То, что он излагал с таким воодушевлением и неподдельным пафосом свежепосвященного неофита, тайны для меня не составляло. Речь опять же шла о невероятных похождениях «украинцев» в Америке и Палестине, столь красочно описанных Черемисом и Дубиною… гениальных прозрениях Плачинды насчет шведского флага и венерианской «мовы»… и совсем уже свежих баек Шевчука о Гетманстве, – словом, о типичном наборе украинской лжи, непроницаемым мраком покрывающей как прошлое, так и настоящее Малороссии…
Я стал было возражать, но тем лишь раззадорил его на еще большие экскурсы в историю и политику. Спорить было бесполезно, да он и не умел спорить. Историю знал очень поверхностно, почти что и совсем не знал, поэтому часто заходил в тупик, путался, противоречил самому себе и, тем не менее, изрекал все безапелляционным тоном человека, наконец то, по знавшего «истинную правду», которую от него столь долго утаивали «коммунисты», «шовинисты», «сионисты» и, Бог знает кто еще… В своем украинском восторге он доходил до полного самоотрицания. Совсем не владея украинским волапюком, ничего даже не читая на нем, он, тем не менее, со странной горячностью ратовал за тотальную украинизацию в качестве радикального средства восстановления непонятно кем и когда попранной «исторической справедливости», и клялся, что уж сын то его точно будет говорить «только по украински»…
Я пробыл у него в гостях несколько часов, общался с женой и двенадцатилетним сыном, но так и не услышал от них ни од ного украинского слова. На папины планы они смотрели как на временный «бзик» и всерьез не принимали. Да и сам он все как то не решался приступить к их активной реализации, ведь и в «украинском Днепропетровске» (а точнее, русском губернском городе Екатеринославе), где он жил, все и поныне говорят исключительно по русски…
Наша дискуссия получилась скоротечной и быстро себя исчерпала. Спорить, в общем то, было не о чем. Опровергать небылицы, которыми его напичкали, я считал делом бессмысленным. Он все равно никаких доводов не воспринимал и тщательно избегал обсуждения конкретных исторических, этнических или политических проблем. А точные даты и цифры вызывали в нем озлобленное раздражение. На любые мои возражения он долбил один и тот же ответ: «русские веками угнетали украинцев»… «все несчастья Украины от России»… «Россия и сегодня эксплуатирует нас и угнетает»… ну и все в таком же духе… Мне, наконец, стало скучно и грустно одновременно. Жаль его было. Та убогая и пошлая политическая доктрина, которую он теперь исповедовал, построенная на ненависти и лжи, совсем не шла к нему, – доброму, отзывчивому, простодушному, в иные моменты по детски наивному человеку. И это резкое несоответствие ясно говорило, что новые «убеждения» моего товарища – всего лишь результат подлой и коварной пропаганды. Воспринимать Валерия в качестве «врага», сознательно находящегося «по ту сторону баррикад», было бы ошибкой, он просто временно дезориентирован. Какие уж тут споры… Интерес представлял разве что сам факт «обращения», а точнее его источники. Об этом стоило поговорить.
«Да, начитался же ты всякой мерзости за девять лет своей жизни здесь», – решил я подвести черту под нашей бесплодной перепалкой. Однако, к моему удивлению, оказалось, что по большому счету ничего то он и не читал: о Грушевском, Крипьякевиче, Дорошенко, Полонской Василенко, Костомарове и прочих только слыхал, а из современных глашатаев украинства даже и фамилии ни одной не мог назвать… Тогда все почерпнул из «телеящика»? – предположил я. Но, как выяснилось, телевизора он почти не смотрел, разве что футбол, да изредка какой нибудь фильм. И политики по прежнему сторонился: на митинги не ходил, во время выборов за укрнацюков не агитировал (хотя исправно за них голосовал, в отличие от жены, поддерживавшей коммунистов), в общем, старался как будто подальше держаться от всей этой грязи… и в то же время по уши в ней утопал. «Кто же тогда тебя так нагрузил?» – «Да брось ты! – сразу рассвирепел Валерий. – Никто никого не грузил, все это давным давно известно, а истории, сочиненной в угоду великодержавным шовинистам, уже никто не верит». И он тут же, весьма кстати, поведал мне несколько басен из «Истории Русов», в их числе о Батурине, «сожженном вместе с жителями», и «тысячах казненных в Лебедине». «Даже фашисты так не поступали» – с полным сознанием своей правоты подытожил мой визави… «Истории Русов» он, впрочем, тоже не читал. Но где то же должен был все это слышать!.. И здесь меня осенила догадка: радио! Ну, конечно. Я же был у него в мастерской и единственным развлечением от монотонного труда служил в ней радиоприемник. Я и обратил на него внимание лишь потому, что из его утробы раздавалась не обычная попсо бессмысленная «композиция», а нечто похожее на «интеллектуальную передачу»… Помнится, речь шла о Киево Могилянской академии. Это меня и удивило: обычно наши трудящиеся внимают местечковым «эфирам», расплодившимся на всем пространстве исторической России и щедро потчующих своих несчастных слушателей мерзопакостным репертуаром «звезд» типа Верки Сердючки или «Мумми троля», перемежая эту «духовную пищу» убогим набором погоды, сплетен, уголовной хроники и т.п. дребедени. А тут неожиданно передача с явной претензией на «серьезность». «От попсы уже тошнит, – коротко объяснил Валерий, – а эти бубнят себе потихоньку, фон создают, ну и ладно»…
«Фон», однако, оказался еще тот. Ведь на укррадио, как и в прочих средствах массовой информации, тон задают все те же Гнаткевичи, Чепурко, Кратко Кутынские и им подобные субъекты, отравляющие теле и радиоэфир Малороссии своей злопыхательской ложью и мрачными квазиисторическими пасквилями, ядовитое содержание которых медленно и неуклонно проникает в массовое сознание, исподволь разрушая его способность здраво оценивать не только прошлое, но и настоящее. Подобный «фон» – далеко не безобидное дело, особенно если индивид подвергается его воздействию длительное время, на протяжении не одного года. Здесь уже начинают действовать законы манипуляции сознанием, давно доказавшие свою эффективность. Жертвой такого внешне неприметного и как будто малозначащего воздействия и оказались память и подсознание моего товарища.
Исследователям проблем манипуляции сознанием данное явление хорошо известно: «то, что в результате частого повторения прочно запоминается, действует на сознание независимо от того, вызывает ли это утверждение возражения или одобрение… Направленность реакции не существенна! Тот, кто вперился в экран телевизора, и десять раз в день слышит одно и то же сообщение, подвергается манипуляции, даже если каждый раз чертыхается от возмущения». Точно так же и человек, совсем даже и не вникающий в смысл того, что бубнит включенный для «фона» радиоприемник, пусть пассивно, но слушает его. Память то не отключена, продолжает работать в «дежурном режиме» и на уровне подсознания автоматически снимает, казалось бы, совсем постороннюю информацию. Там же, в подсознании она накапливается, а в известный момент внезапно всплывает в виде непреклонных убеждений: «Человеку всегда кажется убедительным то, что он запомнил, даже если запоминание произошло в ходе чисто механического повторения, как назойливой песенки. Внедренное в сознание сообщение действует уже независимо от его истинности или ложности»…
Вдумайтесь только: действует независимо от истинности или ложности! Иными словами, человек, как самостоятельная сущность, исчезает. Его место занимает сконструированный современными политтехнологами биоробот, зомби, в сознание которого искусно внедряются разрушительные, самоубийственные доктрины, выхолащивающие историческую память и адекватное восприятие наблюдаемой действительности. Так создается идеальный объект для манипуляции. Почему на ампутацию исторической памяти народа и были обращены после 1991 г. основные усилия нынешних хозяев России. Вспомним только, какому тотальному очернительству за последние двадцать лет подверглась русская история, даже в своем урезанном советском варианте. В ней не осталось ни одного исторического деятеля, события, эпохи, которых бы не оболгали, не смешали с грязью, и все это с одной целью: убедить Русских в том, что в их прошлом нет ничего, достойного гордости, даже никаких светлых просветов, а лишь сплошной мрак, пьянство и кровавая взаимная резня. Так цинично и нагло «освобождалась» народная память от ненужного патриотического «хлама», а затем в образовавшийся вакуум целенаправленно стали внедряться доктрины, призванные побудить Русских к полному самоотрицанию и самоуничижению, чтобы окончательно и бесповоротно утвердить господство над Русским народом нынешнего компрадорского режима.
В Малороссии этот процесс аннигиляции исторической памяти Русских приобрел еще более грандиозный размах.
Здесь их вообще подменили иным виртуальным народом, придумав последнему название, историю и даже смысл существования, заключающийся единственно в смертельной борьбе… с Русскими! Ничего более гениального подобному самоедству нельзя было и выдумать. Валерий С., успевший за девять лет «поменять» не только национальность, но и мировоззрение, далеко не единственная жертва этого русофобского трюка. И это при том, что сама технология оболванивания исключительно примитивна. Вся украинская пропаганда как раз и строится на принципе тупого «механического запоминания», буквально, нескольких убогих тезисов, остальное – их неисчислимые вариации. К реальной истории они не имеет никакого отношения. Копните любого «ук раинца», и вы убедитесь: он совершенно не знает истории Малороссии. Более того, он ею и не интересуется. Из тысячелетней истории края он апеллирует буквально к нескольким событиям (в историческом измерении совершенно ничтожным и второстепенным), но, идя по лекалам, состряпанным для него украинскими идеологами, именно на них и строит «теорию» о «вековом противостоянии» Русских и «украинцев». Это же «противостояние» переносится им на любые события современности, которые и оцениваются исключительно с «конфликтной» точки зрения. Но что примечательно: доводить ее до логического завершения он под всякими предлогами избегает. Таковой оказалась и позиция моего товарища: он тоже не хотел договаривать до конца, иными словами, делать те самые выводы, которые сами собой напрашивались в качестве итога его обличительных филиппик. Я решил ему помочь и задал прямой вопрос (который неизменно задаю каждому из таких вот обманутых простачков): «Так, значит, будем