— Естественно. Но я читал и писал на своём родном языке. Локхерскому же меня обучала Аливия, а она сама неграмотна.
— Но…
— Да, ты видел, как она писала и читала, но опять-таки, это я научил её читать и писать на моём родном языке, который она весьма неплохо освоила. Аливия, ты тоже будешь учиться.
— Я?! Но…
— И без споров.
— Я неплохо пишу…
— Русским алфавитом записываешь локхерские слова, по принципу «как слышу, так и пишу», а потом порой и сама не понимаешь, что написала.
— А вот и неправда! Я всегда понимаю, что написано.
— В самом деле всегда?
— Я лучше разомнусь, — пробурчала девочка, благоразумно не став продолжать спор.
Когда телега замерла на обочине, она соскочила с неё и отправилась отрабатывать базовые элементы айкидо — кихон-дхюмби-доса.
— И то дело, — сказал Володя. — Джером, приготовь там что-нибудь поесть, пожалуйста, я тоже разомнусь. А то сегодня чуть-чуть не опоздал. Если бы этот сопляк не подставился под удар, всё могло бы закончиться не так хорошо.
— Да я тебя… да ты… развяжи меня, и я покажу тебе, кто тут сопляк!!!
Поскольку на эти возмущённые крики пленника Володя никак не отреагировал, то и остальные последовали его примеру. Тот же ещё некоторое время возмущался, кричал, угрожал, но потом утихомирился. Джером начал рыться в припасах, размышляя над будущим меню, а мальчик с обоими мечами отправился на тренировку.
— Ты мне такого не показывал, — заметила девочка, когда Володя прекратил свои плавные движения.
— Не показывал, — отозвался он, расслабляясь. — Это совсем другая техника — боевая, и предназначена для работы с парными клинками.
— А ты меня можешь этому научить?
— Зачем тебе? — Володя поднял ножны, вложил в них мечи. — Для начала освой то, что уже изучаешь.
— Обед готов, ваше сиятельство!
— Слушай, Джером, почему ты меня «вашим сиятельством» называешь?
— А как же, сэр Вольдемар? — удивился тот. — Вы же свой герб имеете.
— И только потому?
— А что не так? — встревожился слуга.
— Да нет. Просто у меня на родине обращение зависит от титула. «Ваше сиятельство» — обращение к князю. Вот я и удивляюсь, откуда ты узнал, что я князь? Я вроде бы этого не говорил. — Володя посмотрел на девочку.
— Я тоже не говорила, — открестилась та и потянула носом, многозначительно косясь на огромный зажаренный кусок мяса, который разогрел на костре Джером.
Володя от этой пантомимы рассмеялся и махнул на постеленное одеяло:
— Садись уж, не мучайся.
— Сэр, — осмелился заговорить Джером, — скажите, а что это за титул такой — князь? Я не знаю в Локхере такого.
— Естественно. Его тут нет. Ты же знаешь, что я иностранец. А у вас он примерно соответствует… — Володя задумался, вспоминая рассказы Аливии. — Кто там у вас? Король, герцог… Да, он примерно соответствует герцогскому титулу.
Разбойники, услышав это, переглянулись и ошарашенно уставились на него. Мальчик сделал вид, что не заметил этих взглядов.
— Тогда я тем более прав… Я чувствовал что-то такое, ваше сиятельство. То, как вы держитесь, как говорите… вы не могли быть обычным дворянином.
«Интересно, что он скажет, если узнает, что я просто натянул на себя маску аристократа и сейчас исполняю всего лишь одну из ролей? — подумал Володя. — Хотя… маски постепенно, если носить их слишком долго, становятся настоящим лицом. Раз уж тут я аристократ, надо играть по этим правилам».
— Что ж, ты угадал, а теперь давайте поедим.
— А пленников кормить будем? — несмело поинтересовался Джером.
Володя покосился на них:
— Обойдутся. Сдадим властям в ближайшем городе, пусть они и кормят.
Вопреки этим словам Аливия, когда закончила есть сама, наложила нарезанного мяса и сыра на чистую тряпку и отправилась кормить пленников. Володя не вмешивался.
— Сэр Вольдемар, вы позволите ещё вопрос?
— Спрашивай, Джером.
— А почему вы покинули свою страну?
— Хм… — Володя почесал подбородок. — Ну ты и спросил… Тебе честно ответить? Наверное, потому что струсил.
— Вы?!
— Что, не ожидал? Да нет, не в том смысле, что испугался чего-то и сбежал. Трусость, как и храбрость, бывает разная.
— Ты не можешь быть трусом! — заявила Аливия, продолжая с руки кормить пленных. — Ты же ведь спас меня! И маму бы спас, если бы пришёл раньше!
— Разбойники напали на караван, — пояснил мальчик Джерому. — Девочка и мать убежали в лес, а там волки… Что же касается смелости… Моя семья погибла у меня на глазах. Мать, отец, младшая сестра… Убил их человек, которого отец считал другом и которому доверял. Папа только и сумел оттолкнуть меня и тем спас. Мне тогда было восемь лет. Мне пришлось бежать и скрываться. Жил на улице среди таких же беспризорных бедолаг, а потом меня отыскал старый друг отца. Он устроил меня в закрытую военную школу, где я и проучился три года.
— Вы хотели отомстить за смерть отца?
— Честно говоря, была такая мысль. Но когда я попросил друга отца узнать о предателе, оказалось, что он уже мёртв. Пережил отца всего лишь на год — справиться с отцовским наследством ему оказалось не под силу. И знаешь, честно говоря, я даже рад этому, рад, что не пришлось мстить.
— Рады?
— Да. Одни мудрые люди у меня на родине сказали, что если хочешь мстить, приготовь две могилы: одну для врага, вторую для себя. Они знали, о чём говорили. Посвятить всю жизнь мести, чтобы, отомстив, оказаться на развалинах своей жизни? Когда я думаю об этом, честно говоря, мне становится жутковато. Если бы я этого предателя встретил на улице, случайно где столкнулся, убил бы без зазрения совести, но специально искать… Нет уж. Как я и говорил, к счастью, судьба выбора мне не оставила.
— А в чём же заключается ваша трусость?
— В том, что сбежал. На самом деле выбор был между жизнью и смертью… я предпочёл жизнь и уехал. Нет, не то, что ты подумал. Просто я заболел, и с моей болезнью врачи справиться не могли. Спастись можно было только уехав, но путешествие в один конец. Джером, извини, но это трудно объяснить, я ещё плохо знаю ваш язык.
— Вы жалеете?
— Нет. Меня отучили жалеть о сделанном. Никакого смысла в этом нет. Просто я трезво оцениваю свой поступок и не облачаю его в красивые обёртки типа важности дела для страны, приказ гм… императора, принесённая клятва верности и тому подобное. Я вызвался потому, что хотел жить.
— Вас трудно в чём-либо упрекнуть. Разве сейчас вы сделали бы другой выбор?
— Наверное, нет. Хотя порой и жалею о нём.
— Если бы тебя не было, меня растерзали бы волки… — тихонько заметила девочка.
— Ох, Кнопка! — Володя присел перед ней. — Ну что ты расстроилась?
— Ты не трус! Не смей так говорить! Слышишь, не смей! Ты… Ты самый-самый лучший! Вот!
Володя рассмеялся и обнял девочку.
— Ты тоже самая лучшая, Кнопка.
Джером тактично помолчал, дав девочке время успокоиться, а потом спросил:
— Вы не можете вернуться домой?
— Увы, это невозможно.
— Вас не примут?
— Ну почему же… Приняли бы. Только это невозможно.
— Думаю, если поставить цель, то ничего невозможного нет, сэр Вольдемар.
Володя подозрительно глянул на Джерома:
— Слушай, ты точно всегда слугой был? Точно? Хм… слова не слуги, а… мужа. Только скажи: вот если ты сумеешь полететь, тебя король Локхера наградит?
— Гм… — Джером озадаченно потёр лоб. — Думаю, его это крайне заинтересовало бы… разведка, опять-таки… Полагаю, я в скором времени стал бы богатым и известным человеком.
— Ну, так за чем дело стало? Вперёд.
— Что? — растерялся Джером.
— Взлетай, говорю. Ведь если поставить цель, то нет ничего невозможного.
Джером растерянно захлопал глазами. Аливия захихикала.
— Я понял, сэр, — наконец дошло до слуги. — Есть вещи, которые сделать просто невозможно.
— Возможно, но трудно. Невозможно в моём случае, в твоём вполне — прыгни с горы, недолго, но лететь будешь, гарантирую.
Аливия смеялась, уже не сдерживаясь, даже слёзы выступили от смеха, а Джером обиженно смотрел на обоих.
— Да ладно тебе, я просто пошутил, — заметил его состояние Володя. — И ты прав, действительно невозможно. Так что теперь я обычный странник — хожу-брожу по дорогам, спасаю разных личностей, — мальчик взлохматил волосы девочке, — которые потом садятся на шею и погоняют… нашли лошадку.
— У-у-у… — обиженно протянула Аливия и пихнула локтем Володю в бок. Но забыла про доспехи и теперь, насупившись, потирала ушибленное место.
— Ну что я говорил? — всплеснул руками мальчик. — Что там у тебя, горе ты моё? Нормально всё. До свадьбы заживёт.
— А я не собираюсь выходить замуж! — твёрдо заявила девочка. Потом кокетливо глянула на Володю. — Только за тебя!
Теперь уже захрюкал Джером, отчаянно пытаясь сдержать хохот из уважения к господину. Даже пленники не сдержались.
— Это ты сейчас так говоришь, — серьёзно ответил мальчик. — А вот подрастёшь и скажешь: «Зачем ты мне такой старый нужен?»
— Да ну тебя, — уже всерьёз обиделась девочка.
Тут на дороге показался одинокий путник с котомкой на длинной палке. Володя тут же жестом заставил всех успокоиться и достал бинокль. Палка оказалась копьём, плащ прикрывал кольчугу, за его колышущимися при ходьбе полами можно было разглядеть кинжал на поясе и короткий солдатский меч. Заметив стоявшую на обочине телегу, он замер и козырьком приставил ладонь ко лбу. Володя продолжал изучать его: мужчина лет сорока, крепкого сложения, видно, что недавно участвовал в сражении и ещё не успел привести свои доспехи в порядок, но вроде бы не ранен.
— Похоже, тоже один из тех, кто спасся в последней битве… где там она была?..
— Дезертир? — встревожился Джером.
— Не думаю. Пойду, поговорю с ним.
Володя убрал бинокль, вставил ножны в кожаные кольца на поясе, машинально поправив мечи, чтобы легли поудобнее, проверил пистолеты и натянул боевые перчатки. И неторопливо двинулся к солдату. Тот сбросил мешок с вещами и как бы ненароком перехватил копьё поудобнее.