— Над Америкой все может быть, — сказал Эдик. — Там даже ангелы летают. Не слышали? С крыльями и в белых тапочках.
Он снова пробил между соснами, на этот раз куда удачнее.
— Гол, — сказал Женя. — Пушечным ударом в левый верхний угол. — И побежал за мячом.
— Хватит вам, — сказал он, когда несколькими шикарными пасами самому себе привел мяч обратно. — Неужели не надоело?.. Вывожу на удар!
Но ни Гоше, ни Эдику не надоело спорить, и под аккомпанемент смачного Женькиного стука по мячу Эдик проговорил:
— Что же тогда у нас ничего не сообщают? Почему твои блюдца только над Америкой да над Голландией разлетались? А к нам не хотят? Боятся?
— Никто не боится. Они ведь людей еще не знают: чего ж бояться?.. Просто у нас не привыкли сразу писать. Пока с начальством не согласуют.
— Точно, — сказал подошедший Женя. — Помните, когда в нашем поселке Батурин двух бандитов задержал? Они его ранили, он даже чуть не умер. Все давно уже про это знали в каждом дворе, а в газете напечатали только через полгода, и то пять строчек.
— Ну и правильно, — сказал Эдик. — Обо всех бандитах и ворах писать — места не хватит.
— Нет, неправильно, — сказал Гоша. — Все должны про все знать.
— «Хочу все знать», — сказал Эдик. — «Умелые руки». «Сделай сам».
— Точно. И сделаем, — сказал Гоша. — Почему нет? Верно, Женька?
И тот охотно согласился, несмотря на то, что знать не знал, о чем говорит Гоша.
Зато Гоша уже знал. Хотя еще с минуту назад и он не имел об этом ни малейшего понятия. Но Эдик, сам того не ведая, подал идею, и вот теперь Гоша довольно хорошо представлял, как должны будут в скором времени развернуться события. А также свою непосредственную роль в них.
Впрочем, у него хватило терпения смолчать и ничего не говорить при Эдике. Зато когда они с Женей остались одни, Гоша раскрыл перед приятелем свои смелые планы во всем их блеске.
— …А для чего? — спросил рассудительный Женя.
— Как для чего?!
Гоша задумался. К чему действительно собирается он заварить эту, кашу? Не маленький ведь… А почему бы и нет?.. Не так уж много, наверное, этой «каши», но все-таки кое-кого накормить можно… Чего ж хорошего в самом деле, если человек ни во что необычное не верит, ни о чем неведомом не помышляет? Значит, ни к чему и готов не будет. Прилетит какая-нибудь тарелка или еще что-нибудь, а ты не знаешь, как быть, что делать… Ну пускай многое непонятно, сложно… Не верится… Но ведь лучше задуматься и попробовать разобраться, чем, как Эдик, долдонить: ничего и не может быть, потому что не может быть никогда… Или как Павел Федорович: «Чудес на свете не бывает! И точка»…
… — А представляешь, Женька? — сказал Гоша вслух. — Если вдруг тарелка над нашим поселком! И не сразу усекут, что ненастоящая. Даже Эдик, пускай пять минут, а будет верить. Даже, может, наш Павел Федорович непробиваемый дрогнет. А то у него все как по линеечке: «Чудес на свете не бывает! И точка»…
— Потому что есть такие люди, — сказал Женя, — сами ничего видеть не хотят и другим запрещают.
— Точно. Все скрыть от нас пытаются. Что у нас все не так уж хорошо, а даже наоборот. И что учителя плохие бывают или глупые… Ну и многое другое…
— От чего дети родятся, — подсказал Женя.
— Это уж точно.
— Все равно, пройдет время, люди узнают то, что от них скрыли. Только куда хуже будет — сразу как обухом по голове…
— Вот мы и начнем их подготавливать! Давай?
И Гоша по-деловому объяснил, как и что предлагает сделать. Только никому ничего не говорить. Разве что двум-трем самым надежным. И еще Ире, пожалуй. Но больше — ни одной душе. А когда повиснет их тарелочка над поселком, вот цирк будет!..
— По-моему, не так, — сказал Женя.
— Что не так?
— По-моему, наоборот, — Женя на всякий случай понизил голос. — Надо сперва всем говорить, как будто мы слышали про тарелку. Что она скоро здесь пролетит. Чтобы все ждали, понимаешь?
— Не нужно. Это уже обман получается.
— А так не обман?
— Нет. Так не обман, а просто шутка. А в каждой шутке есть доля правды.
— Как хочешь, — сказал Женя. — А я кое-кому скажу…
Позднее, в этот день, был созван совет четырех. Вступительное слово сказал Гоша, Женя произнес несколько утвердительных междометий, затем дело перешло из теоретической в практическую фазу. Гоша предложил так: берем полиэтиленовую пленку — ее в любом доме навалом, обрезаем, чтобы получился круг, сшиваем…
— Сшивать нельзя, — сказал Сева Колодин, — водород не удержится. Клеить надо.
— А где возьмем водород?
Ира сказала: это проще пареной репы, надо химию хоть слегка знать: берется соляная кислота, немного цинка, и при их взаимодействии выделяется водород.
— Правильно, — сказал Колодин, — так я и хотел предложить.
— Склеивать тоже нельзя, — сказал Гоша. — Надо оплавлять. Как на почте, когда ценные бандероли посылают. Потом вплавить трубку, через которую водород накачивать, а водород собрать в автомобильную камеру и под давлением перегонять. Ясно?
В общем, видно было, Гоша времени даром не терял и основательно продумал вопрос о Самодельных Неопознанных Летающих Тарелках (СНЛТ).
Колода тоже внес ценное предложение: обклеить всю тарелку серебряной бумагой — фольгой. Тогда похоже будет, что она из металла.
— Где же достать так много? — спросил Женя. — Это сколько шоколадок умять надо?
— В хозмагазине у станции, вот где, — сказала Ира.
Но когда принялись за дело, все было переиначено. Во всяком случае, большая часть. Во-первых, газ водород по чисто техническим причинам пришлось заменить менее газообразным веществом — воздушными шарами. А тогда и оплавлять нечего стало. Достаточно сшить обыкновенными нитками две пленки, чтобы получился мешок, а в него запихать побольше скрипучих, как новые сапоги, воздушных шаров. Конечно, их надо как следует надуть.
Потом ребята зашили мешок и так как фольги достали очень мало, да и то не в магазине, а в кухонном столике у Ириной бабушки, то начали обклеивать чем придется: конфетными бумажками, автомобильными наклейками, переводными картинками. В результате получилась весьма странная рябая поверхность — не то сошедшая с ума шахматная доска, не то географическая карта какого-то безумного мира.
Клеить было очень неудобно: мешок все время рвался из рук, силился взлететь — только что крыльями не хлопал — ведь как-никак пятнадцать шаров в него напихали… А сколько вдули кубических сантиметров воздуха из собственных легких!
— На тарелку не очень похоже, — задумчиво сказал Женя, в который раз подминая непослушные шары. — Скорей на надувной матрас.
— НЛМ, — сказал Колода. — Неопознанный Летающий Матрас.
— Матрас-самолет, — предложила Ира и шлепнула шар, как нашкодившую кошку.
— Пора веревку привязывать, — сказал Гоша. — Я уже приготовил. Капроновая.
И вот веревка прикреплена к нижней части летательного аппарата, как раз посередине, уплотнена резиновой накладкой — и матрас, то бишь тарелка, готова к старту.
— Пошли на тарелкодром, — говорит Женя, — будем запускать.
— Сейчас солнце заходит, ох, красиво будет, — говорит Ира.
— Начинаем отсчет времени, — говорит Колода. — Пятьсот двадцать три, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать один…
Но Гоша охладил нетерпение соратников, объяснив, что нет никакого смысла на ночь глядя производить запуск. Никто все равно до утра не увидит, и потом, мало ли, вдруг ураган поднимется, как в начале месяца, — унесет аппарат неизвестно куда. Лучше завтра пораньше встать, задолго до школы, и спокойно запустить.
Ребята занесли «матрасную тарелку» в сарай, тут же, во дворе у Гоши; укрыли старым брезентом, еще каким-то тряпьем и для полной надежности привязали за веревку к козлам — словно игривого теленка или неуемную козу. Потом условились встретиться завтра в пять ноль-ноль… Нет, лучше в шесть ноль-ноль…
— Сейчас уточним район запуска, — сказал Гоша. — Вперед!
И все опять с ним согласились и вышли за калитку.
Владимирская улица их поселка переходила прямо в лесную опушку. Сюда они и пришли.
Закатное солнце лежало уже на кромке дальнего леса — как оранжевое яйцо на темной скатерти. Его лучи почти не задевали потяжелевшие сразу ветви — неподвижные у елей и сосен, слегка струящиеся у берез и осин. Зато на стволы было отпущено вдоволь света, их тени перечертили всю опушку, и казалось: на зеленую траву в беспорядке набросаны черные жерди разной длины и толщины.
Недолго посовещавшись, испытатели сошлись на том, что летающую посудину лучше всего прицепить к вершине вон той высоченной ели: она хорошо видна и с Владимирской, и с поперечных улиц. Женя даже слазил на вершину — убедиться, что она вполне доступна. Там, к макушке, они завтра на рассвете привяжут капроновый шнур — и над поселком повиснет всем на удивление таинственный аппарат!..
Не станем уверять, что Гоша был чересчур взволнован предстоящим запуском, но все же кое-что тревожило его и мешало быстро уснуть этой ночью. Думал он о том, не видна ли будет веревка, привязанная к «тарелке», крепка ли она, думал и про то, как отнесутся и что скажут люди — сразу догадаются, что все это ребячья затея, или хоть ненадолго, да поверят, что прилетели вдруг какие-то существа, непохожие на людей; хоть ненадолго, да подумают, что не можем мы быть одни во всей Вселенной, у которой даже и конца никакого не видно…
Гошины родные давно уже спали, они вообще рано ложились, а Гоша все не мог заснуть. Он думал теперь уже не о летающих тарелках и не о других галактиках, а о вещах куда более земных: что завтра обязательно спросят по геометрии и что Эдик с ним никогда не соглашается потому, что заглядывается на Иру — это же слепому видно, а Ира не очень-то хочет с ним знаться, она больше с Гошей и с Женькой… И, значит, отсюда встает второй, главный вопрос: кто ей больше нравится — он или Женька?…
Хотя вопрос был очень серьезным, именно в этот момент Гоша начал дремать, и дремота неминуемо перешла бы в крепчайший сон, если б не раздался выстрел!.. Так Гоше показалось, во всяком случае, и он вздрогнул и открыл глаза. Стояла тишина. Он уже подумал, что приснилось, но тут снова прозвучал выстрел — где-то совсем рядом, в их дворе… И в третий раз!