рнулся в сторону, и Зеке довольно кивает головой, отчего помпон на его вязаной шапочке прыгает из стороны в сторону; Худак с рыжей челкой, опустившейся на самые глаза, весело потирающий руки; Ютка Гал, от смущения принявшаяся вдруг протирать очки. У Сиди глаза сделались еще уже, чем всегда, а на Жужу я сам не гляжу, стесняюсь. Вот Клавора произносит: «Чувствуй себя как дома». Сколько сарказма в его голосе! Десять против одного, что это он и карикатуру на меня нарисовал! Ничего, я еще расквитаюсь с ним, я еще… Но когда? И как мне сейчас-то отсюда выбраться?
Клавору я как-нибудь отделаю под орех. Нелегко, конечно, будет. Он страшно сильный. А Тот по арифметике отличник. Очкарик Гал — настоящий мудрец: лучшая ученица в классе, только я ни в чем не отличился. А впрочем… голова у меня варит, дедушка всегда говорит: хитрец! Вот возьму и переплюну всю эту компанию! Проведу их так, что только ахнут. Сейчас они, понятно, злятся. Ну и пусть! Сейчас моя первейшая забота — выбраться отсюда. Где же этот проклятый ножик?! А, вот ты где, наконец-то нашелся! Теперь быстрее за замок. Дома торт на столе стоит, меня дожидается. И бабушка ждет. Надо спешить!
Я трудился с таким усердием, что весь взмок. Врезной замок наконец поддался, а про висячий-то я совсем и забыл. Тщетно я упирался плечом в дверь — она не поддавалась. Огорченный, я уселся в углу немного отдохнуть. На улице пошел снег, и отдельные снежинки через дырявую крышу попадали и в сарай.
Когда же «пингвины» вернутся? И вернутся ли вообще? И почему они меня заперли? Ну ладно. Выберусь и без их помощи. Должен! Надо закрыть глаза, немного подумать, и способ будет найден.
Ага, есть! Нужно вырезать в двери дыру, просунуть через дверь руку и камнем сбить замок. Но где взять камень? Надо поискать в инвентаре…
Я долго рылся впотьмах, как вдруг снаружи до меня донесся какой-то звук, словно кто-то тронул замок. Я приподнялся, затаив дыхание. Нет, ничего не слышно. Показалось. Но на всякий случай я подошел к двери, нажал на нее плечом, и вдруг она совсем легко поддалась. Висячий замок куда-то исчез. Я был свободен. И никого нигде. Что это, колдовство? Я осмотрел весь двор, пристально вглядывался в каждый уголок. Двор был пустынен. Бесшумно сыпал снег, успев слегка припорошить землю, и я обнаружил на нем следы — маленькие, едва различимые. Кто-то бежал на цыпочках. Сюда, до сарайчика, и обратно. Кто-то, пришедший выпустить меня на свободу. Один из «пингвинов». Кто же? Жужа? И мне стало вдруг тепло, хотя еще миг назад я буквально коченел от холода. Я стоял в раздумье. Но тут я вдруг вспомнил о бабушке, о торте на столе. Я нащупал в кармане шоколад и стремглав помчался домой.
На бегу я уже прикидывал, что сказать бабушке, почему я так долго пропадал. Наверное, сердится на меня. Как мне ее умаслить? Ромовой вишне она, конечно, обрадуется. А вот, «Парад «пингвинов» не состоится — это уже точно. Но ничего, сам развеселю ее. Дам концерт своими силами. Буду ей рассказывать… Словом, развлеку. И торт сам съем — один за всех. Я теперь такой голодный!..
Пока я добрался до дома, уже совсем стемнело. Робко повернул я ключ в замке, с минуту постоял в кухне, чтобы прийти в себя и с веселым видом ворваться к бабушке, с порога крикнуть:
«Поздравляю с днем рождения!»
Только бы ее не очень огорчило мое опоздание! Я одернул пальто и вошел. Но слова приветствия застряли у меня в горле. Посередине стола в большой банке из-под компота красовался огромный букет цветов. Рядом с ним — остатки орехового торта и большое настенное украшение из дерева с изображением настоящего пингвина. Бабушка только руками развела:
— Как жаль, что тебя не было дома, Миши! Если бы ты знал, как мы тебя ждали! И где ты пропадал так долго? А тут твои друзья приходили. Они тоже сожалели, что тебя нет. Подождали немного, а потом этот весельчак Худак сел и написал тебе целое послание. Остальные тоже всё вертелись вокруг него, пока он писал, советовали, шептали, хихикали, а под конец попросили у меня конверт. Хорошо, что нашелся у меня один. Запечатали и сказали, что письмо секретное, только лично для тебя. Вот оно, бери. Не думай, я не вскрывала, я соблюдаю тайну переписки. Что ж это ты мне принес? Шоколад? Ромовые вишни! Ну, Миши, спасибо, ты молодец!
Руки у меня дрожали, когда я вручал бабушке шоколад, а как письмо начал вскрывать — и того больше. Первый раз пробежал прямо как был — стоя, в пальто, с шарфом на шее. Потом принялся сбрасывать с себя все: так мне вдруг жарко стало. А под конец я рухнул на диван: у меня подогнулись колени.
7
Потому что в письме было сказано следующее:
Наш дорогой бывший «командир»! Провалился ты сегодня у Таши, как ты, вероятно, соблаговолил заметить. Только не заметил ты, о хитроумнейший, что мы-то уже давным-давно заметили твое обманное «командирство». Не сегодня, а уже с самого первого дня и с той поры водили тебя за нос и разыгрывали. В самом начале, когда мы доложили начальнику штаба отряда, что выполнили его приказ, выяснилось, что ни он, ни кто-нибудь другой такого приказа не отдавал. После небольшого расследования мы распознали твой измененный почерк.
Мы отлично повеселились. Ты думал, что ты надуваешь нас, а на самом деле ты надул самого себя. Да так, как еще никто на свете. Мы решили: пусть потешится, а сами тем временем еще больше потешались над тобой. Забавно было, когда ты заказал Джимми «По уши» для бабушки, а еще забавнее — глядеть на тебя, когда мы разыграли, будто идем на доклад к председателю отряда. В конце концов ты так попался на крючок с этой грамотой, что нам даже жалко стало тебя. Мы попытались помочь тебе, подсылали к тебе Хоронскую, чтобы она добилась у тебя чистосердечного признания, но ты и ей ничего не сказал, хотя ты к ней хорошо относишься: это видно хотя бы из того, что в своих приказах ты постоянно поручал ей петь «Восковую куклу», но ведь эта песня ни твою бабушку, ни кого-либо другого не интересует, исключая тебя, и то только когда поет именно Жужа. Так вот, даже ей ты не сказал правды, и у нас не было другого выхода, как поймать тебя с поличным, что сегодня наконец-то нам и удалось сделать. И это хорошо, в основном, для тебя же самого, потому что ты совершенно запутался в этом своем «командирстве». Мы бы могли и дальше продолжать игру, больно уж хороша была потеха, но мы видели, что ты уже потерял самообладание. Поэтому мы прибудем к бабушке и без твоего приказа, но на этот раз и без «Восковой куклы», и мытья посуды: «пингвины» сами составляют для себя программу, это ты увидишь, если однажды мы примем тебя к себе в звено. Желаем тебе хорошего аппетита, хотя мы перестарались и от торта осталась для тебя только самая малость. А вообще докладываем, что твой последний приказ мы перевыполнили. Дощечку для гравюры мы сделали сообща, пингвина на ней выжигала Сиди. Правда ведь, хорошо получилось? И мы ждем, разумеется, за это похвалы! Или ее тоже не будет? Тогда — за око два ока! Кстати, и за то, что ты никогда не участвовал в мытье посуды, а приходил на кухню, садился на табуретку и читал Джимми «По уши». Нам отмщение, и мы воздадим! Именем всех «пингвинов».
Я читал письмо, и каждое его слово ошарашивало меня все больше и больше. Уже и во второй раз я прочел его, а все не мог прийти в себя, будто оглушенный. Наконец бабушка поинтересовалась:
— Ну, что там написали тебе твои дружки? Не оставили и тебя без сюрприза?
— Да что-то в этом роде, — пробормотал я. — Но мне сейчас на минутку нужно забежать к одному из них. Ты не обидишься, бабушка? Я мигом обратно…
Сунув на ходу кусок торта в рот и чуть не подавившись им, я пулей вылетел из дома. Через несколько минут я уже стоял перед дверью квартиры Хоронских. Дверь отворила Жужа. И тут я вдруг совершенно лишился голоса.
— Жужа, — едва смог выдавить я из себя, — я пришел, чтобы узнать… кто открыл склад спортинвентаря? Замок кто снял? Скажи, это ты?
— Я, — засмеялась Жужа, — меня послали. Потому что мы хотели тебя запереть только на время выполнения приказа. И чтобы спокойно написать тебе письмо. Теперь ты понимаешь? И еще я должна признаться: моментальное фото сделала я. Я тебе давно об этом хотела сказать, да ребята не разрешали, говорили: успеешь. Только я никак не пойму: чего ты так взбеленился? Карикатуры рисовали даже на знаменитых людей. По-моему, вполне хорошая карикатура. Ты взгляни получше на рисунок. Ничего в нем нет оскорбительного. Ну что ты? Все же обиделся? И зря ты бежишь!
А во мне целый мир рухнул в тартарары. Так это была она? Именно она? Говорит еще — хорошая карикатура. Вот до чего договорилась!
Но дома я все же первым делом отыскал этот злополучный листок бумаги. Разглядывал я его долго — издали и поближе. Карикатура? Гм!.. Что на знаменитых людей такие штуки рисуют — это точно. И неплохая действительно. Есть в ней юмор. Зря я психовал. Даже наоборот. Если бы я знал, что это она…
Вернулся домой дедушка. Он тоже не забыл о бабушкином дне рождения. Он смущенно извлек из кармана букет оранжерейных фиалок.
— Это тебе, — сказал он бабушке. — Мне казалось, ты любишь их. А я только и делаю, что думаю о вас: о тебе и об этом вот хитреце…
И он поцеловал бабушку, а мне по-дружески дал тумака.
С этого времени прошло уже больше полугода. Теперь и я хожу в «пингвинах». Я стал летописцем звена, и Таши поручил мне написать историю этой ловушки, которую я расставил для них, а угодил в нее сам.
Как меня взяли обратно в отряд? Об этом я в самое ближайшее время напишу. Это уже тема другой хроники.
За́мок в тетради
1
В квартире женщины по прозвищу «Дези — гусиные лапки», иногда за глаза ее называли «Угорь», раздался продолжительный звонок, Дверь распахнулась.
— Это ты, Тони?
— Конечно, я, — ответил Тони и вежливо поздоровался: — Добрый день, тетя Дези! Я пришел к вам насчет металлолома. Накопилось еще что-нибудь? Вообще-то можно и макулатуру, тряпье тоже подойдет.