Уйти, чтобы вернуться — страница 19 из 44

— Я отлично знаю, что тебе надо туда вернуться. Эта пожирающая тебя страсть — одна из причин моей любви к тебе. Я прошу тебя об одном: не держи меня на расстоянии.

Эндрю присел рядом с Вэлери, взял ее за руку, поцеловал.

— Твоя правда, я кретин и становлюсь параноиком, когда речь заходит о моей работе. У меня мания секретности, я ужасно боюсь исказить правду, проявить пристрастность, боюсь, что кто-нибудь станет давить на меня, манипулировать мной. Только из-за этого мне не хотелось, чтобы ты узнала обо всем прежде, чем эта статья будет опубликована. Но я был неправ. — Он покачал головой. — Теперь я буду давать тебе читать каждый написанный кусок.

— И? — поторопила его Вэлери.

— Что-то еще?

— Как насчет интереса к моей работе?

— Меня интересует все, что тебя касается. Хочешь, чтобы я читал твои послеоперационные заключения?

— Нет, — со смехом ответила Вэлери, — но мне хочется, чтобы ты побывал у меня на работе хотя бы разок. Я тебе покажу, из чего состоит мой трудовой день.

— Ты приглашаешь меня в полицейские конюшни?

— В частности. Еще у меня есть кабинет, операционная, лаборатория…

— Наверное, я бы предпочел, чтобы ты занималась пуделями… Знаешь, почему я ни разу там не был? Потому что до смерти боюсь лошадей!

Вэлери уставилась на Эндрю, потом широко улыбнулась:

— Нашел кого бояться! То, что я сейчас прочла, гораздо страшнее самого норовистого из наших жеребцов.

— А они и вправду норовистые? — спросил Эндрю и встал, не дожидаясь ответа.

— Куда ты? — спросила Вэлери.

— Пойдем подышим воздухом. Прогуляемся по Виллидж, найдем местечко, где можно поужинать и поворковать, как два голубка.

Когда Эндрю подал Вэлери пальто, она обернулась и спросила:

— Что сталось с Рафаэлем и Исабель, с Марией Лус?

— Потом, — отрезал Эндрю, запирая дверь квартиры. — Придет время, и я все тебе расскажу.

* * *

Эндрю явился в редакцию к 8.30, прошел мимо охранников и задержался в кафетерии выпить чашечку кофе перед началом работы.

Сев за рабочий стол, он включил компьютер, ввел пароль и приступил к поиску. Немного погодя взял блокнот и ручку и написал:

Мистер Капетта!

Ваша супруга опустила письмо в Чикаго: марка погашена в почтовом отделении напротив Уоррен-парка.

Я крайне удручен всем тем, что с Вами произошло.

Искренне Ваш

Эндрю Стилмен.

P.S. Проверьте сами, но, судя по фотографиям парка, которые я сумел найти в Интернете, там как будто есть детская площадка…

Он положил записку в конверт, надписал адрес получателя и бросил послание в корзину с исходящей почтой, которую регулярно забирал курьер.

У Эндрю не выходили из головы последние слова Капетты — о своей жене: «На вашем месте я бы отнесся к ее угрозам серьезно».

А от Чикаго до Нью-Йорка всего два часа лету…

Раздался звонок. Телефонистка сообщила, что к нему посетитель, ждет внизу.

Эндрю заспешил к лифту. В кабине его стало сильно знобить, поясницу пронзила боль.

* * *

— Неважно выглядите, — заметил Пильгес.

— Наверное, переутомился. Сам не знаю, что со мной. Ужасно колотит.

— Странно, вы весь взмокли.

Эндрю вытер лоб.

— Может, присядем? — предложил Пильгес.

— Лучше выйдем, мне нужно на воздух.

Но боль стала такой острой, что он не смог сделать больше ни шагу. Пильгесу пришлось его поддержать и не дать упасть, когда у него подкосились ноги.

Придя в себя, Эндрю обнаружил, что лежит на скамейке в холле. Рядом с ним сидел Пильгес.

— Теперь вы уже не такой бледный. Вы меня напугали: раз — и без сознания. Часто вам так нездоровится?

— Нечасто, то есть вообще никогда.

— Это все стресс, старина, — сказал со вздохом Пильгес. — Я знаю, о чем говорю, со страху становишься сам не свой. Сердце колотится, в ушах шум, кажется, что ты обложен ватой, звуки доносятся откуда-то издали, потом бух — и ты уже сидишь на пятой точке. Это у вас паническая атака.

— Очень может быть.

— Вы рассказывали свою историю кому-нибудь еще кроме меня?

— Кому? Кто еще мне поверит?

— У вас нет друзей?

— Конечно есть!

— Много? Таких, на кого всегда можно рассчитывать? — спросил Пильгес с насмешливым видом.

Эндрю горестно вздохнул:

— Согласен, я одинок, зато у меня есть Саймон — он мне как брат. Лучше один настоящий друг, чем куча непонятно каких.

— Одно другому не мешает. Вам бы поговорить с этим Саймоном, поделиться с ним этой вашей… странностью. У вас меньше двух месяцев, чтобы найти убийцу.

— Спасибо за напоминание. Я только об этом и думаю — с утра до вечера и с вечера до утра. Даже если вдруг забуду, боль сразу мне напомнит о приближении срока.

— Чем дальше, тем больше вам нужен тот, на кого вы сможете положиться.

— Иными словами, вы от меня отказываетесь?

— Не волнуйтесь, Стилмен, это просто совет. Не собираюсь я от вас отказываться, но рано или поздно мне придется вернуться домой. Там моя жизнь, жена, которая меня заждалась, к тому же я всего-навсего полицейский в отставке. Я продолжу расследование в Нью-Йорке до вашего отъезда в Аргентину. Потом в нашем распоряжении будет телефон. Кстати, я недавно подключился к Интернету. Столько лет выстукивал на печатной машинке отчеты, что теперь дружу с клавиатурой. Но вы не тяните, выложите все вашему другу. Это приказ.

— Зачем вы явились с утра пораньше? Есть новости?

— Список лиц, у которых может быть на вас зуб, вчера вечером удлинился. Это нас совершенно не устраивает. Я попробую напасть на след миссис Капетты. А вы тем временем разберитесь хорошенько с душевным состоянием вашего коллеги Фредди Олсона. Кроме того, я не прочь узнать побольше о вашей начальнице.

— Я уже говорил, Оливия — ложный след.

— Если бы на кону стояла моя жизнь, то я бы никого не сбрасывал со счетов, уверяю вас. Кстати, как мне ни неприятно это говорить, в моем списке есть кое-кто еще.

— Кто?

— Ваша жена, которую вы бросили на следующий же день после свадьбы.

— Вэлери мухи не обидит!

— Понятное дело, она же ветеринар. Другое дело — расквитаться с мужчиной, который сильно обидел ее саму. Вы не представляете, каким изобретательным становится человек, подвергшийся унижению и жаждущий отомстить. К тому же она весь день якшается с полицейскими.

— Ну и что?

— Если бы моей жене вздумалось меня укокошить, она проявила бы больше фантазии, чем сценаристы полицейских сериалов.

— Вы увлеклись, детектив, или окончательно мне поверили?

— Не будем играть в слова, Стилмен, в этой забаве мне за вами не угнаться. Лучше ступайте за мной.

— Куда?

— На место еще несовершенного преступления.

14

— Взяли в аренду? — спросил Эндрю, когда Пильгес жестом пригласил его сесть в черный полноприводный «форд», стоявший перед редакцией.

— Одолжил.

— Ого, полицейская рация! — Эндрю присвистнул. — Где вы раздобыли эту машинку?

— Лучше пристегнитесь и закройте бардачок. Глупо не использовать старые знакомства. Будь я врачом, разъезжал бы на карете «скорой помощи». Вас устраивает такой ответ?

— Никогда еще не сидел в полицейской машине.

Пильгес покосился на него и улыбнулся.

— Ладно, я вас понял. — Он достал из «бардачка» вращающийся фонарь, поставил его на приборную доску и включил сирену.

— Так вам больше нравится?

— Гораздо больше, — ответил Эндрю и вцепился в кресло — так лихо Пильгес стартовал с места.

Через десять минут детектив остановился на перекрестке Чарльз-стрит и Уэст-Энд-хайвей.

Эндрю повел его на ту аллею, где обычно совершал утренние пробежки, и остановился напротив 4-го пирса.

— Здесь все и произошло. От одного вида этого места мне становится больно.

— Психосоматика! Дышите глубже, это полезнее всего. Когда вы думаете об этом вещем сне, вам вспоминается орудие убийства? — поинтересовался Пильгес, глядя вдаль.

— Это не вещий сон!

— Согласен, это было на самом деле и произойдет снова, если мы будем тратить время на споры.

— На меня напали сзади. Когда до меня дошло, что случилось, я уже истекал кровью.

— Откуда текла кровь?

— Из носа. И я харкал кровью.

— Попытайтесь вспомнить, вас не ударили в живот?

— Нет, а что?

— А то, что выпущенная в упор пуля на выходе рвет гораздо больше тканей, чем на входе. Если бы в вас стреляли, то у вас вывалились бы на асфальт кишки. Такое, знаете ли, нельзя не заметить.

— Что, если это был выстрел с большого расстояния, при помощи оптического прицела?

— Вот и я о том же. На противоположной стороне шоссе нет никаких крыш, совершенно негде как следует устроиться, чтобы подстрелить по пологой траектории из такой дали конкретного бегуна, одного из множества. И потом, вы же говорите, что умерли десятого июля?

— Девятого. А что?

— Да вы оглядитесь! Листва уже сейчас почти полностью закрывает аллею, а уж в июле… Нет, выстрел был произведен горизонтально, кем-то, кто вас преследовал.

— Я не почувствовал никакой боли в животе.

— Значит, вас убили холодным оружием. Остается только выяснить каким. Дышите, вы опять побледнели.

— Не очень приятный разговор…

— Где искать вашего Саймона?

— В такой час он на работе. У него мастерская старинных автомобилей на Перри-стрит.

— Как удачно! Это в двух шагах отсюда, к тому же я — любитель видавших виды тарантасов.

* * *

Войдя в гараж, Пильгес застыл с широко разинутым от изумления ртом. «Крайслер-ньюпорт», «де-сото», бежевый «плимут»-кабриолет, «фандерберд» 1959 года, «форд-крестлайн» 1954-го и много чего еще было расставлено в безупречном порядке и сияло чистотой. Детектив побрел как завороженный к «паккарду-мейфэр».

— Невероятно, — шептал он на ходу, — такой же был у моего отца… С тех пор я второго такого не видел.