Оливер Т. Мид выпрямился и взмахнул рукой. Миссис Бракс прижала руки к груди и сказала;
— Не ссорьтесь, не надо. Давайте поговорим, подумаем, только не ругайтесь. Вы думаете, мы, правда, не сможем заставить его вернуться?
Мистер Мид откинулся на спинку кресла и взглянул в несуществующее окно.
— Может быть. С другой стороны, может, и нет. Я хочу верить, что что-нибудь — что-нибудь! — есть в 2458 году, кроме преступной безответственности. Они пригласили нас посетить их время и теперь не прилагают всевозможных усилий убедиться, что мы вернулись в целости и сохранности по окончании двух обещанных недель… кроме того, что будет с их людьми, посетившими наше время, с той пятеркой, с которой мы обменялись? Если мы застрянем здесь, они застрянут в 1958 году. Навсегда. Любое правительство, достойное носить это название, должно защищать своих граждан. Без этого оно менее, чем никчемно; драть налоги, плодить бюрократию, это… это точно преступно!
Дерзкое личико Мэри Энн Картингтон кивало при каждом ударе его кулака о красный кожаный подлокотник.
— Только правительство здесь, кажется, состоит из одних машин. Как можно спорить с машинами? Единственный правительственный человек, которого мы здесь видели с тех пор, как прибыли, это мистер Сторку, официально пригласивший нас в Соединенные Штаты Америки 2458 года! А он, кажется, не очень интересуется нами. По крайней мере, он не показывает никакого интереса.
— Вы имеете в виду руководителя Протокола Департамента Штата? — спросил Дэйв Поллок. — Который зевал, пока вы говорили ему, как прекрасно он выглядит?
Девушка слегка погрозила ему, сопровождая свой жест укоризненной улыбкой.
— О, вы…
— Ну, тогда нам нужно кое-что сделать. Кое-что. — Мистер Мид поднялся и стал поочередно загибать пальцы на правой руке. — Мы должны действовать на основе этого единственного человека в правительстве, которого встретили лично, этого мистера Сторку. Это раз. Во-вторых, мы должны выбрать среди нас определенного представителя. В-третьих, этот представитель должен пойти к мистеру Сторку в своем официальном качестве и выложить перед ним факты. Факты полны и недвусмысленные. Раз его правительство могло связаться с нашим, факт, что путешествие во времени возможно, но только если соблюдать определенные физические законы, в частности, закон 0… закон о… Какой закон, Поллок?
— Закон сохранения массы и энергии. Материя, или ее эквивалент в энергии, не может ни появляться, ни исчезать. Если вы хотите переправить пять человек из континуума 2458 года в континуум 1958 года, то должны перемещать их одновременно с пятью людьми точно такой же массы и сложения из нашего времени. В противном случае получается нехватка массы одного пространственно-временного континуума и излишек другого. Это как химическое уравнение…
— Это все, что я хотел узнать, Поллок. Я не студент в вашей аудитории. Не пытайтесь произвести на меня впечатление.
Молодой человек хмыкнул.
— Кто пытается произвести на вас впечатление? — воинственно спросил он. — Что вы можете сделать для меня? Дать работу в вашей империи антисептических резервуаров? Я только хочу объяснить вам, что перед вами масса хлопот. В этом суть нашей проблемы закон сохранения массы и энергии. Из способа, которым машина обменяла нас пятерых с ихней пятеркой, вытекает, что никто не сможет сделать обратную переброску, если все мы впятером и все они не будут присутствовать на обоих концах связи с один и тот же момент.
Мистер Мид медленно и саркастически кивнул.
— Прекрасно, — сказал он‚,— прекрасно! Большое вам спасибо за лекцию, но теперь, если вы не против, я, пожалуй, продолжу. Некоторые из нас не работают, но наше время ценно.
— Слушайтесь промышленного магната, не так ли? — шутливо намекнул Поллок. — Его время ценно. Послушайте, Олли, дружище, пока Уинтроп будет продолжать упрямиться, мы все застряли здесь. А пока мы здесь, все мы новички в 2458 году, дикари из дикого прошлого. К вашему сведению, сейчас ваше время — мое время, и наоборот.
— Тс-с-с! — приказала миссис Бракс. — Будьте добры, продолжайте, мистер Мид. Это очень интересно. Разве не интересно, мисс Картингтон?
Блондинка кивнула.
— Конечно. Они не могут наказать людей ни за что. Вы ставите вопросы так… так прямо, мистер Мид.
Оливер Т. Мид, немного успокоившись, благодарно улыбнулся ей.
— Значит, в-третьих. Мы выкладываем факты перед мистером Сторку. Мы говорим ему, что пришли честно после того, как нас выбрали из всей нации, чтобы подобрать точные подобия пятерых людей из его времени. Мы сделали это отчасти из естественного и вполне понятного любопытства увидеть, каково будущее, и отчасти из патриотизма. Да, патриотизма! Разве Америка 2458 года не наша Америка? Разве это не наша родина, пусть странно и необъяснимо изменившаяся? Как патриоты, мы не могли поступить иначе, как патриоты, мы…
— О, ради бога! — взорвался преподаватель. — Оливер Т. Мид клянется в преданности флагу! Мы знаем, что вы делаете для нашей страны под защитой рыночных расценок. Вы ни подо что не подкапываетесь, да?
В комнате наступило долгое молчание, пока сильный, среднего возраста человек разыгрывал пантомиму борьбы за самообладание. Пантомима закончилась, он хлопнул ладонями по бокам своего темного делового костюма индпошива и сказал:
— Поллок, если вы не хотите слушать, что я говорю, можете выйти подышать в холле. Как я сказал, объяснив все факты мистеру Сторку, мы подойдем к имеющему место тупику. Мы честно укажем на факт, что Уинтроп отказался возвращаться с нами. И мы потребуем — вы слышите меня? — потребуем, чтобы американское правительство этого времени предприняло надлежащие шаги для того, чтобы обеспечить нам безопасное возвращение в наше время, даже если для этого потребуется применить… ну, военный закон к Уинтропу. Мы изложим это Сторку спокойно, ясно, точно.
— И это вся ваша идея? — насмешливо спросил Поллок. — А что, если Сторк ничего не скажет?
— Он не может ничего не сказать, если подать это правильно. Властность, мне кажется, правильная линия. Это будет предъявлено ему с властностью. Мы граждане — во временном протяжении — Америки. Мы требуем охраны своих прав. С другой стороны, если он откажется признать наше гражданство, мы потребуем возращения туда, откуда прибыли. Это право любого иностранца в Америке. Он не может отказать. Мы объясним, чем рискует его правительство: потеря доброй воли, непоправимый ущерб будущим контактам между двумя временами. Его правительство обвинят в нарушении обещаний и все такое прочее. В таких делах нужно подобрать правильные слова и произносить их вежливо и твердо.
Миссис Бракс согласно кивнула.
— Я верю. Вы сможете сделать это, мистер Мид.
Толстяк, казалось, начал худеть, как проколотый воздушный шарик.
— Я?
— Конечно, — с энтузиазмом воскликнула Мэри Энн Картингтон. — Только вы сможете сделать это, мистер Мид. Только вы сможете представить все… ну… правильно. Как вы говорили, это нужно сказать вежливо и твердо. Кто еще, кроме вас, может…
Дэйв Поллок засмеялся.
— Ну, не скромничайте, Олли! Вы поладите со Сторку не хуже любого из нас. Вы выбраны. Кроме того, разве это не касается общественных отношений? Вы большой человек в делах общественных отношений.
Мистер Мид попытался выразить в одном взгляде всю ненависть во вселенной. Затем махнул рукой и пожал плечами.
— Отлично. Если никто из вас не годится для этого дела, я займусь нм сам. Я скоро вернусь.
— Джампер, Олли? — спросил Поллок, когда он выходил из комнаты. — Почему бы вам не воспользоваться джампером? Это быстрее.
— Нет, благодарю вас, — коротко ответил мистер Мид. — Я пойду пешком. Мне необходим моцион.
Он поспешно прошел по коридору к лестнице. Хотя он спускался по ней упругой, бодрой рысью, лестница, казалось, почувствовала, что он идет недостаточно быстро. Эскалатор двинулся и все наращивал скорость, пока мистер Мид не споткнулся и чуть не упал.
— Стой, проклятая! — взревел он. — Я могу идти сам!
Лестница немедленно прекратила течение вниз. Он вытер лицо широким носовым платком и стал спускаться опять. Через несколько секунд лестница вновь превратилась в эскалатор.
Снова и снова он приказывал ей остановиться, снова и снова лестница повиновалась, а затем украдкой старалась ему помочь. Она напоминала большого большого, верного сенбернара, который однажды упорствовал, принося мертвого воробья и полевую мышь в дом, как дары от переполненного сердца. Когда страшные вещи были выброшены, собака через пять минут принесла их обратно и положила на ковер жестом, говорящим: «Нет, я в самом деле хочу подарить них вам. Примите их, как легкое выражение моего уважения и благодарности. Берите, берите их и будьте счастливы».
Он разрешил страшной лестнице, наконец, двинуться и, очутившись на уровне земли, прошел по инерции так быстро, что с ужасной скоростью вылетел из пустого вестибюля на тротуар. Он мог сломать себе ногу или свихнуть спину.
К счастью, тротуар двинулся под ним. Когда он качнулся влево, тротуар сделал то же самое, бережно, но точно сохраняя ему равновесие. Он, наконец, встал твердо и пару раз глубоко вдохнул.
Тротуар слегка дрогнул, ожидая, пока он выберет направление, чтобы помочь.
Мистер Мид в отчаянии огляделся. На широкой авеню не было ни души.
— Что за мир! — простонал он. — Что за безумный мир! Есть здесь полицейский… хоть кто- нибудь?!
Внезапно этот «кто-нибудь» появился. Почти над его головой раздалось «поп-поп» работающего джампера, и на высоте двенадцати футов появился человек. За ним маячил некто, закутанный до глаз и напоминающий оранжевую изгородь.
Часть тротуара взметнулась и мягко опустила их на уровень земли.
— Послушайте, — закричал мистер Мид, — я так рад, что встретил вас! Я пытаюсь добраться до Государственного Департамента и не знаю, куда идти. Я прошу немного помочь мне.
_ — Извини, мы с Клап-Лиллтом должны через полчаса вернуться на Ганимед. Мы опаздываем на прием. Почему бы тебе не вызвать правительственную машину?