На лугу, загнав коров в ограду, чтобы они паслись там весь день, мальчики закрывали за ними калитку, и начинались самые любимые Уле-Александром минуты их пастушеской работы. Они с Монсом залезали на ограду и сидели, болтая ногами. Со своей надёжной безопасной высоты они смотрели, как бык копытит землю и фыркает, по своему обыкновению, а коровы отмахиваются хвостом от мух и щиплют траву, стараясь набить полный рот.
Но рассиживаться долго мальчишки не могли – дел полным полно. Сначала надо пригнать Воронка. Он всю ночь пасся на воле. Иногда папа или дядя Монса ходили за конём вместе с мальчишками, и тогда им по очереди разрешалось прокатиться на нём.
В городе Уле-Александр частенько говорил, что мечтает промчаться на коне, чтоб только ветер свистел в ушах, но тут, сев на коня первый раз, Уле-Александр очень удивился. О галопе и речи не было. Уле-Александр от всей души радовался, что Воронок идёт медленно и степенно, но всё равно Уле-Александра так качало и шатало, что он отчаянно вцепился в гриву Воронка, чтобы не свалиться. И всё же ехать верхом на лошади оказалось в тысячу раз прекраснее, чем Уле-Александр предполагал…
И скучать у них времени не было. Столько дел надо было переделать за день, что ребята едва успевали поесть. Они каждый день ходили с папой и дядей на поле и работали уж точно не меньше взрослых.
Но однажды, когда они привели Воронка, папа Монса сказал:
– Сегодня, молодые люди, вы с нами в поле не идёте, потому что у вас важное дело. Видите холм за домом?
– Вон тот высокий? – уточнил Уле-Александр.
– Ну видим, – сказал Монс.
– Так вот – ваше дело сходить в лес, набрать сухих веток, сколько можете утащить, и отнести их на холм. Потом вернуться в лес и набрать ещё веток. Это вам работа до обеда, а после обеда вам надо поспать, потому что вечером вы ляжете очень поздно.
Уле-Александр смотрел на папу Монса в большом изумлении и силился вспомнить, что сегодня за день такой.
– Точно не Семнадцатое мая[1], его уже праздновали.
– И не Иван Купала, он тоже прошёл, – задумчиво добавил Монс.
– Вот именно, – сказал папа. – Но сегодня суббота, и у нас будет летний праздник. Так что не филоньте, нам нужен большой красивый костёр.
Монс и Уле-Александр сунули руки в карманы и широко шагая пошли в сторону холма. И тут же заметили на дороге отличные сухие ветки.
– Берём, – сказал Уле-Александр.
– Угу, – кивнул Монс.
Дело пошло на ура. Они брали и большие ветки, и маленькие. Оттащив охапку на холм, снова бежали в лес. Правда, с каждым разом приходилось идти дальше.
Уле-Александр часто гулял в лесу с мамой и папой, но ходить по лесу только вдвоём с Монсом казалось странно и непривычно.
Солнце зашло за тучу, в лесу было сумрачно и скрипели деревья… Вдруг прямо рядом с ними что-то с шумом сорвалось с ветки. Это взлетела большая птица.
– Уф, ну и напугался я, – прошептал Уле-Александр.
– Я сам струхнул, – признался Монс.
– Хорошо хоть улетела.
– Ага. И обратно точно не прилетит. Скажи?
– Конечно, не прилетит, ещё чего.
Но после этой истории в лесу стало совсем неуютно. Им то и дело казалось, что они слышат что-то странное. Им хотелось поскорее уйти. Но они боялись пошевелиться.
Одно утешало Уле-Александра – что Монс тоже напугался. Потому что тут, за городом, Монс вообще-то не боялся ничего.
– Фу ты, – протянул он.
– Угу.
– Ты ещё не видел, как я струхнул, когда первый раз в город попал, – сказал Монс. – Чуть не умер со страху. Я всего боялся: машин, трамваев, людей полно. Вот уж натерпелся я страху.
– А мы и не поняли, что тебе страшно. Бедняга.
– Зато теперь меня в городе почти ничего не пугает, – сказал Монс.
– Придумал, – сказал Уле-Александр. – Чур, каждый садится под дерево и тихо слушает, нет ли здесь чего загадочного.
– Хорошо, – ответил Монс и на четвереньках отполз к ближайшему маленькому деревцу.
А Уле-Александр нашёл себе огромную ель. Он подумал, что, если начнётся что-нибудь непонятное, он спрячется за неё.
Выглянуло солнце. Стало теплее и светлее. Может, нет в лесу никаких неприятностей?
И как раз тут Уле-Александр услышал прямо над головой странный звук. Как будто бы птичья трель, только у птицы горло болит, поэтому поёт она хрипло и того гляди вообще голос потеряет.
– Ой, – встрепенулся Монс. – Над тобой кукушка. Давай скорее желание загадывай.
«Вот бы здесь мама с папой оказались, – мечтательно подумал Уле-Александр, – тогда б я уж точно ничего не боялся».
Птица вспорхнула с ветки и улетела.
– Никакая это не кукушка. Они говорят «ку-ку».
– Нет, в конце лета у них уже сил куковать нет. Бежим домой, расскажем, что ты сидел под кукушкиным деревом. Такого ни с кем ещё, кажется, не случалось.
В дом они ввалились усталые и голодные.
За обедом Монс рассказал о кукушке, а папа Монса спросил Уле-Александра:
– Ты успел загадать желание?
– Успел. Я сказал, что хочу, чтобы папа с мамой приехали.
– Хорошее желание, – кивнул папа Монса, и вдруг у него как-то изменилось лицо, он закашлялся и даже закрылся платком.
Мама Монса вскочила, бросилась к плите и стала скрести почти пустую кастрюлю, один дядя вёл себя как обычно.
– Ребята, а теперь на боковую, всем спать, – сказал он.
А они и рады были полежать, отдохнуть, очень уж они уработались. И неожиданно оба заснули посреди бела дня.
Когда их разбудили, уже наступил вечер. Со сна обоих шатало. Наконец они поняли, почему у папы с дядей такой потерянный вид, когда они просыпаются после дневного отдыха.
– Ужин скоро? – спросил Монс.
– Нет, – ответила мама, – сегодня мы будем ужинать у костра, на холме.
Она сварила огромный кофейник кофе, а на столе уже стояли две большие корзинки с едой, чашками-тарелками и бутылками с водой и лимонадом.
– У нас будет пикник, – догадался Уле-Александр.
– Вы можете пойти вперёд, – разрешила мама.
Оказалось, что к холму тянутся люди со всех сторон, со всех окрестных хуторов. И все несли с собой кофейники и корзины с едой. На вершине холма все расстилали одеяла и рассаживались кругом у кучи веток, собранных Монсом и Уле-Александром. Кто-то сложил ветки красиво, одна к одной, а вскоре пришёл папа Монса и запалил костёр.
Он полыхнул, и пламя взвилось высоко вверх. «Ой, – опасливо подумал Уле-Александр, – как бы беды не вышло, такой костёр высоченный».
– А пожарная станция тут есть?! – закричал он.
– Не волнуйся, – ответил папа Монса, – тут открытое пространство, за костром мы следим, и у нас есть канистры с водой.
– Первый раз такой большой костёр вижу, – сказал Уле-Александр.
– Его даже с дороги отлично видно, – ответил папа Монса, и Уле-Александру показалось, что лицо у него опять стало какое-то хитрое. Но он тут же забыл об этом, увлечённый костром. Тот трещал и рассыпал искры, кто-то положил в него толстые брёвна, чтобы он горел долго.
Потом они подкрепились.
– Как вкусно! – сказал Уле-Александр. – Еда пахнет дымом и свежестью одновременно.
Затем пришло время игр, и Уле-Александр снова удивился. Тут играли все – и дети и взрослые. Начали с пряток. И большие круглые тётушки бежали со всех ног, чтобы успеть спрятаться.
Уле-Александр веселился как никогда. Потом папа Монса подложил ещё дров в костёр и сказал:
– Вставайте в пары. Будем играть в «Последний, выходи!».
Но тут они услышали очень странный звук. Он доносился с дороги. Что-то бряцало и клацало.
Уле-Александр сразу этот звук узнал. И бегом припустил к дороге. За ним помчался Монс.
Уле-Александр бежал не останавливаясь. Он был уже красный как рак, сердце колотилось в горле, ноги мчались вперёд, и до самой дороги Уле-Александр ни разу не притормозил.
На дороге стоял старый автомобиль. Из него вышли пудель, маленькая девочка, женщина и мужчина. Уле-Александр так запыхался, что ни слова не мог сказать.
– Кто-то развёл на холме красивый костёр? – спросила мама.
– Угу, – просипел Уле-Александр.
– Идёмте быстрее, – заторопил всех Монс.
– Кроху можно не укладывать на ночь, – с присвистом пробормотал Уле-Александр. – Там детей очень много.
– Да, – кивнул папа. – Мы будем гулять долго. А потом мама ляжет спать в твоей кровати, Кроха – у Монса, а мы трое, раз мы мужчины, устроимся на сеновале. Здорово, правда?
– Сегодня вообще всё очень здорово, – сказал счастливый Уле-Александр.
Потом они с Монсом помчались обратно, рассказать, кто приехал. А мама с папой Монса почти не удивились, видно, подозревали, что под кукушкиным деревом все желания исполняются.
Семейство Уле-Александра осталось ещё на обед в воскресенье, но потом папа заторопился домой, потому что в понедельник ему надо было на работу. Монс подошёл к родителям Уле-Александра и спросил:
– Можно Уле-Александр ещё останется?
– Даже не знаю, – ответила мама Уле-Александра и посмотрела на маму Монса.
– Они, конечно, хотят, чтобы я ещё остался, – сказал Уле-Александр. – Я ведь отрабатываю еду.
– Раз так, тогда можешь остаться, – разрешила мама.
Папе долго не удавалось завести мотор. Пришлось Уле-Александру с Монсом подтолкнуть машину, она покатилась-покатилась – и мотор завёлся. На ходу машина бряцала, клацала и ужасно тарахтела, так что слышно её было гораздо дольше, чем видно.
Но едва она затихла вдали, как на лугу громко замычали коровы.
– Домой хотят, – сказал Монс. – Уле-Александр, бежим загонять их домой!
– Бежим!
Уле-Александр умчался вперёд, а Монс степенно шёл следом. Он очень радовался, что друг не уехал и ещё побудет с ним, и хотел насладиться своей радостью не торопясь.
Сокровище
Уле-Александр гостил у Монса три недели. Так странно было потом вернуться в город! Ходить по улицам Уле-Александру совсем не понравилось.
– Здесь у вас слишком шумно, – пожаловался он маме перед сном.