Зря сопровождавшие главного мага преподаватели испугались за его здоровье.
Им стоило скорее опасаться за свое. Этой ночью все, от последнего ассистента, получившего преподавательскую звездочку на мантию только этим летом и до деканов, не покладая рук, готовились к визиту мэра. Впервые за полторы тысячи лет глава города решил посетить МУ — как тут ударить в грязь лицом?
Стиралась веками копившаяся грязь на стенах и полах, крысы и тараканы вереницами выводились на временное поселение в студенческие дома, входы в подвалы, где обитали самые разные существа, перекрывались глухими магическими барьерами.
В спешке перекрыли и библиотеку. Библиотекаря это не слишком расстроило. Если честно, то он об этом даже не узнал.
Пострадали несколько обитавших в здании мелких элементалей, которым в горячке подпалили хвост, а также один демон, невесть откуда объявившийся в помещении кафедры транспортной магии. Изгоняли его оттуда с треском и грохотом, словно целую армию обезьян.
К восходу солнца все валились с ног, но ректор чутким нутром начальника ощущал, что сделано еще не все, что обязательно найдется что-нибудь, что можно подправить, улучшить, почистить…
Но времени уже не было, и оставалось лишь ждать прибытия высокого гостя.
Глав Рыбс занимался этим во дворе, около одного из входов в здание МУ. Табличку «Посторонним в в…» снять не удалось — слишком крепко уж она оказалась приделана. Ее просто замазали, но буквы с упорством не желающего тонуть куска дерева проступали сквозь краску.
Драконьи головы на заборе в кои-то веки натерли до блеска, их чешуйчатые затылки довольно сверкали, и даже взгляды стали менее свирепыми. Трава во дворе радовала глаз одинаковой высотой и сочным зеленым цветом.
Не зря ее стригли и красили всю ночь.
Когда у ворот прогрохотала и остановилась первая карета, то Глав Рыбс дрогнул, но вместо ожидаемого мэра из нее высыпало десятка полтора солдат личной охраны городского главы. Лица их были сурово нахмурены, а руки лежали на эфесах палашей.
Желто-черная одежда делала стражников похожими на громадных злых ос.
После прибытия второй кареты их стало еще больше. Под громкие команды десятников стражники с ловкостью, говорящей о большом опыте, выстроились в две шеренги. Могучими телами они ограничили дорожку, ведущую от ворот к ректору и стоящим за его спиной деканам.
Очередная карета катилась так мягко, словно под ее колесами стелился не неровный камень мостовых, которые здесь, у университета, вечно корежили непонятные судороги, а мягкие пуховые подушки. Она оказалась гораздо меньше прочих, и вся сверкала золотом.
На запятках и рядом с кучером сидели нахмуренные стражи, вооруженные арбалетами. Едва карета остановилась, они спрыгнули наземь и встали спина к спине, прикрывая изящную дверцу.
Та величаво распахнулась, выплюнув короткую лесенку, и по ней, медленно и важно ступая, сошел на землю мэр кваквакский Мосик Лужа. На шаровидной, как апельсин, голове его красовался круглая шапка с козырьком, который обычно носят уличные торговцы, а сам он напоминал воздушный шарик на ножках, подпрыгивающий при каждом шаге.
Величия в его облике было не больше, чем в старом ночном горшке.
— Мое почтение, господин мэр, — проговорил ректор, не кланяясь, когда Мосик Лужа оказался рядом с ним. Глав Рыбс был на голову выше градоначальника, и рядом они смотрелись точно жираф с бегемотом.
— И вам мое почтение, — отозвался Мосик Лужа квакающим голосом. Мэр происходил из самой плебейской семьи и никогда этого не скрывал. Его отец и дед торговали жареными пирожками с подозрительным содержимым, и нынешний глава самого большого города Лоскутного мира начинал с того же. У всех, кроме лишь представителей древних аристократических семейств, которые брезгливо морщили носы (да и то не слишком сильно, а то им пришлось бы гордиться давностью рода на плахе), это вызывало лишь уважение.
— Пройдемте ко мне в кабинет? — спросил ректор, делая вежливое движение рукой.
— Я думаю, не стоит, — ответил Мосик Лужа, снимая шапку и вытирая обнаружившуюся под ней лысину, блестящую, точно лед. — Отошлите ваших помощников, и мы поговорим прямо тут. Беседа не будет длинной.
Один кивок и деканы, улыбаясь, словно их только что не отослали прочь, как мелкую шушеру, а наградили поместьями, золотом и рабынями, спешно удалились.
— Давайте пройдемся, — предложил ректор.
Они не спеша двинулись вдоль корпуса магии нечеловеческих существ. На почтительном расстоянии спереди и сзади следовали телохранители мэра, подозрительно косившиеся по сторонам.
— Что привело вас в стены нашего прославленного заведения? — спросил Глав Рыбс, решив отправить дипломатические тонкости куда-нибудь подальше. Про себя он сильно жалел, что мэр отказался войти внутрь и вся работа по очистке здания пропала зря.
— Хотел кое-что выяснить из первых рук, — проговорил мэр, и в этот самый момент с грохотом разбилось окно на третьем этаже. Оттуда с воем прянулась похожая на соплю исполина длинная желтая молния, но тут же втянулась обратно.
Осколки стекла, не долетев до земли, превратились в бабочек и порскнули в стороны.
Несмотря на визит высокого гостя, занятия никто не отменял.
— У вас всегда так? — спросил Мосик Лужа, с удивлением поглядев вверх.
— Студенты, — с кислой улыбкой ответил ректор, обещая себе поймать провинившегося преподавателя, который допустил у себя на занятиях такое, и содрать с него шкуру, четвертовать, посадить на кол, сжечь живем, повесить…
От приятных мечтаний ректора отвлек мэр.
— Тогда перейдем к делу! — жестко сказал он.
Глава 6
— До меня дошли очень неприятные слухи, — если мэр и приквакивал, подобно лягушке, то лягушка эта могла быть только хищной, с ехидным оскалом и острыми глазами, от которых не укроется никто, достойный съедения, — что вокруг да около вашего университета происходят странные события, порой заканчивающиеся смертями…
И Мосик Лужа в упор взглянул на ректора. Тот бестрепетно выдержал взгляд, разве что улыбка получилась слегка кривоватой.
— Есть такое, — проговорил он спокойно, — но мы работаем…
— Очень хорошо, — благосклонно кивнул мэр, — я рад, что вы меня понимаете. Все странности должны быть устранены в ближайшем будущем, поскольку в моем городе они не нужны!
— Да, конечно, — торопливо кивнул ректор, с ужасом ощущая, что его хребет, привыкший располагаться строго вертикально, испытывает позывы согнуться в угодливом поклоне. Строптивая часть тела действовала помимо приказа хозяина, и бороться с ней стоило немалого труда. На лбу Глав Рыбса выступил пот. — Мы сделаем все возможное…
— Десять дней, — точно не слыша собеседника, сказал Мосик Лужа, — и все должно закончиться. Иначе я напомню налоговой службе, что университет не платил пошлин и податей вот уже десять тысяч лет. То-то они обрадуются!
К хребту добавилась шея, желающая склонить буйную голову. Ректора охватил страх. Он предпочел бы сцепиться с разъяренным драконом, парочкой демонов или ордой пьяных гномов, но не с агентами налогового управления. Как биться с ними, он даже не представлял.
Подобных заклинаний не придумал еще никто.
— Я все понял, да, — через стиснутое ужасом горло протиснулся тонкий писк, — десять дней…
— Великолепно, — благосклонно квакнул мэр и, развернувшись, вразвалочку зашагал к своей карете.
Верными псами, держа наготове арбалеты, за ним бежали телохранители.
Пребывая в жутком оцепенении, Глав Рыбс смотрел, как Мосик Лужа не спеша поднимается по ступенькам, как захлопывается дверца кареты, как черно-золотые гвардейцы стремительнее пчелиного роя разбегаются по местам. И только когда мэрская кавалькада скрылась из поля зрения, он вновь обрел дар речи.
И тут же воспользовался им в полной мере.
— Кретины! Идиоты! Балбесы! — заорал он так громко, что слышно было, скорее всего, в соседних Лоскутах. — Всех в отставку отправлю!
Деканы, так и жавшиеся скромно в сторонке, переглянулись, но подойти не решились, наивно полагая, что нелестные характеристики относятся вовсе не к ним.
— Ваша милость, — сказал мэтр Шизомудр, — мы…
— Молчать, когда вас спрашивают! — безжалостно прервал его Глав Рыбс. — Через полчаса чтобы были у меня в кабинете со всеми прохфессорами и с предложениями, что нам делать!
— Но… — встрял мэтр Тугодум.
— Никаких «но»! — и ректор, чья мантия живописно развевалась, быстрым шагом направился ко входу в МУ. — Кто опоздает, лишится должности!
В кабинете ректора, несмотря на бушующее снаружи солнце, было мрачно, точно в склепе. Рассаживающиеся вокруг длинного стола деканы и прохфессора кожей ощущали могильную сырость, а Отцы-Основатели с портрета смотрели с немой укоризной, за которой скрывалась явная гордость: «Уж мы-то смогли бы! Уж мы-то…»
Сидящий под портретом ректор походил на чайник, который забыли снять с огня. Остатки воды еще бурлили в его тощем, вытянутом в длину чреве, а стенки, видимые над белой мантией, накалились до красноты.
Кипение прорывалось через ноздри или рот сдавленным злым сипением.
— Ну шшшштооо? — прошипел Глав Рыбс, когда постукивание стульев по полу и кашель стихли. — У кого есть что сказать?
Деканы смущенно заерзали, оглянулись на прохфессоров, тем оборачиваться оказалось не на кого, и все они, как один, принялись внимательно рассматривать что-то в углах кабинета. Там стало тесно от сталкивающихся взглядов, за портьерами что-то сердито зашевелилось.
— Так я и знал! — проговорил ректор таким голосом, каким обычно констатируют измену давно подозреваемой жены. Горечь была в этом возгласе, и гнев, грозящий разразиться, и чувство собственного бессилия. — С кем мне приходится работать? Кто не тупица, тот кретин! А если ни то и ни другое — значит просто бестолочь! Всех, всех на опыты для студентов… Хоть какая-то польза будет!
— Э… ну… — прохфессор, отвечающий за магию нечеловеческих рас, рискнул-таки открыть рот. — Сии явления, в стенах университета проистекающие, порождены причиной. Если мы оную причину однозначно идентифицируем и деструктивному воздействию подвергнем, то все решится!