Украинцы говорили нам: “Ви не евакуювалися, а в нас наказ — не залишати тут нікого і нічого (Вы не эвакуировались, а у нас приказ — не оставлять здесь никого и ничего)”. Когда просили детей эвакуировать, то отвечали: “Тут немає ні дітей, ні людей (Тут нет ни людей, ни детей)”, и это было очень страшно. Страшно, когда еда и вода заканчивались в подвале, а ребенку нужно было дать. Мы старались... Снег выпал тоненьким слоем, и мы ночью сгребали руками снег и топили его в миске.
Там был подвальчик, бабушка и дедушка спустились туда, потому что обстрелы были страшные. Так украинцы их подожгли. Бабушка была очень худенькая, и она вылезла, чтобы открыть форточку и спасти деда. Она была с ожогами гортани. Они спаслись, а украинцы стояли и смеялись.
С ВСУ как-то мы и не разговаривали, потому что было страшно. Это были настолько грубые люди, и старались обходить их 10-й стороной. Нас согнали в подвал, и мы их не видели, нам запрещали даже свечки сжечь в подвалах. Если бы пришли и увидели, что мы там при свете сидим, то это был бы еще прилет нам от них».
Кодик Андрей Юрьевич, 36 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь
«Я был ранен в Мариуполе 21 марта 2022 года, проспект Мира, возле горбольницы № 3. Мы пошли за мальчиком. Мальчик был с переломом правой руки и обожжена правая сторона лица. Его отец прикрыл собой, а семья вся умерла, мама, дядя, бабушка и мама его. Папа выжил, он его посадил в машину и отправил.
Мы искали их. Нашли сначала отца. Отец контуженый, и спина побита осколками, но вытащили мы его на 17-й больнице. Позвонила знакомая с другого города, нашли его. Мы утром в 8 часов вышли, пошли за ним. Нашли его там в 9 часов.
Мы шли по проспекту Мира. Мы зашли, пока я нашел коляску, они его одели, вытащили, посадили в коляску. Как только выехали на дорогу, на проспект Мира напротив магазина “Лань”, начался сразу слева обстрел. Автоматная очередь. Со стороны Украины. Попали в меня сразу, в малого попали, он в коляске был. И в сестру попали, сестра одна успела спрятаться. Отец прикрывал малого, но не прикрыл. Его ударило со спины — малого, в затылок. Убило. Он там и остался. Мы с Аленой лежали полтора-два часа на асфальте. Она на клумбе лежала, а я на асфальте. Нас вытянул отряд “Пятерочка” ДНР».
Александр, место жительства на момент опроса — г. Артёмовск
«Два человека, которые хотели эвакуироваться на украинскую сторону, их снайпер расстрелял. Это пожилая пара, они эвакуировались и потом еще лежали там. В начале марта (2023 года). Они хотели уйти с Калиновки в район поселка. Кто там живет — знает. Поэтому я не захотел идти на Украину.
Как во двор выйдешь покурить, то пули сразу свистят, и этот снайпер
просто утомил. Про себя могу сказать точно, что по мне из автомата стреляли. Эти с территории завода стреляли. Причем это было не случайно, а полный рожок. Не попали, потому что дерево большое было, и за ним укрылся. Страшно было ходить по воду. Начали замечать, что если квадрокоптер начинал летать, то сразу прилетает, если человека увидят. В последнее время перестали печку топить, потому что они по дыму определяли, если есть дым, то есть люди, значит, нужно стрелять. Наш город во время голосования 100 % проголосовал за ДНР, будут ли они после этого нас любить. Соответственно никто нас не любил, даже Тимошенко не постеснялась по телевизору сказать, что нужно колючей проволокой Донбасс замотать.
Потом я сам видел, что подъехали броневики большие, импортные, развернули свои башни и тупо обстреливали дома».
Рева Светлана Владимировна, 50 лет, место жительства на момент проведения интервью — г. Артёмовск, ул. Морская
«ВСУ поджигали дома. Не было прилетов, а дом горит. Сосед в конце улицы говорит, что русских там еще не было, а прилет был со стороны Украины именно по поселку. ВСУ стреляли, чтобы дома разбивать, как можно больше разрушить, выкурить людей.
В училище 53-м жили люди, они там для себя сделали подвал еще в довоенные времена. Там были семьи с детками, вот они сделали все для себя, чтобы было там хорошо. Приехали военные, посмотрели все это дело и сказали, что они забирают детей, если вы за три дня отсюда не уберетесь. Вот так забирали детей и увозили на Украину. Много, говорят, из Часов Яра всех детей забрали.
По нам украинский снайпер стрелял. У нас на девятиэтажке стоял снайпер, когда люди в магазин шли, то он им в спину, и все. С посадки стрелял автомат, а с девятиэтажки — снайпер. Причем даже ночью, потому что ночью видно в тепловизор.
Когда у нас дом горел, я только посмотрела и буквально, как только начала открывать дверь, услышала, как снайпер ВСУ выстрелил в то место, где я стояла до этого.
Им все равно, кто открывает дверь. ВСУ прекрасно знали, что здесь нет военных, здесь только живут люди, причем два ребенка. Семь месяцев и девять лет. Они прекрасно знали, что живут люди, потому что я на воротах написала огромными буквами “Живут люди”.
Летит квадрокоптер, потом завис над двором, и видно, что идет женщина в халате. Я еще стала, смотрю и думаю, что дальше. Только я прохожу немного дальше, и пошли прилеты по двору. Тогда русских еще близко не было. Это было начало февраля. Нас обстреливали».
Шолохов Игорь Владимирович, 58 лет, место жительства на момент опроса — г. Артёмовск
«Украинские военные нас называли сепаратистами. Им нужна просто земля. Донецкая область очень богатая, здесь есть все ископаемые. Все у нас работало при СССР и Януковиче, и тут на тебе. Пчеловод пришел до власти, и после него конфетный барон, и началась вся эта катавасия. У нас река рядом и богатый поселок. До войны люди занимались саженцами и зарабатывали так деньги, а некоторые копали копанки для полива. Мы ходили в эти копанки воду набирать, чтобы хоть покупаться в корыте, потому что ни света, ни воды. Кто подвальный образ вел, кто как. В основном в подвале. Вот так идешь кто с ведрами, кто с лейками, и они начинают стрелять над головой. Святого у них в голове ничего не было, потому что так по мирным жителям стрелять. Весь поселок, так что там поселок, весь город разрушен. Им дали приказ уничтожить все мирное население, потому что им нужна была земля. Обстрелы постоянные, когда россиянами даже не пахло, весь год.
К нему подходишь, а он уже автомат на заготовку ставит к стрельбе. В основном это из Закарпатской сечи батальона, остальные грузины и наемники, которые наркоманы и мародеры. К тому же фашисты, которые во время войны такого не делали. Их снайперы сидели и обстреливали мирных жителей. У меня у товарища так жена во дворе погибла, она вышла хозяйство покормить, а ее застрелили. Из домов стреляют. Я лично несколько раз попадал под обстрел снайперов в течение февраля (2023 года). Я жил в районе школы и садика, так на школе сидели снайперы и в садике. Они регулярно. От моего дома в 1,5 километра есть магазинчик, и спокойно дойти до магазина невозможно, то мины летят, то под снайперский обстрел попадаешь... Я людей на своей машине вывозил. Именно тех, кто не мог ходить. Стреляли из автоматов и винтовки снайперской. Я тогда не задумывался о жизни, а мне просто нужно было вывести пенсионеров. Они видели, что это гражданская белая машина.
Сказать откровенно, не только от украинских снайперов, но и от мин побило 30 человек, это только те, которых я знаю».
Рауза, 66 лет, место жительства на момент опроса — г. Артёмовск
«Люди, которые разговаривали с украинскими военными, говорили, что полная ненависть. Например, в середине лета ВСУ рыли окопы возле дома, вышел хозяин и начал спрашивать, а они ответили, что здесь будет линия обороны и эвакуируйтесь. Они начали пререкаться, потому что каждый к своему дому и тут на тебе — линия обороны. ВСУшник ударил прикладом мужчину в голову, а женщину в живот.
...Я сама мало выходила из подвала, а выходили мужчины. Вышел один, который жил у нас на 3-м этаже, шел, и по нему стрелял снайпер. Он повернулся и услышал по металлу на печке, которая стояла, мы на ней еду готовили, потому что газа не было. Прошита автоматной очередью металлическая дверь в подъезде. Стреляли, чтобы мы эвакуировались и не было живых свидетелей. Люди понимают всей душой и сердцем, кто это стреляет.
Я хочу уехать в Россию, я уже с ними созвонилась. Я бабушка деятельная и всю жизнь работала, перед войной тоже работала и буду работать дальше, и доживу до 100 лет, но уже на своей родине».
Савченко Светлана Владимировна, 58 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Куприна
«На моих глазах бабушка собирала небольшие щепки для костра. Это в арке по Строителей. Я видела, где снайпер ВСУ, мы знали, где они находятся. Очень хотелось сообщить, чтоб были осторожнее. Мы находились на территории, подконтрольной Украине, а через проспект уже были ДНР. Вот бабушка под аркой дома собирала щепки, лежало много побитых деревьев, рамы лежали. И украинский снайпер застрелил бабушку.
Я видела мужчину около остановки. Он просил “азовца” дать ему возможность перейти улицу к больной жене лежачей. Но так получилось, что они разъединены. Когда еще все было под Украиной, он каким-то образом оказался на другой части улицы. Он просил: “Хлопцы, вы же люди! Вы кто? Пустите меня! Ну кто вы такие, что не можете понять, что там жена умирает!” За эти слова он получил пулю в живот. Пожилой мужчина, старше меня.
Это произошло 19 марта 2022 года в половину второго дня, на улице Строителей. 88. На улице было минус 9 градусов, очень холодная весна, мы все мерзли, и очень хотелось хотя бы горячей воды. Поэтому я вышла к подъезду. Там были дрова и небольшие кирпичи в виде “костерка”, чтобы нагреть воду.
Я грела воду, оглянулась, и в конце дома, через три подъезда, я увидела военного в форме “Азова”. Они отличаются формой от ВСУ. Он поворачивался с оружием, поворачивался медленно в мою сторону. И потом я увидела жест спуска, он выстрелил, но не из автомата, а из подствольника. У меня была доля секунды принять решение, я прыгнула в сторону дома под подъезд, балконный подъезд.