтов. Победителем конкурса стал известный композитор Джон Уэлдон, вторую премию получил Джон Эккелз, который и ранее сотрудничал с Конгривом, сочинив музыку к комедиям "Любовь за любовь" и "Так поступают в свете" {Об этом см. подробно: И. В. Ступников. Английская драматургия и музыка конца XVII столетия. В кн.: "Литература и музыка". ЛГУ, 1975, с. 53-74.}. Премьера "Суда Париса" состоялась в 1701 г. в театре Дорсет-Гарден. Конгрив с радостью сообщает об успехе спектакля своему другу Джозефу Килли, описывая театр, публику, актеров {К жанру оперного либретто Конгрив возвратился еще раз в 1707 г., написав текст и стихи к опере "Семела", музыку к которой сочинил Джон Эккелз. Впоследствии либретто Конгрива использовал Гендель (1744, театр Ковент-Гарден).}. Роль Венеры исполняла любимая актриса драматурга Энн Брейсгердл, вокальные способности которой не уступали ее драматическому таланту.
В 1703 г. в личной жизни Конгрива происходят значительные изменения: он знакомится с Генриеттой, герцогиней Мальборо, леди Годолфин, и становится ее близким другом. Чувство было взаимным. Несмотря на протесты матери, энергичной и влиятельной герцогини Сары Мальборо, Генриетта навсегда связывает свою жизнь с Конгривом. Спустя несколько лет у них родилась дочь {См. подробно: Kathleen M. Lynch. A Congreve Gallery. Cambridge (Mass.). 1951. p. 59-90, 91-109.}.
Жизнь Конгрива поистине начинается заново. Вялость, апатия сменяются подъемом душевных сил. Вместе с Джоном Ванбру и Уильямом Уолшем Конгрив принимается за перевод комедии Мольера "Господин де Пурсоньяк" {Английский вариант комедии назывался "Сквайр Трелуби".}; пишет прологи и эпилоги к драматическим и оперным спектаклям, сочиняет стихи.
В декабре 1704 г. Конгрив вместе с драматургом и архитектором Джоном Ванбру становится владельцем Театра Королевы в Хеймаркете, выстроенного по проекту самого Ванбру. В королевском указе отмечалось, что новая труппа комедиантов создается с единственной целью "исправить пошатнувшиеся нравы века и способствовать очищению английской сцены от безнравственности и порочности". Комедианты должны были исполнять "для удовольствия и на радость ее королевского величества комедии, трагедии, оперы, интермедии, а также другие театральные и музыкальные представления" {A. Nicoll. A History of English Drama. 1660-1900. Cambridge, 1969, vol. II, p. 275.}. В помещении Хеймаркета работали практически две труппы - драматическая, возглавляемая Томасом Беттертоном, и оперная, состоявшая в основном из певцов-итальянцев, прочно обосновавшихся к тому времени в Лондоне и пользовавшихся популярностью, главным образом, в придворных и аристократических кругах. Но театр в Хеймаркете не оправдал надежд своих владельцев: его акустика годилась лишь для оперных спектаклей, голоса драматических актеров звучали, по словам Колли Сиббера, как "эхо в куполе собора во время многолюдной службы" {Colley Gibber. The Apology, p. 173.}. Вскоре драматической труппе театра пришлось вернуться в помещение Линколнз-Инн-Филдза.
Связи Конгрива с "Кит-Крт" клубом не прекращались. Благодаря помощи друзей-вигов он получил акциз на продажу вина, а несколько позже, в 1714 г. - место секретаря по делам Ямайки, что приносило 700 фунтов в год, сумму по тем временам немалую.
В десятые годы Конгрив много работает: сочиняет оды, новые прологи к своим комедиям, переводит третью книгу "Науки любви" Овидия, пишет теоретический трактат о пиндарической оде.
В эти же годы Конгрив сближается с участниками литературного объединения, известного под названием Клуба Мартина-Писаки, зародившегося в 1713 г. В состав этого объединения входили Свифт, Поп, Арбетнот, Болинброк, молодой Гей. Конгрив нередко присутствовал на заседаниях клуба. Для создания внутреннего единства необходимо было найти тот центр, вокруг которого располагались бы все литературные материалы. Этим стержнем явился образ Мартина-Писаки (заимствованный членами клуба из комедии Джона Драйдена "Мартин-Недотепа"), "...человека не без способностей, который занимался многими науками и искусствами, но ни в чем, однако, не достиг совершенства". Мартин-Писака становится автором многочисленных пародий, сатирических обозрений. Его подпись стоит под трактатами невежественных авантюристов.
Английское просветительство не было однородно по своим задачам. "Великие остроумцы" начала XVIII столетия отличались друг от друга отношением к современному обществу и государственному строю. Одни из них (Аддисон, Стиль) пытались перевоспитать людей путем моральной проповеди и лишь осторожно и с оговоркой отмечали недостатки политического строя. Другие (Свифт, Арбетнот, Гей) стремились вскрыть перед читателем пороки современного общества, которое представлялось им весьма далеким от совершенства.
Различие этих взглядов на пути развития общества отразилось на оценке роли сатиры как метода критики современного общества. Согласно Свифту и авторам, державшихся его взглядов, - сатира самое сильное средство для исправления общества. Свифт, как известно, подвергал жестокому критическому анализу все стороны современной ему действительности. Аддисон и Стиль являлись сторонниками мягкой сатиры. Аддисону были чужды стремления тех, кто "вскрывал слабости и недостатки человеческого разума и духа". Стиль полагал, что сатирик должен быть мягким и добросердечным и руководствоваться, прежде всего, сочувственным отношением к окружающим его людям. Конгрив разделял взгляды представителей второго, менее радикального направления, считая, как Аддисон и Стиль, что нравы общества следует исправлять с помощью шутки, иронии, насмешки. В 1711 г. Конгрив написал для журнала "Болтун" (Э 292) эссе, которое Свифт рекомендовал прочитать Стелле: "...это очерк о негодяе, который разбогател и решил обзавестить собственным гербом и парой родственников с Флит-дитч. Неплохо написано и будет напечатано через два-три дня. Если вы любите такого рода литературу, то очерк позабавит вас" {J. Swijt. Journal to Stella, p. 191.}.
Остаток жизни Конгрив проводит в доме на Суррей-стрит, неподалеку от Стрэнда, деля время между литературной работой и перепиской с друзьями. В 1710 г. он подготовил и издал трехтомное собрание своих сочинений, куда впервые включил все четыре комедии. В эту пору Конгрив окружен почетом, к нему относятся как к главе литературной "гильдии". Многие писатели и поэты, среди них Аддисон, Стиль, Поп, посвящают драматургу свои произведения.
В 1717 г. Конгрив пишет предисловие к шеститомному изданию "Драматических произведений" Драйдена, публикует перевод десятой книги "Метаморфоз" Овидия, тремя годами позже сочиняет два "комических рассказа в стихах", сюжеты которых заимствованы из басен Лафонтена и новелл Маргариты Наваррской.
Последнее поэтическое произведение Конгрива, "Послание к виконту Кобхэму", написано за год до смерти. Это стихотворение исполнено философских раздумий над смыслом жизни, над поисками правды. В нем звучат ноты усталости, разочарования, грусти:
Мой друг, отрекся я без сожалений
От суетных забот и треволнений;
Строй жизни ровен стал теперь и тих:
Дышу, гляжу, порой слагаю стих.
Вполне доволен я своим уделом
И духом бодр, хотя слабею телом.
На мир я не дивлюсь: грешат юнцы
Точь в точь как наши деды и отцы,
Ведь добродетель та же, что и прежде,
Порок все тот же, лишь в иной одежде.
Мечта, что Золотой наступит Век,
Наивна, - неизменен человек {*}.
{* William Congreve. The Mourning Bride, Poems and Miscellanies. Ed. by Bonamy Dobree. London, 1928, p. 402. Перевод М. Донского.}
Автор слишком хорошо знал, "как поступают в свете", чтобы питать какие-либо иллюзии по поводу "золотого века".
Конгрив умер на 58-м году жизни, 19 января 1729 г. 26 января гроб с его телом был установлен в Иерусалимской палате, одной из комнат так называемого дома аббата, небольшого здания, словно прилепившегося к величественному фасаду Вестминстерского аббатства. Проститься с телом пришли многие лондонцы, люди разных поколений: одни почтили память замечательного драматурга, автора сатирических комедий, остроумно и едко высмеивавших нравы ушедшей эпохи, другие отдали последний долг джентльмену, в течение многих лет считавшемуся непререкаемым авторитетом в литературных кругах Лондона.
Конгрива похоронили в западной части южного нефа аббатства. На его могиле памятник, установленный Генриеттой, герцогиней Мальборо.
Конгриву не исполнилось и двадцати лет, когда была поставлена его первая комедия "Старый холостяк". Как известно, пьесу в черновом варианте просмотрел Драйден и сделал ряд замечаний.
Комедия, сочиненная "остроумцем", рассказывает об "остроумцах", их забавах, проделках и любовных приключениях. "Остроумие" чувствуется во всем: в диалогах, в использовании сравнений и метафор, в построении образов, в структуре самой комедии. Все здесь в избытке: сюжетные линии (их - пять), характеры, образы: энергия молодости создавала в изобилии, а опыта, который подсказал бы, как сократить, что убрать, не хватало. Неопытность чувствуется и в стремлении во что бы то ни стало поразить - неожиданным "равнением, игрой слов, смелым параллелизмом. Нехватка драматур