— В общем, так, мужики, не буду морочить вам голову и скажу прямо — вы живы, пока делаете то, что я вам приказываю! Я вас отметелил при всем честном народе, и вам это очень обидно, поэтому вы точите по ночам ножи, чтобы отомстить. Только прирезать вам меня не удастся, и не надо скрипеть зубами, руки у вас коротки! На самом деле я вам, дуракам, жизнь спас, потому что пожалел детей ваших малых! Боярыня приказала мне вас повесить на воротах за воровство, а я заступился! Лупил я вас напоказ, потому что боярыня Пелагея в окно смотрела, как я вас наказываю, так что не обессудьте! Обученному воину пришибить деревенского мужика что комара раздавить, а я козлом скакал, чтобы боярыня думала, будто я вас покалечил, иначе могла передумать и жизни лишить. Главное, руки-ноги целы, и зубы на месте, а синяки сойдут. Правда, насмешки стерпеть придется, но, когда все успокоится, вы сможете насмешникам втихую объяснить, что они неправы. Мне помощь от вас нужна и поддержка, а дед вас ремеслу не учил, только головы сказками морочил! Со мной вы много премудростей тайных постигнете и вместо гвоздей и подков стоящую работу исполнять научитесь. Я слово держу и от обещаний не отказываюсь, только прошу всего один раз! Не вы, так другие помощники найдутся, так что хитрить не стоит. Все равно ложь наружу выйдет, и вы сгинете, а вместе с вами и семьи ваши пропадут пропадом. Словами не клянитесь, делом докажите. Я все сказал.
После этого разговора мужики по-настоящему впряглись в работу и стали мне незаменимыми помощниками, без которых я бы и половины своих планов не выполнил.
Так с Божьей помощью и упорным совместным трудом мы двигали технический прогресс к новым высотам. Помощники достались мне толковые, и рутинную кузнечную работу я переложил на их плечи, а сам занялся в основном токарной обработкой и изготовлением оснастки и шаблонов.
На первый работоспособный образец ушло полторы недели работы с утра до ночи, и хотя стрельбы сразу же выявили кучу недостатков в конструкции, но ружье все-таки стреляло. Еще через неделю «дефендер» был доведен до ума, и его можно было запускать в серию. Производство оружия шло параллельно с совершенствованием станочного парка, изготовлением оснастки и необходимого инструмента, поэтому тридцать пять ружей с тремя запасными барабанами каждый и полусотней патронов на ствол были изготовлены меньше чем за два месяца.
Латунные гильзы точил на старом станке Прохор, а я занимался капсюлями, стволами и барабанами на более продвинутом новом станке. Новый станок уже имел бронзовый ходовой винт для нарезки резьбы и автоматическую подачу. Приводом служил массивный деревянный маховик по типу дрезины, который вращали двое мужиков.
К 14 сентября[7] 1462 года, когда православная церковь отмечает праздник Воздвижения, работы над стрелковым вооружением боярской дружины были в основном закончены, и дружина сразу приступила к стрелковой подготовке. Пробные стрельбы проводились на пяти «дефендерах» первого выпуска уже почти две недели, но к планомерному обучению бойцов я пока не приступал.
Чтобы не беспокоить жителей Вереи, стрельбище было организовано в лесном овраге, и теперь там с утра до вечера тренировались мои бойцы. Грохот стоял непрерывный, и я не жалел патронов, чтобы дружина научилась пользоваться непривычным оружием. Поначалу деревенские парни стреляли закрыв глаза и отвернувшись в сторону от мишени, но постепенно страх перед огнестрелом прошел, и вскоре на расстоянии в пятьдесят метров все без исключения дружинники попадали в двадцатисантиметровый круг, ну а те, кто промахивался, бодро наматывали многокилометровые круги у стрельбища.
Однако в первой половине октября зарядили дожди, и стрельбы пришлось прекратить. Чтобы солдат не скучал от безделья и не маялся дурью, я озадачил личный состав пошивом новой формы одежды и обуви. За образец была взята моя спецовка, в которой я перенесся из двадцать первого века в пятнадцатый, со значительным упрощением покроя. Она была китайским подражанием натовскому камуфляжу и высоким качеством не отличалась, однако стоила копейки и для выкройки вполне годилась.
Я распорол наследство двадцать первого века по швам и сделал выкройку, а дворовые девки сшили из окрашенной в зеленый цвет плотной льняной холстины первый экземпляр новой формы. После небольшой переделки опытный образец был снова распорот по швам, и по нему была скроена форма для всей дружины, конечно, с учетом размеров.
Когда обмундирование было готово, я вывел свое войско на первый строевой смотр, правда, пока в неуставной обуви, и тут на надвратной башне зазвонил колокол.
Глава 7
Строевой смотр пришлось прервать и идти разбираться со звонарем, который своим трезвоном сорвал уже начавшееся построение. Ночью я плохо спал из-за разболевшегося зуба и теперь решил сорвать злость на проштрафившемся часовом. Колокол на надвратной башне звонил регулярно, выполняя функцию курантов в отсутствие самих часов. Обычно это были два-три удара, а сейчас колокол звонил непрерывно. Поначалу я не понял, что часовой подает сигнал боевой тревоги, посчитав, что боец просто хулиганит, отмеряя время.
Время в эту эпоху отмеряли по солнцу, и примитивные солнечные часы были довольно широко распространены даже в быту. Конечно, это были не классические солнечные часы, которые известны со времен Античности, но наклонный колышек, вбитый в землю, и несколько отметок, разделяющих световой день на части, встречались в присутственных местах довольно часто. Такие часы были на рынке и у развалин церкви, куда под руководством церковного старосты на молитву собирались жители Вереи по церковным праздникам.
Как оказалось, церковное начальство намеренно не присылало в Верею попа взамен убитого татарами, таким способом добиваясь от боярыни скорейшего восстановления церкви. Однако денег у вдовы все равно не было, и поэтому работы откладывались до следующего лета, правда, заготовка бревен для сруба уже велась, в зачет оброка.
Мне тоже пришлось посещать церковные собрания и, чтобы не выглядеть безбожником, усердно бить поклоны перед несколькими обгорелыми иконами, с которых татары содрали серебряные оклады. С легкой руки старосты эти иконы уже стали почитать чудотворными, потому что они уцелели в огне, когда горела церковь. Прихожане в это искренне верили, а потому в Верею начали приходить богомольцы даже из отдаленных деревень. Народ в те времена крестился двумя перстами, и, к счастью, я вовремя заметил это кардинальное отличие от наших церковных правил, иначе запросто мог попасть под подозрение в бесовщине.
Еще с тюремных времен я знал наизусть несколько православных молитв, и это ранее бесполезное знание мне неожиданно пригодилось. Начальство колонии, где я отбывал срок, подчиняясь веянию времени и негласным указаниям сверху, построило в зоне православную часовню, в которой каждое воскресенье проводил службу молодой священник из ближайшего города.
Отец Никодим был очень недоволен свалившейся на него дополнительной нагрузкой и приобщал зэков к православию железной рукой. Не то чтобы он пытался сделать праведников из убийц и воров, но заставлял своих прихожан регулярно исповедоваться и учить наизусть молитвы. Тех осужденных, кто пренебрегал посещением церковной службы и не знал хотя бы «Отче наш», бригадиры брали на карандаш, а затем у горе-атеистов начинались проблемы с посылками, посещением родственников и УДО. Чтобы не оказаться в числе проштрафившихся, которых в наказание заставляли подметать территорию зоны, я выучил наизусть шесть православных молитв: «Отче наш», «Молитву Честному Кресту», «Молитву Иисусову», «Молитву ко Святому Духу», «Молитву ко Господу об исцелении» и «Молитву ко Господу нашему Иисусу Христу», благо память у меня хорошая.
Церковным старостой в Верее был Порфирий Кривой, довольно противный одноглазый дедок, который в отсутствие рукоположенного священника, видимо, возомнил себя апостолом Петром и единолично решал, кого Господь пустит в рай, а кого нет. Подобных кликуш полно кормится вокруг любой церкви, вот и насел на меня староста, пытаясь вывести на чистую воду засланного в Верею нехристя — оказывается, ходили про меня даже такие слухи. Однако у деда с этим вопросом вышел полный облом, так как молитвы у меня буквально от зубов отскакивали, а Святое Писание я знал намного лучше старосты, так как читал Новый и Ветхий Заветы, так сказать, в подлиннике, а староста только слушал проповеди местного полуграмотного священника. К тому же, отдыхая в Турции, я летал на экскурсию в Иерусалим и по местным понятиям мог считаться едва ли не праведником, но благоразумно умолчал, что побывал в храме Гроба Господня и Гефсиманском саду. Ну а когда «богобоязненный» боярский воевода пожертвовал старосте крынку самогона на церковные нужды, все подозрения в ереси с меня были сняты и освящены совместным застольем.
Это был небольшой экскурс в события последнего времени, а теперь продолжу. Услышав отдающийся в больном зубе непрерывный трезвон, я взбежал по лестнице в надвратную башню и совсем уже собрался съездить часовому по уху, как увидел в бойницу скачущий со стороны Вереи большой конный отряд.
— Татары, командир!!! — просипел часовой, показывая на дорогу.
— Так чего встал столбом, ворота закрывай! — рявкнул я и выскочил из башни на стену.
Личный состав стоял во дворе, не получив команды расходиться, поэтому мой приказ:
— Рота, в ружье! Боевая тревога! Получить оружие! — был выполнен мгновенно.
Я спустился со стены и побежал за своим «дефендером» в казарму. Именно в этот момент выяснилось, что я все-таки полный идиот и такого воеводу боярыня должна была гнать в шею! Все оружие и боеприпасы хранились по старой советской традиции в закрытой на замок оружейной комнате, а не в пирамидах, как следовало бы сделать. Поэтому перед оружейной комнатой собралась толпа, и я с трудом протиснулся к двери, чтобы выяснить, что за бардак здесь творится. Как оказалось, перепуганный дежурный по роте, пытаясь открыть оружейную комнату, сломал ключ в амбарном замке, и бойцы остались без оружия.