— Савелий Куликов из таких людей? — удивился я, вспомнив скромного помощника архитектора.
— Я не знала об этом, когда он пришел ко мне. Видела просто отчаявшегося, измученного человека, который уже неделю не спал. Я могла ему помочь, и сделала это.
Я покачал головой.
— Что-то здесь не сходится. Вы говорите, что сноходцы очень могущественны. А Савелий даже не мог уснуть без вашей помощи.
— Ничего странного, господин Тайновидец, — серьезно ответила мастерица снов. — Такое часто случается. Человек не верит в свой магический дар, считает себя обыкновенным. Вот дар и прячется, как щенок, который не нужен хозяину. Но иногда напоминает о себе — ведь ему тоже хочется быть нужным.
— Значит, вы открываете магическую природу человека? — спросил я.
— Нет, что вы, — Вера Павловна с улыбкой покачала головой. — я всего лишь помогаю человеку подружиться со своими снами.
Ветер тихо возился в густых кронах старых яблонь. Ярко-синяя стрекоза, сухо шелестя прозрачными крыльями села на стол. Приподняла тонкое тельце, настороженно уставилась на меня огромными блестящими глазами.
Сова на балке повернула голову и переступила с лапы на лапу. Стрекоза испугалась и немедленно улетела.
— Савелий рассказал мне, что чувствует какую-то опасность в своих снах, — заметил я.
Мастерица снов озабоченно нахмурилась.
— Сноходцы — особенные маги. Их сны материальны. В этом нет опасности, если только…
— Что? — спросил я, когда Вера Павловна замолчала.
— Если только сноходец знает о своем даре и осознает, что видит сон. Тогда он управляет сном. Но если сноходец не верит в свой дар, тогда сон управляет им. И может завести его, куда угодно.
— Получается, Савелию и в самом деле грозит опасность? Вы можете как-то ему помочь?
Мастерица снов покачала головой.
— Мы не вмешиваемся в чужие сны. Это запрещено.
— Кем? — насторожился я.
Вера Павловна помолчала, задумчиво помешивая ложкой остывший чай. Потом покачала головой.
— Нет, господин Тайновидец. Я и так рассказала вам слишком много. Сны не любят, когда о них говорят. А Савелию просто нужно время, чтобы принять свой дар. Рано или поздно он поверит, и тогда все будет хорошо.
— Вы могли бы рассказать ему, — заметил я.
— Рассказать мало. Нужно, чтобы он поверил. Впрочем, вы сами можете попытаться.
— Так и сделаю, — кивнул я.
И почувствовал, что разговор закончен.
— Еще один вопрос, Вера Павловна. Я видел на руке Куликова магическую печать. Волк, который воет на луну. Савелий сказал, что печать нарисовали вы. Что она означает?
— Ничего, — слишком быстро ответила хранительница снов. — Важен не рисунок, а магическое плетение. Не сердитесь на меня, господин Тайновидец. Каждый маг хранит свои секреты. У вас они тоже есть.
— Вы правы, — не стал спорить я. — Что ж, спасибо за разговор и за чай. Мне и в самом деле пора.
Я машинально взглянул на солнце, которое пряталось за широкими листьями плюща, и только сейчас заметил кое-что странное.
По моим ощущениям, мы разговаривали с мастерицей снов никак не меньше часа. А солнце за это время совсем не сдвинулось с места. Как светило мне в левый глаз, так и продолжало светить.
Тут я прислушался и понял, что звонкие голоса на озере давно стихли. И ветер больше не шумел в листве яблонь. Над поселком повисла тишина.
Что-то было не так. Но понять, что произошло, я не успел.
Растерянно моргнул и увидел, как солнечный летний день стремительно померк. Густая тень навалилась на беседку. Укрыла стол, на котором стоял давно остывший чайник, прохладной ладонью провела по моему лицу.
А затем в промежутки между деревянными рейками просочился лунный свет. Он косыми ромбами упал на дощатый пол.
Сова на балке пошевелилась и распахнула желтые глаза. Гулко ухнула, расправила крылья и бесшумно унеслась в ночную темноту.
Я перевел взгляд на мастерицу снов и удивленно раскрыл рот. Вместо милой старушки в платке передо мной сидела молодая женщина. Светло-голубое платье легкими складками падало до самого пола. Светлые волосы спускались по плечам. У ног женщины сидел волк. В лунном свете его шерсть отливала морозными искрами.
Женщина погладила волка и улыбнулась мне:
— Здравствуйте, господин Тайновидец. Вы, все-таки, заметили, да?
— Скорее, догадался, что день давно должен был закончиться, — ответил я. — Кто вы?
— Хранительница Снов, — ответила женщина. — Мой мир состоит из человеческих снов. Я живу в нем и охраняю его, как могу.
Она снова погладила волка.
Волк поднял голову и оскалил зубы.
Глава 5
— Вы живете в мире чужих снов? — удивился я. — Интересно, как это?
— Хотите посмотреть, господин Тайновидец? — улыбнулась Хранительница. — Прошу!
Волк легко вскочил и побежал к выходу из беседки. Стоя на пороге, он оглянулся на нас, словно приглашал следовать за ним.
Я не колебался ни секунды. Когда еще представится возможность увидеть чужие сны?
За тонкими стенами беседки чернела ночь. Но стоило мне шагнуть в темноту, как она растаяла, сменилась жарким полднем.
Мы с Хранительницей Снов стояли посреди безжизненной пустыни. Дул обжигающий ветер, с бледного неба нещадно палило солнце. От жары земля покрылась толстой растрескавшеся коркой. Густой горячий воздух безжалостно сушил легкие — так что дышать было трудно.
Ни деревца, ни кустика. Только сухой комок перекати-поля катился по пустыне, бессмысленно пытаясь зацепиться корнями за высохшую почву.
Слева от нас возвышался отвесный утес. Серый гранитный клык пропорол сухую землю и остался торчать посреди пустыни.
По утесу карабкался человек. Он лез без веревки, цепляясь кончиками пальцев за едва заметные выступы скалы. Камень сорвался из-под его ноги и с глухим стуком полетел вниз. Человек повис на руках, болтая ногами в воздухе и пытаясь хоть на что-то опереться.
У меня перехватило дыхание.
Но вот человек нашарил опору — сперва левой ногой, потом правой. Несколько секунд он отдыхал, прижавшись всем телом к раскаленному камню. Потом медленно полез дальше.
— Куда он карабкается? — спросил я Хранительницу Снов. — Зачем?
— В реальности ему только-только исполнилось шестнадцать, — ответила Хранительница. — Его отец умер, и теперь на плечах юноши мать и трое младших сестер и братьев. Ему приходится работать и учиться. А когда он без сил падает в кровать и засыпает, то часто видит этот сон. Ему снится, что он должен долезть до вершины, и тогда все будет хорошо.
— Он долезет? — спросил я.
Будто в ответ на мой вопрос, маленькая фигурка на скале побледнела. Она стала прозрачной, словно горячий воздух растворял ее. А потом исчезла.
— Он снова проснулся, — сказала Хранительница Снов. — Еще ни разу ему не удалось добраться до вершины за один сон. Он всегда просыпается раньше и идет на работу.
Мы обогнули пустую скалу, и вдруг наступил вечер. Воздух стал влажным, потянуло прохладой, запахло солью и свежестью. Я вздохнул с облегчением и вытер со лба крупные капли пота.
Мы стояли на высоком морском берегу. Далеко внизу, под обрывом еле слышно шумело море. Только по этому шуму можно было догадаться о мощи волн — отсюда они казались едва заметными пенными морщинками на бескрайней глади. Красное солнце опускалось за горизонт, тянулось к берегу вспыхивающей огненной дорожкой.
К обрыву прилепилась каменная терраса, выложенная светлой плиткой. На террасе я увидел стол и два легких плетеных кресла. На столе стояла полупустая бутылка красного вина и два бокала.
— Здесь уютно, — улыбнулся я.
И поймал себя на мысли, что хотелось бы и мне вот так сидеть над обрывом, потягивать маленькими глотками вкусное вино, слушать, как внизу шумит море и неторопливо разговаривать с близким человеком. Или просто молчать — иногда совместное молчание говорит куда больше, чем слова.
— Мне нравится бывать здесь, — улыбнулась Хранительница Снов. — Это сон одного усталого человека. Он многого достиг в жизни. Стал могущественным магом, живет в достатке. У него большая семья. Старшие дети уже выросли, а младшие еще подрастают. В его доме всегда шумно и весело.
Она повернула голову и взглянула на волка, который легко бежал вдоль обрыва, наслаждаясь свободой.
— Только одно не дает этому человеку покоя. В молодости он поссорился со своим лучшим другом. Никто не был виноват — спор вспыхнул из-за пустяка, но перерос в смертельную обиду. Вскоре человек уехал из родного городка. С тех пор они с другом не виделись и даже не разговаривали.
— Так трудно было послать зов? — удивился я.
— Иногда это трудно, Тайновидец, — улыбнулась Хранительница Слов. — Особенно, когда каждый считает себя правым.
— Здесь человек встречается со своим другом? — догадался я.
— Да, — кивнула Хранительница. — Они пьют вино, разговаривают обо всем, что с ними случилось с момента последней встречи. Иногда подолгу молчат, глядя, как солнце опускается в море. Случается, даже спорят. Но никогда не вспоминают ту глупую ссору.
Мы неторопливо пошли вдоль берега. Узкая тропинка постепенно увела нас от моря в ровную степь, поросшую жесткой травой. Темнело, вокруг оглушительно стрекотали цикады. Бесшумная тень промелькнула в воздухе — то ли ночная птица, то ли летучие мыши вылетели на ночную охоту.
Я вспомнил сову, которую звали Варежкой — не она ли высматривала мышей в траве?
Тропинка привела нас к убогому покосившемуся сараю. Он был небрежно сколочен из кривых досок и нелепо торчал посреди голой степи. Доски рассохлись, между ними темнели щели.
— Что это? — улыбнулся я. — Жилище местного отшельника?
— Можно и так сказать, — кивнула Хранительница Снов. — Это убежище. Там прячется человек и не может выйти.
Будто в ответ на ее слова, изнутри сарая раздался стук. Кто-то стучал кулаками в запертую дверь. Потом дверь дрогнула — видно, человек с разбегу ударил в нее плечом. Но крепкие сухие доски выдержали.