– И бензин тут свой, – продолжил дядя Саша, покручивая в руках металлический ключ. – На нём только здесь можно ездить. В обычном мире такая машина даже не заведётся.
Я нахмурился, всё больше увязая в странностях этого мира.
– И откуда он берётся? – спросил я, уже догадываясь, что ответ будет не из простых.
Дядя Саша рассмеялся, словно предвкушая мой вопрос.
– Да бог его знает, – сказал он, пожимая плечами. – Я долго думал, пытался разобраться. Вроде ничего необычного на первый взгляд, а как только попробуешь залить обычный бензин – никуда не уедешь. Здесь всё работает по своим законам. В этом мире свои ресурсы, и если ты застрял тут, то придётся с этим смириться.
– И что, всегда так? – уточнил я.
– Да. Я запасаюсь этим топливом, когда есть возможность, – продолжил он. – Здесь его хватает. Как-то само по себе появляется, будто этот мир сам генерирует его.
– А как же тогда получилось, что эти со щупальцами перестали меня видеть? – спросил я, вспоминая тот странный момент в полицейском участке, когда меня будто бы полностью вычеркнули из их реальности.
Дядя Саша на мгновение замолчал, прищурив глаза, будто прокручивал в голове мои слова. Он вздохнул, словно этот вопрос был не из лёгких.
– Видишь ли, – начал он медленно, – этот мир живёт по своим законам. И порой эти законы сложно понять до конца. Ты, наверное, заметил, что, когда раздеваешься, происходят странные вещи, да? – он прищурился ещё больше, будто проверял мою реакцию.
Я кивнул, всё ещё пытаясь осознать тот момент.
– Важно понимать, – продолжил дядя Саша, – что этот мир видит и ощущает тебя, как часть своей структуры. Но как только ты лишаешься всех своих "меток" – одежды, вещей из реального мира – он перестаёт тебя воспринимать. Ты словно растворяешься в нём. Как бы это сказать… Ты не исчезаешь, но становишься невидимым для тех, кто "свой" в этом мире. Они просто не могут тебя почувствовать, как будто ты для них становишься тенью.
– Но почему именно так? – задал я вопрос, уже более заинтересованно.
– Этот мир не воспринимает тебя как угрозу или чужака, когда ты не несёшь на себе ничего "лишнего", – пояснил он. – Одежда, вещи, всё это – привязки к твоему миру, и они выделяют тебя среди других. А без них… ты становишься частью этого мира.
– И ещё еда местная, – добавил дядя Саша, слегка наклонившись ко мне и понижая голос, как будто собирался рассказать что-то особо важное. – Вот с ней тут есть нюансы.
– Что за нюансы? – спросил я, чувствуя, как любопытство сменяется лёгким беспокойством.
– Поначалу еда здесь кажется обычной, даже вкусной, – начал он, глядя куда-то в сторону, будто вспоминая. – Но, понимаешь, она тебя меняет. Не сразу, конечно. Постепенно. Чем дольше ешь местное, тем больше становишься частью этого мира. Он тебя впитывает, как тачки, бензин и всё остальное. И однажды ты просто перестаёшь хотеть возвращаться назад. Твой организм начинает требовать только эту пищу, и тогда…
Он замолчал, словно не хотел говорить вслух то, что пришло ему на ум.
– Тогда что? – настаивал я.
– Тогда тебе уже не выйти отсюда, – сказал дядя Саша, его голос стал серьёзным. – Ты становишься таким же, как и они. Щупальца, странности… Это всё начинается с еды. В какой-то момент ты просто перестаёшь быть человеком.
Я нахмурился, переваривая его слова.
– Так что ты смотри, – продолжил он. – Если планируешь возвращаться, местной едой лучше не злоупотребляй.
– Хорошо, – сказал я, почесав затылок. – А как же мои вещи? Они ведь у этих полицаев остались. Одежда, телефон – всё там.
Дядя Саша усмехнулся, покачав головой.
– Да, вот это проблема, – протянул он, снова облокотившись на стол. – Вещи, которые ты с собой принёс, они могут быть твоим билетом обратно. Твоя одежда, телефон, всё это – связи с твоим миром. Если их потеряешь, выйти отсюда будет сложнее.
– И что, теперь мне туда возвращаться за ними? – спросил я, чувствуя, как внутренний холод снова возвращается.
– Хм… – дядя Саша почесал подбородок, задумчиво глядя на меня. – Тебе придётся их вернуть. Но есть одно "но": как только ты вернёшься в участок, те со щупальцами снова начнут тебя видеть. Ты уже не будешь невидимым. Они почувствуют тебя сразу.
Я вздохнул, понимая, что это может оказаться куда сложнее, чем я думал.
Глава 8: Вещи
– А как тогда это сделать? – спросил я.
– Есть один способ, – сказал дядя Саша, чуть прищурившись. – Я могу тебе помочь. Есть проходы, о которых эти полицаи не знают. Ты сможешь пробраться в участок и забрать свои вещи. Но вот когда ты их возьмёшь… тебе придётся очень быстро уходить, иначе они тебя поймают.
Он поднялся со стула, словно собираясь показать мне что-то.
– Пойдём, я покажу, где этот ход, – сказал он. – Времени мало, если хочешь выбраться отсюда.
Дядя Саша вывел меня из гаража и повёл через лабиринт узких улочек и старых зданий. Мы шли молча, только редкие звуки нарушали тишину ночи. Его шаги были уверенными, он явно знал, куда идёт. Вскоре мы подошли к неприметному переулку, скрытому за старыми домами. Он остановился у двери, которая выглядела заброшенной, словно её не открывали годами.
– Вот здесь, – сказал он, открывая дверь старым ключом, который висел у него на шее. – Это проход, о котором знают немногие. Через него ты попадёшь в участок, обойдя основную охрану.
Я кивнул, чувствуя, как внутри растёт напряжение. Передо мной был мой единственный шанс вернуться за своими вещами и восстановить связь с моим миром.
– Будь осторожен, – добавил дядя Саша, глядя мне прямо в глаза. – Как только заберёшь свои вещи, не задерживайся. Они сразу почувствуют тебя, как только ты снова "появишься".
Я глубоко вдохнул и вошёл в проход. Коридор был узким и тёмным, его стены давили, но в конце тускло светился свет. Я шёл по нему, прислушиваясь к каждому звуку. Когда коридор закончился, я оказался в каком-то техническом помещении полицейского участка, для которого, судя по всему, и был построен этот таинственный ход. Вспомнив, как дядя Саша объяснил мне план, я быстро нашёл путь в главное здание.
Тишина в участке была напряжённой, но всё выглядело как обычное полицейское помещение. Я прокрался по коридорам, пока не нашёл комнату, где мои вещи лежали на столе, на месте, где меня обыскали. Телефон, одежда – всё было там. Я схватил свои вещи, и в этот момент что-то изменилось. Как только я надел одежду, ощущение невидимости исчезло.
Гулкий звук шагов внезапно стал громче – полицейские с щупальцами начали чувствовать моё присутствие. Моё сердце забилось быстрее. Нужно было уходить, и как можно скорее.
Как только я взял свои вещи, пространство вокруг будто ожило. Шаги за дверью стали громче и более ритмичными – меня заметили. Сердце забилось, и я почувствовал, как адреналин заливает тело, заставляя каждую клетку кричать: «Беги!»
Полицейские со щупальцами начали суетиться, и мне стало ясно, что они знают о моём возвращении. Я схватил свёрток с одеждой, которая служила моим билетом домой, и, не раздумывая, бросился обратно к проходу, через который проник в участок.
Тяжёлые шаги за мной становились всё громче. Я быстро пробежал по коридорам, увернувшись от одного из патрульных. Его щупальца яростно тянулись ко мне, но я успел проскользнуть мимо, чуть не задев его, и нырнул в проход.
Дядя Саша ждал меня у выхода, его глаза горели от напряжения. Как только я достиг его, он мгновенно протянул руки, и я передал ему свёрток с вещами.
– Беги, парень, – сказал он хрипло, как будто каждый миг промедления стоил нам жизни.
Не дожидаясь повторного приглашения, мы вместе рванули прочь. Слыша за спиной всё более хаотичные и злобные звуки, мы быстро двинулись по узкому проходу. Полицаи не знали про этот проход, и это было нашим спасением.
Мы благополучно выбрались из участка, снова оказавшись на улице. Остановившись ненадолго, чтобы перевести дух, я оглянулся. Улица была пуста, полицейские нас не преследовали.
Дядя Саша бросил мне довольный взгляд.
– Молодец, – сказал он, отдышавшись. – Теперь, когда у тебя есть твои вещи, ты сможешь вернуться обратно в свой мир.
Когда мы наконец остановились и я понял, что погони больше нет, я быстро надел свои вещи. Холод, который казался пронизывающим, теперь ощущался слабее – привычная одежда вернула ощущение связи с реальностью. Будто эти вещи были моим якорем, удерживающим меня в мире, который я считал своим, хотя всё произошедшее вокруг до сих пор оставалось пугающе реальным.
Дядя Саша молча наблюдал, как я переодеваюсь, а потом кивнул, давая понять, что всё в порядке.
– Ну что, теперь твою "Ниву" вытаскивать будем, – сказал он, кивая в сторону своего фургона. – Поехали, пока тихо.
Мы сели в его «Москвич», который выглядел так же просто, как и раньше – без всяких странностей. Дядя Саша завёл мотор, и фургон тронулся. Мы ехали к тому месту, где я оставил свою машину, молча, в напряжённой тишине.
Когда подъехали к "Ниве", она стояла точно там, где я её оставил. На первый взгляд, всё было в порядке, но теперь я знал, что эта машина – не просто транспортное средство, а нечто большее, особенно здесь.
– Давай, прицепим её, – сказал дядя Саша, доставая буксировочный трос. Мы быстро закрепили трос, и он начал тянуть мою машину к своему гаражу.
Дорога обратно была спокойной, но я всё ещё не мог полностью расслабиться. Мы проезжали узкие улицы, которые уже не казались такими чужими, как раньше. Дядя Саша уверенно вёл фургон, словно это была его привычная работа. Когда мы добрались до гаража, он помог мне загнать "Ниву" внутрь.
– Ну вот, теперь под присмотром, – сказал он, осматривая машину. – Утром глянем, что там с твоим движком.
Дядя Саша посмотрел на меня, затем, будто приняв какое-то решение, кивнул в сторону гаража.
– Пойдём ко мне. Ночь длинная, и тебе надо где-то перекантоваться, – предложил он, но сразу добавил, прищурившись: – Только учти, есть у нас нельзя. Моя жена, возможно, предложит ужин, но, если съешь хоть кусочек – останешься здесь навсегда, как все остальные.