Филипп помог Розалии сойти с коня и вместе с ней направился в дом, передав поводья слуге. Володя ждать их не стал и уже открыл дверь, не дожидаясь чьих-либо приглашений.
Осторн, вышедший в коридор, чтобы посмотреть, что за шум, замер, раскрыв в удивлении рот.
— Князь?! Вы?!
— Где она? — Володе не хотелось терять времени.
Осторн машинально бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. Володя кивнул и направился туда, скинув накидку на лавку.
— Князь, стойте! — Осторн загородил проход. — Позвольте дочери хотя бы умереть… — Что он хотел сказать дальше, осталось загадкой, поскольку как раз в этот момент вошли Розалия и Филипп. — Дорогая! — Купец шагнул к жене.
Володя ринулся мимо него. Купец растерянно моргнул, развернулся и помчался следом.
— Стойте, князь!
За мужем устремилась и Розалия, сбросив накидку на лестницу. Филипп растерянно застыл, а потом последовал за ней.
Володя стремительно шагал по коридору, на ходу распахивая все двери, не обращая внимания на возмущённые взгляды слуг и служанок. Из-за этого Осторну удалось обогнать его и встать перед одной из дверей.
— Прошу вас, князь, — чуть не плакал он. — Дайте ей хоть умереть спокойно…
Лицо Володи дёрнулось, он подался к купцу и прошептал:
— Вы действительно хотите, чтобы она умерла?
— Я могу оплатить лучшего в городе врача, — прошептал в ответ тот, стараясь, чтобы не слышала дочь за дверью. — От этой болезни нет лекарств.
— И вы считаете, что я не имею права увидеться с ней?
Что-то в голосе этого юноши заставило купца вздрогнуть, но решительности не убавило. Розалия подошла к ним.
— Дорогой… Это была просьба Аливии… Неужели ты не хочешь выполнить её просьбу?
Купец как-то разом сник. Потом вздохнул и отошёл в сторону. Володя положил руку на ручку двери и на мгновение замер, прикрыв глаза. Вздохнул, чуть улыбнулся, открыл дверь и вошёл…
Аливия лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихонько постанывая. Одеяло сбилось и сползло на пол. Служанка, сама бледная и в слезах, пыталась снова укрыть молодую госпожу.
Девочка увидела вошедшего и тут же радостно улыбнулась.
— Володенька!!! — Казалось, и боль ушла. Она соскочила с кровати и бросилась к нему, едва не запутавшись в ночной сорочке.
— Аливия! — возмущённо вскричал Осторн, но девочка на крик не обратила внимания.
Володя, поставив чемоданчик, шагнул вперёд и подхватил падающую девочку.
— Ты чего это, Кнопка, разболеться решила? — Сказал так, словно и правда девочке вдруг захотелось немного поболеть, и она это себе устроила.
Аливия возмущённо пискнула, но тут же охнула и схватилась за живот. Володя аккуратно положил её на кровать и прикрыл одеялом.
— Ну-ну, не дёргайся. Что тут у тебя, давай посмотрим?
Девочка снова улыбнулась сквозь боль и кивнула.
— Володя… ты пришёл…
— Хм… А что, были какие-то сомнения? — Володя нахмурился и шутливо погрозил ей.
Девочка снова хихикнула.
— Нет. Но папа не хотел тебя звать.
— Мы его за это в угол поставим, — пообещал ей мальчик.
Аливия, видно, представила себе эту картину и рассмеялась, но тут же боль снова скрутила её, и она застонала.
— Что здесь происходит? — В комнату вошёл ещё один человек с кружкой. — Больную нельзя тревожить.
Володя обернулся:
— Вы кто?
— Я? Я врач. Смею надеяться, лучший в городе!
— Ага. — Володя покосился на кружку. — А это что?
— Это? Лекарство! Я только что его приготовил… Эй, что вы делаете!
Но Володя уже отобрал кружку и понюхал.
— И что вы этим собираетесь лечить?
— Разлитие желчи, конечно! Вы сомневаетесь в моём диагнозе?
— Разлитие желчи? — Володя нахмурился. — Какое ещё разлитие желчи? Вот что, — он решительно отставил кружку подальше и взял свой чемоданчик. — Мне не мешать!
После этого, не обращая внимания на вопли врача, достал из чемоданчика стетоскоп и ложечку. Повернулся к девочке:
— Ну-ка, снимай рубашку.
Аливия послушно откинула одеяло и, ничуть не стесняясь, стала раздеваться.
— Аливия!!! Князь! Что вы себе позволяете?! — воскликнул Осторн.
— Филипп, если кто попробует мне мешать, успокой. А ты ложись. Не сгибайся, выпрямись на кровати… понимаю, что больно, но постарайся. Помнишь, как загремела с дерева? И ведь не ревела, что же теперь плачешь?
— Но ведь я умираю! — Аливия вдруг заморгала.
— Умираешь? Это тебе кто сказал? Ну-ка, руки по швам, лежать и не пищать!
Аливия испуганно моргнула, но послушалась, озадаченно глядя на друга. Тот наклонился над ней. Позади раздались какие-то звуки, потом хрип. Мальчик полуобернулся. Купец, красный от ярости, пытался схватить табурет, а Филипп загораживал ему дорогу. Розалия висела на руке мужа.
— Я сказал «тихо», вы мне мешаете!
— Молодой человек уверен, что сумеет разобраться в болезни лучше меня, посвятившего искусству врачевания пятнадцать лет жизни? — едко осведомился врач.
— Посмотрим, — буркнул Володя и снова повернулся к девочке. — Аливия, я сейчас буду чуть давить на живот, а ты скажешь, где болит.
Володя наклонился и начал ощупывать живот.
— Больно… — застонала Аливия.
— Хм… Ясненько… Желчь… хм…
Он накрыл девочку одеялом и посмотрел на стетоскоп и ложку. Подумал и сунул их обратно в чемоданчик. Покопался там и достал небольшую капсулу, снова взял кружку, принесённую врачом.
— Так что же это?
— Это… — врач запнулся, — это средство от боли.
— Средство от боли? То есть это не лекарство от… как вы там сказали? Разлития желчи?
Врач нахмурился и пожевал губами.
— Это поможет девочке легче перенести страдание. Она заснёт…
— Сонное зелье, значит?
Володя открыл окно и выплеснул кружку. Врач дёрнулся было, но замер, встретившись взглядом с Филиппом.
— Пока не надо, — сказал Володя. — Вода есть? Ага, вот, в кувшине. Это обычная вода?
Получив утвердительный кивок служанки, он сполоснул кружку и вновь вылил в окно. Налил ещё, снова сполоснул, но на этот раз протёр тряпочкой, которую достал из своего чемодана, и вновь выплеснул. Только после этого наполнил кружку до краёв и подсел к девочке.
— На вот, проглоти эту таблетку.
— Она вылечит меня? — с надеждой спросила девочка.
— Нет. Она только снимет боль. Тебе не будет так больно.
Аливия нахмурилась:
— Значит, я всё-таки умру?
Спинка кровати, за которую держался Володя, вдруг так скрипнула под его рукой, что Филиппу показалось, будто она оторвётся. Похоже, не одному ему, поскольку все в комнате смотрели на побелевшие костяшки пальцев князя. Но тот уже взял себя в руки.
— Не понимаю, чего ты так торопишься умирать? Тебе жить скучно? — усмехнулся он.
— Мне? — Девочка растерянно глянула на Володю.
— Вот что, Кнопка, давай-ка, пей таблетку и лежи, а я что-нибудь постараюсь придумать.
— Правда? — В глазах девочки зажглась такая надежда…
Володя с трудом выдержал этот взгляд и даже сумел твёрдо выйти из комнаты.
Филипп отыскал князя на крыльце под навесом, где тот изучал небо.
— Господин, вы в порядке?
Филипп вгляделся в лицо Володи, очевидно, пытаясь увидеть слёзы, но слёзы уже давно были упрятаны очень глубоко в душе и не могли найти дорогу наружу.
— Наверное, да. Скажи, бог есть?
— Что? — растерялся Филипп.
— Скажи, если бог, как нам говорили, добр, почему он допускает это? Почему должна была погибнуть моя семья? Почему? Почему я должен был остаться в живых? И почему теперь Аливия? Почему?
— Кхм… простите, милорд, я не богослов. Только… сдаётся мне, что бог всё же знает, что делает…
— Конечно, Филипп… Конечно… — Володя отвернулся.
— Значит… значит, девочке нельзя помочь?
— Помочь? — Голос сеньора донёсся словно издалека. — У неё, судя по всему, острый аппендицит… Можно ли ей помочь? Если бы мы были у меня дома… Господи, аппендицит… Эта операция уже настолько обыденная, что любой хирург в самом медвежьем углу сделает её с закрытыми глазами. Но здесь… Разлитие желчи… И это говорит лучший врач! И всё лечение — снотворное зелье!
— Обычно от этой болезни поят не снотворным, — вздохнул Филипп. — Я видел, как люди умирали от этого… Единственный способ — облегчить муки. Солдаты обычно предпочитали меч…
В глазах Володи полыхнуло пламя.
— Что?!
— Вы же сами сказали, что вылечить нельзя… А этих ваших… хи… хиругров тут нет.
Филипп испуганно замер, глядя на господина. Тот словно в камень превратился, но камень в праще, готовый в любое мгновение устремиться во врага. И кто будет этим врагом, лучше не думать.
— Милорд! Милорд, поверьте, это действительно лучший способ! По крайней мере, девочка не будет мучиться…
— Не отдам! — Володя уже не выглядел столь пугающим, готовым убивать всех и вся. — Ещё раз пережить… лучше самому… нет! — Он сжал кулаки. — Филипп, будешь помогать.
— Что?
— Знаешь… наших хирургов тут нет, но… меня ведь тоже учили… Я никогда не делал операцию… Но… Если я это не сделаю, она умрёт. Идём! Принеси мой чемодан, я его в комнате Аливии оставил.
— Чемодан?
— Да, это моя сумка с инструментами. И скажи девочке, что я научу её мечом пользоваться… Давно просила, но тогда я был против…
— Э-э… а зачем сейчас? — удивился Филипп.
— А чтобы она боролась.
Филипп исчез. Володя тоже вернулся в дом. Заметил, где горит свет, и стремительно вошёл в гостиную. Там сидела вся семья. На мальчика поглядели устало, но обречённо, как на стихийное бедствие, с которым нужно смириться.
— Ну что великий лекарь может сказать? — едко поинтересовался врач.
Володя отрешённо глянул на него, потом стал осматривать комнату. Потрогал стол.
— Так… Ты! — ткнул он пальцем в слугу.
— Что, ваше сиятельство? — вздрогнул тот.
— Где остальные слуги?
— Ольва у молодой госпожи, остальные своими делами занимаются…
— Так… Ольву не трогать, остальным собрать самую большую посуду в доме, наполнить водой и поставить на плиту. Мне надо как можно больше кипячёной воды. — Володя повернулся к Розалии. — Почему до сих пор в мокром? Мало одной больной в доме? Ещё не хватало, чтобы вы заработали воспаление лёгких.