— Я отлично знаю, что тебе надо туда вернуться. Эта пожирающая тебя страсть — одна из причин моей любви к тебе. Я прошу тебя об одном: не держи меня на расстоянии.
Эндрю присел рядом с Вэлери, взял ее за руку, поцеловал.
— Твоя правда, я кретин и становлюсь параноиком, когда речь заходит о моей работе. У меня мания секретности, я ужасно боюсь исказить правду, проявить пристрастность, боюсь, что кто-нибудь станет давить на меня, манипулировать мной. Только из-за этого мне не хотелось, чтобы ты узнала обо всем прежде, чем эта статья будет опубликована. Но я был неправ. — Он покачал головой. — Теперь я буду давать тебе читать каждый написанный кусок.
— И? — поторопила его Вэлери.
— Что-то еще?
— Как насчет интереса к моей работе?
— Меня интересует все, что тебя касается. Хочешь, чтобы я читал твои послеоперационные заключения?
— Нет, — со смехом ответила Вэлери, — но мне хочется, чтобы ты побывал у меня на работе хотя бы разок. Я тебе покажу, из чего состоит мой трудовой день.
— Ты приглашаешь меня в полицейские конюшни?
— В частности. Еще у меня есть кабинет, операционная, лаборатория…
— Наверное, я бы предпочел, чтобы ты занималась пуделями… Знаешь, почему я ни разу там не был? Потому что до смерти боюсь лошадей!
Вэлери уставилась на Эндрю, потом широко улыбнулась:
— Нашел кого бояться! То, что я сейчас прочла, гораздо страшнее самого норовистого из наших жеребцов.
— А они и вправду норовистые? — спросил Эндрю и встал, не дожидаясь ответа.
— Куда ты? — спросила Вэлери.
— Пойдем подышим воздухом. Прогуляемся по Виллидж, найдем местечко, где можно поужинать и поворковать, как два голубка.
Когда Эндрю подал Вэлери пальто, она обернулась и спросила:
— Что сталось с Рафаэлем и Исабель, с Марией Лус?
— Потом, — отрезал Эндрю, запирая дверь квартиры. — Придет время, и я все тебе расскажу.
Эндрю явился в редакцию к 8.30, прошел мимо охранников и задержался в кафетерии выпить чашечку кофе перед началом работы.
Сев за рабочий стол, он включил компьютер, ввел пароль и приступил к поиску. Немного погодя взял блокнот и ручку и написал:
Мистер Капетта!
Ваша супруга опустила письмо в Чикаго: марка погашена в почтовом отделении напротив Уоррен-парка.
Я крайне удручен всем тем, что с Вами произошло.
P.S. Проверьте сами, но, судя по фотографиям парка, которые я сумел найти в Интернете, там как будто есть детская площадка…
Он положил записку в конверт, надписал адрес получателя и бросил послание в корзину с исходящей почтой, которую регулярно забирал курьер.
У Эндрю не выходили из головы последние слова Капетты — о своей жене: «На вашем месте я бы отнесся к ее угрозам серьезно».
А от Чикаго до Нью-Йорка всего два часа лету…
Раздался звонок. Телефонистка сообщила, что к нему посетитель, ждет внизу.
Эндрю заспешил к лифту. В кабине его стало сильно знобить, поясницу пронзила боль.
— Неважно выглядите, — заметил Пильгес.
— Наверное, переутомился. Сам не знаю, что со мной. Ужасно колотит.
— Странно, вы весь взмокли.
Эндрю вытер лоб.
— Может, присядем? — предложил Пильгес.
— Лучше выйдем, мне нужно на воздух.
Но боль стала такой острой, что он не смог сделать больше ни шагу. Пильгесу пришлось его поддержать и не дать упасть, когда у него подкосились ноги.
Придя в себя, Эндрю обнаружил, что лежит на скамейке в холле. Рядом с ним сидел Пильгес.
— Теперь вы уже не такой бледный. Вы меня напугали: раз — и без сознания. Часто вам так нездоровится?
— Нечасто, то есть вообще никогда.
— Это все стресс, старина, — сказал со вздохом Пильгес. — Я знаю, о чем говорю, со страху становишься сам не свой. Сердце колотится, в ушах шум, кажется, что ты обложен ватой, звуки доносятся откуда-то издали, потом бух — и ты уже сидишь на пятой точке. Это у вас паническая атака.
— Очень может быть.
— Вы рассказывали свою историю кому-нибудь еще кроме меня?
— Кому? Кто еще мне поверит?
— У вас нет друзей?
— Конечно есть!
— Много? Таких, на кого всегда можно рассчитывать? — спросил Пильгес с насмешливым видом.
Эндрю горестно вздохнул:
— Согласен, я одинок, зато у меня есть Саймон — он мне как брат. Лучше один настоящий друг, чем куча непонятно каких.
— Одно другому не мешает. Вам бы поговорить с этим Саймоном, поделиться с ним этой вашей… странностью. У вас меньше двух месяцев, чтобы найти убийцу.
— Спасибо за напоминание. Я только об этом и думаю — с утра до вечера и с вечера до утра. Даже если вдруг забуду, боль сразу мне напомнит о приближении срока.
— Чем дальше, тем больше вам нужен тот, на кого вы сможете положиться.
— Иными словами, вы от меня отказываетесь?
— Не волнуйтесь, Стилмен, это просто совет. Не собираюсь я от вас отказываться, но рано или поздно мне придется вернуться домой. Там моя жизнь, жена, которая меня заждалась, к тому же я всего-навсего полицейский в отставке. Я продолжу расследование в Нью-Йорке до вашего отъезда в Аргентину. Потом в нашем распоряжении будет телефон. Кстати, я недавно подключился к Интернету. Столько лет выстукивал на печатной машинке отчеты, что теперь дружу с клавиатурой. Но вы не тяните, выложите все вашему другу. Это приказ.
— Зачем вы явились с утра пораньше? Есть новости?
— Список лиц, у которых может быть на вас зуб, вчера вечером удлинился. Это нас совершенно не устраивает. Я попробую напасть на след миссис Капетты. А вы тем временем разберитесь хорошенько с душевным состоянием вашего коллеги Фредди Олсона. Кроме того, я не прочь узнать побольше о вашей начальнице.
— Я уже говорил, Оливия — ложный след.
— Если бы на кону стояла моя жизнь, то я бы никого не сбрасывал со счетов, уверяю вас. Кстати, как мне ни неприятно это говорить, в моем списке есть кое-кто еще.
— Кто?
— Ваша жена, которую вы бросили на следующий же день после свадьбы.
— Вэлери мухи не обидит!
— Понятное дело, она же ветеринар. Другое дело — расквитаться с мужчиной, который сильно обидел ее саму. Вы не представляете, каким изобретательным становится человек, подвергшийся унижению и жаждущий отомстить. К тому же она весь день якшается с полицейскими.
— Ну и что?
— Если бы моей жене вздумалось меня укокошить, она проявила бы больше фантазии, чем сценаристы полицейских сериалов.
— Вы увлеклись, детектив, или окончательно мне поверили?
— Не будем играть в слова, Стилмен, в этой забаве мне за вами не угнаться. Лучше ступайте за мной.
— Куда?
— На место еще несовершенного преступления.
14
— Взяли в аренду? — спросил Эндрю, когда Пильгес жестом пригласил его сесть в черный полноприводный «форд», стоявший перед редакцией.
— Одолжил.
— Ого, полицейская рация! — Эндрю присвистнул. — Где вы раздобыли эту машинку?
— Лучше пристегнитесь и закройте бардачок. Глупо не использовать старые знакомства. Будь я врачом, разъезжал бы на карете «скорой помощи». Вас устраивает такой ответ?
— Никогда еще не сидел в полицейской машине.
Пильгес покосился на него и улыбнулся.
— Ладно, я вас понял. — Он достал из «бардачка» вращающийся фонарь, поставил его на приборную доску и включил сирену.
— Так вам больше нравится?
— Гораздо больше, — ответил Эндрю и вцепился в кресло — так лихо Пильгес стартовал с места.
Через десять минут детектив остановился на перекрестке Чарльз-стрит и Уэст-Энд-хайвей.
Эндрю повел его на ту аллею, где обычно совершал утренние пробежки, и остановился напротив 4-го пирса.
— Здесь все и произошло. От одного вида этого места мне становится больно.
— Психосоматика! Дышите глубже, это полезнее всего. Когда вы думаете об этом вещем сне, вам вспоминается орудие убийства? — поинтересовался Пильгес, глядя вдаль.
— Это не вещий сон!
— Согласен, это было на самом деле и произойдет снова, если мы будем тратить время на споры.
— На меня напали сзади. Когда до меня дошло, что случилось, я уже истекал кровью.
— Откуда текла кровь?
— Из носа. И я харкал кровью.
— Попытайтесь вспомнить, вас не ударили в живот?
— Нет, а что?
— А то, что выпущенная в упор пуля на выходе рвет гораздо больше тканей, чем на входе. Если бы в вас стреляли, то у вас вывалились бы на асфальт кишки. Такое, знаете ли, нельзя не заметить.
— Что, если это был выстрел с большого расстояния, при помощи оптического прицела?
— Вот и я о том же. На противоположной стороне шоссе нет никаких крыш, совершенно негде как следует устроиться, чтобы подстрелить по пологой траектории из такой дали конкретного бегуна, одного из множества. И потом, вы же говорите, что умерли десятого июля?
— Девятого. А что?
— Да вы оглядитесь! Листва уже сейчас почти полностью закрывает аллею, а уж в июле… Нет, выстрел был произведен горизонтально, кем-то, кто вас преследовал.
— Я не почувствовал никакой боли в животе.
— Значит, вас убили холодным оружием. Остается только выяснить каким. Дышите, вы опять побледнели.
— Не очень приятный разговор…
— Где искать вашего Саймона?
— В такой час он на работе. У него мастерская старинных автомобилей на Перри-стрит.
— Как удачно! Это в двух шагах отсюда, к тому же я — любитель видавших виды тарантасов.
Войдя в гараж, Пильгес застыл с широко разинутым от изумления ртом. «Крайслер-ньюпорт», «де-сото», бежевый «плимут»-кабриолет, «фандерберд» 1959 года, «форд-крестлайн» 1954-го и много чего еще было расставлено в безупречном порядке и сияло чистотой. Детектив побрел как завороженный к «паккарду-мейфэр».
— Невероятно, — шептал он на ходу, — такой же был у моего отца… С тех пор я второго такого не видел.