Глава 4Первые туристы
Приближался Новый год. Встал вопрос: ставить или не ставить ёлку? Год назад Афоня специально ходил за ней на «Котобое». Но это в прошлом году. А в этом? Тима в Москве, Котя в Архангельске, да и Сима уже повзрослела: за ней стал ухаживать рыжий молодой кот Фима с другого конца деревни. В этом году в Котьме не появилось ни одного нового котёнка.
– Хорошо стали жить, – заметил старый Тимофей Тимофеевич. – Чем лучше живём, тем меньше котят!
Вопрос решил миллионер Митрофанов. Прислал в Котьму и ёлку, и большой ящик новогодних украшений. А на третий день новогодних праздников сам приехал в деревню. И не один. В деревню прибыло несколько автобусов с туристами и один с журналистами.
В ДК – прежде так называли деревенский клуб, теперь переименованный в Дом Котов, – состоялось торжественное открытие музея.
Перерезая ленточку, миллионер Митрофанов напомнил о старом обычае: первым в новый дом запускать кота, чтобы жизнь в нём была счастливой.
– Мы уважаем старинные традиции. Тем более что это и есть Дом Котов. И они здесь полноценные хозяева, – сказал он. И пропустил вперёд себя старого Тимофея Тимофеевича.
А потом был фейерверк, гремела музыка, взрывались хлопушки и петарды.
– Не знаю насчёт счастливой жизни, а тихая закончилась, – шепнул Котаускасу Афоня, выпутываясь из серпантина.
Туристы осмотрели музей, накупили кошек-матрёшек и сновали взад-вперёд по всей деревне. Многие фотографировались с жителями. А журналисты брали интервью у всех подряд:
– Расскажите, как вы здесь живёте.
– А чего говорить? – смутился Степан Мороз. – Живём мы здесь. Хорошо живём.
– Ну, не очень-то, – заметил Шлында. – У меня всего два горшка и одну кочергу купили…
Приехали туристы не с пустыми руками и надарили всем огромное количество кошачьего корма – заграничной еды в консервных банках и полиэтиленовых мешках.
– Похож на заячий помёт, – фыркнул Афоня.
– Зря ты, папа, вкусно же! – сказала Сима.
Относительно иностранной еды мнения в деревне разделились. Одни говорили, что ничего вкуснее не пробовали. А другие, особенно те, кто постарше, морщились:
– Мы ели рыбу и пили молоко, наши отцы и деды – тоже. А от этого мясного гороха ещё неизвестно, что будет. Может, второй хвост вырастет, а может быть, и первый отвалится!
Глава 5Поэт Васькин
Последние события, происходящие в Котьме, произвели настоящий переворот в жизни кота Васькина. Узнав о том, что в деревне есть свой поэт, миллионер Митрофанов обещал издать его книгу. Вдохновлённый этим, Васькин развил бурную литературную деятельность. Если раньше он писал в основном любовную лирику, то теперь взялся за стихи ярко выраженного патриотического содержания. Из них он составил три сборника: «Коты северной широты», «Деревня Котьма» и «Наш кот», начинавшийся с программного стихотворения:
Наш кот не любит «Китикэт»
И заграничный «Вискас»…
Он рыбкас любит на обед,
Сарделькас и сосискас!
Правда, ходили слухи, что это не мешало Васькину время от времени брать у продавщицы Зины один-два пакетика презираемого им иностранного корма.
Как-то он подошёл к Афоне и предложил:
– Надо бы нам свой корм придумать. «Афоня», например. Ты кот популярный. Хочешь, я напишу про тебя стихотворение?
«Дайте мне два пакета „Афони“», – представил Афа-насий. И отказался.
Васькин теперь сочинял всё: патриотические поэмы, лирические баллады, юмористические частушки-котушки. В музее висели рекламные плакаты с его шедеврами:
Кошки-матрёшки —
Каждая по трёшке.
Кошку-копилку купи —
На счастье себе накопи!
Он написал даже книгу детских стишков «Десяток загадок для умных котяток». У самого Васькина ни семьи, ни детей не было. Но он считал важным заботиться о подрастающем поколении. Загадки Васькин проверял на односельчанах, ловил их на улице и читал.
– Вот скажи мне, что это такое, – хватал он за рукав проходящего мимо кота:
– По небу плыли тучи
И наложили кучи.
– Какие ещё кучи? – недоумевал тот.
– Снег! Вот какие! Не угадал! А вот послушай ещё:
Лежит на дне, как лодка,
Железная селёдка.
Кто её поймает —
Тот зубы обломает!
– Блесна, что ли?
– А вот и не угадал! – торжествовал Васькин. – Подводная лодка!
Несколько его стихотворений, не без помощи Митрофанова, были опубликованы в «Северной правде» под псевдонимом Васькин-Северянин.
И кот уже стал подумывать, не вступить ли ему в Союз писателей.
Глава 6Весна. Коты в тренде!
Туристы обычно приезжали в выходные. После экскурсии в музее и чаепития с шанежками они ходили по деревне, заглядывали в дома, фотографировались со всеми встреченными котами и кошками. Многим это нравилось. Шлында продавал свои ржавые утюги. Васькин с удовольствием читал частушки-котушки и раздавал автографы, а хозяйственный Черныш подменял Зину на кассе и в буфете.
Марианна тоже втянулась в общественную жизнь. Точнее, в художественную. Она расписывала шкатулки и матрёшек для музея и магазина. Появилась даже отдельная полка «Коллекция Марианны Афанасьевой», где были выставлены кошки-копилки, кошки-матрёшки и киски-миски.
Сима оказалась способной ученицей, она во всём помогала матери. И они устроили в избе мастер-класс по раскрашиванию матрёшек.
Афоню это раздражало, он не знал, куда себя девать, и норовил куда-нибудь улизнуть и спрятаться. Обычно в сарай или на чердак.
Но от славы нигде не спрячешься – ни в сарае, ни на чердаке. Везде совали свой нос приезжие журналисты.
– А расскажите, как вы плавали в Японию?..
– А правда, что вы оседлали дикого кенгуру?
Узнав, что Котаускас – холостяк, хозяйки стали присылать фотографии своих кошечек и котиков. С непременной припиской: «Давайте дружить!»
– Ёксель-моксель! – бормотал капитан «Котобоя». И на письма не отвечал.
Не обошла известность и мышонка. Шустеру пришло письмо из города Мышкина, где существовал Музей мышей: «Пришлите свою фотографию. И ещё какую-нибудь вещь. Носок или тельняшку. Будем вам очень признательны».
Тема котов сделалась очень модной. Народный художник России Дмитрий Трубин несколько раз приезжал в Котьму писать портреты деревенских жителей. И устраивал выставки «Северные коты» и «Северная рыба».
Появлялись также защитники прав животных и разные краеведы, интересующиеся историей деревни.
– Скажите, а кот Матроскин не из вашей ли деревни? – спрашивали они у Марфы, которая была даже на год старше Тимофея Тимофеевича.
– Наш, северный, – вспоминала Марфа. – Я его ещё вот таким котёночком помню. А потом его в Москву увезли…
Всё сильнее пригревало весеннее солнышко. В конце марта начались школьные каникулы. И детей стали возить классами. А в один из дней на открытие памятника «Котобою» приехала жена губернатора.
– Коты сегодня в тренде! – сказала губернаторша. – У меня самой две кошечки. Мими и Зизи. Девочки, залезайте в лодку, я вас сфотографирую с нашими героическими моряками.
Две кошечки губернаторши в крашеных шубках, Мими и Зизи, забрались на палубу. И команда «Котобоя» целый час покорно принимала разные дурацкие позы. После этого Афоня и Шустер незаметно смотали удочки. А вот капитану Котаускасу улизнуть не удалось. Беленькая с розовым бантиком Мими повсюду бегала за ним и просила покатать её на лодочке.
– Так ведь море ещё не растаяло, ёксель-моксель, – отнекивался Котаускас.
– А вы меня всё равно покатайте, – капризничала и надувала губки Мими. – Вы же моряк или как?
Спас капитана Васькин, который увёл Мими и Зизи к себе и два часа подряд читал стихи из нового цикла «Кото-строфы любви».
– Отличный памятник. И музей замечательный, – сказала перед отъездом губернаторша. И пообещала, что к лету в Котьму проложат новую асфальтовую дорогу.
– Дорогу жизни, – поддержал её Митрофанов.
Все обрадовались и захлопали: зимой в деревню ещё можно было проехать, а в остальное время не то что обычные машины или школьные автобусы, даже трактора, случалось, увязали в глине.
– Вот это действительно кото-строфа, – мрачно сказал Афоня. – Если сделают дорогу жизни, то жизни у нас никакой не будет.
– Совсем зажрался, – шепнула жена толстого Глобуса Глафира, услышав это. – Зажрался и зазнался. Вот что слава делает с котами!
Глава 7Украсть «Котобой»!
Афоню раздражало всё. Ему не нравился запах крас-ки в доме. Не нравилась еда. Не нравилось вынужденное безделье. В прежние зимы они всей командой собирались в сарае, перебирали старый мотор, смазывали рулевую колонку, смолили корпус лодки, полировали металлические части…
Теперь всё это осталось в прошлом. Новая яхта была на причале. А старый «Котобой» стоял на видном месте. Старпома неудержимо тянуло к нему: хотелось забраться на палубу, погладить родной штурвал и вдохнуть солёный запах приключений. Но после того как ватага школьников залезла и попыталась раскачать лодку, к борту прикрутили табличку: «Руками и лапами не трогать!»
– Не трогать! – бормотал Афанасий, возвращаясь домой.
Марианна готовила ужин.
– Что это за рыба? – спросил старпом, втягивая носом воздух.
– Минтай.
– Минтай? – удивился Афоня. – В этом году мы его не ловили.
– Я в лавке у Зины купила.
– В лавке?.. У Зины? – Внутри у Афони что-то оборвалось. – Жена рыбака покупает рыбу в магазине… Это конец!
– Конец чего? – не поняла Марианна.
– Конец всего! Зачем сажать огороды, когда всё можно купить в ларьке? Зачем доить козу, когда есть молоко в пакетах и оно не портится?! Будем плести лапти и рисовать матрёшек? Да?