– Не знаю, как-то сумела, – рявкнул Кеша, – да Александр Михайлович наивное существо, он не способен на такую гадость! Ладно, хорошо! Теперь возьмем сегодняшний день. Что за бардак ты устроила у себя в комнате?
– Это лысый Масик! – возмутилась я. – Он не захотел надевать комбинезон из норки, дорогую, между прочим, штуку, вот и метался по спальне.
– Мать, это твоя комната. Хочешь, чтобы люстра валялась на полу – кто бы спорил, но не я. Кстати, со столиком поступила абсолютно правильно, давно пора было эту рухлядь в щепки поломать.
– Мой любимый столик!
– А мой любимый телефончик?! – сердито ответил Кеша и повертел возле моего лица огромной черной трубкой.
– «Нокиа», – машинально прочитала я название фирмы и удивилась. – Такой страшный купил, почему?
– Потому что живу в доме с сумасшедшими собаками, которые харчат навороченные аппараты, – буркнул Кеша. – Этот проглотить даже бегемоту слабо.
– Да уж, – пробормотала я, – словно из камня высечен. Хорошо работает?
– Это самая первая модель, – со стоном произнес Кеша, – весом с Хучика, просто неподъемный, отвратный и неудобный, но я, несчастный, вынужденный жить в сумасшедшем доме и не могу себе позволить маленький хорошенький «Сони». Не успеешь оглянуться, как его ам – и схомякали.
– Не надо так переживать, – попыталась я успокоить сына, – Юнону скоро заберут, надеюсь, вместе со щенками. Купишь себе новую трубку, а пока этой попользуешься.
– Ты надо мной издеваешься? – тихо-тихо спросил Кеша.
Я перепугалась. Домашние постоянно кричат, причем без всякого повода. То из Машкиной комнаты доносятся негодующие вопли, то из спальни Зайки несется визг. Но меня это не пугает, потому что знаю: первая, скорей всего, опять что-нибудь потеряла, а вторая просто встала на весы и обнаружила, что прибавила двадцать грамм. Но когда родственники начинают разговаривать шепотом, тут уж жди беды.
– Нет, – прошептала я в ответ, – даже и не думала, с чего ты взял?
– А с того, – шипел Кеша, – что он вообще не фурычит, желаешь убедиться, ну-ка, послушай!
Я послушно приложила трубку к уху.
– Действительно, гудка нет. Зачем же ты купил неисправный телефончик?
– Мать, – рявкнул Кеша, – хватит идиотничать! Немедленно отвечай, за каким чертом отключила сегодня мой номер?
От неожиданности мои руки разжались, «Нокиа» шлепнулась на пол.
– Давай, доламывай, – дернул плечом Кеша.
– Ну, это, в общем…
– Почему?
– Ну, как бы объяснить…
– Просто, словами!
– Ну…
– Ну?!!
– Это не я!!!
– А кто?
– Не знаю, может, шутка?
Аркадий молча смотрел на меня пару минут, потом процедил:
– Запираться глупо, я был в офисе. Мало того, что там на заявлении твои паспортные данные, так еще и подпись стоит!
– Видишь ли, – внезапно осенило меня, – в «Би лайн» все перепутали, я хотела отключить свой телефон, а они вон чего сделали!
– Зачем? – буравил меня взглядом сынок. – Почему ты захотела остаться без телефона?
– Надоел, звонит все время! А они перепутали и тебя отрезали.
Аркашка поджал губы, естественно, он не поверил ни одному моему слову, но решил, что больше выяснять нечего. Видя, что в его глазах начали прыгать смешинки, я вздохнула и попятилась поближе к своей спальне. Кеша, не говоря ни слова, пошел по коридору, потом неожиданно обернулся:
– Мать!
– Что еще! – подскочила я.
– Ты у нас приколистка! – хмыкнул Кешка. – Хочешь, подскажу парочку забавных штучек? Можно, к примеру, насыпатю в бензобак рафинад или сунуть кому из своих под простынь презерватив с водой. Еще жутко весело намазать родственников ночью зубной пастой. Мы в лагере, лет в восемь, очень любили забавляться подобным образом, давай, не стесняйся!
Тут распахнулась дверь моей спальни, и в коридор вывалились галдящие Дегтярев, Маня, Зайка и Рита.
– Это не норка, – говорил Александр Михайлович, – извини, конечно, коли обидел. Но, похоже, неизвестный скорняк содрал с какой-то несчастной кошки шкуру и превратил в комбинезон.
– Это норка, – сверкала глазами Рита.
– Не-а, – протянула Зайка, – пойди в гардеробную и посмотри на мою шубку, подшерсток совсем не такой, хотя на первый взгляд довольно похоже.
– То-то Масик хотел сбросить шкуру, – подскакивала на одном месте Маня, – я бы тоже не пожелала в пальто из человеческой кожи разгуливать.
– Это норка, – затопала ногами Ритуська.
– Ладно, – устало прервал беседу Дегтярев, – давайте остановимся, спать давно пора, вон Даша уже зевает по-страшному.
– Нечего в коридоре дремать, – взвилась Зайка, – ступай к себе, а мы тоже по комнатам разойдемся.
С этими словами она впихнула меня в спальню, и я в изнеможении свалилась на кровать. Комната являла взору страшную картину. Милый сердцу столик грудой щепок валялся на полу. Под потолком торчал голый крюк. То, что еще недавно было красивой итальянской люстрой, сверкающими брызгами рассыпалось по ковру. Занавески, по которым носился обалдевший Масик, порваны кошачьими когтями. Черри, одуревшая от страха, воет в коробе; среди груды щенят и котят виднеется лысая голова Масика. Такое ощущение, что тут только что произвели бомбометание вражеские самолеты. И мне придется провести в этом разгроме ночь, потому что сил на уборку никаких нет, а с Иркой существует договор: после девяти вечера мы беспокоим ее только в крайних случаях.
Подумав, считать ли произошедшую в спальне битву тем самым крайним случаем, я вздохнула. Лягу в кровать, повернусь лицом к стене и не буду видеть этого ужаса.
– Мусик, – влетела в комнату Маня, – на, держи бутылочку, уже половина одиннадцатого, бедным щенятам давно есть пора.
Я выудила из ящика черненького бастарда, сунула ему в рот соску, и тут до меня наконец дошло:
– Маня!!! Который час?!!
– Половина одиннадцатого, – повторила девочка, – чего ты так орешь?
Я тяжело вздохнула. Надо же, совсем забыла, что собиралась вернуться в Подлипецкий проезд, чтобы издали посмотреть на Артура Романовича Мордвинова, собиравшегося продавать яйцо, сработанное Фаберже.
– Случилась неприятность? – не успокаивалась Машка.
– Нет, детка, – обреченно пробормотала я, меняя черненького щеночка на «лисенка», – все так замечательно, что просто плакать хочется.
Глава 28
Утром, когда причитающая Ирка принялась за уборку моей спальни, я залезла в ванну, вылила в воду почти полный флакон геля для душа и, глядя как обильная пена начинает быстро образовывать белые горы, попыталась разложить по полочкам информацию.
Значит, так. Противный Юрий Анатольевич Рыков и его не менее гадкая жена Сабина решили, что безделушку украла я. Почему? Логика их рассуждений проста. В гостях в тот день были только хорошие знакомые Рыковых: врач-косметолог Раиса Андреевна Шилова, директор НИИ тонких исследований Владимир Сергеевич Плешков, его заместитель Леонид Георгиевич Рамин и Яков, сотрудник того же научного заведения. Новеньких случилось всего двое: я и Жорка Колесов. Все выше перечисленные, кроме меня и Жоры, знают друг друга очень давно и тесно дружат. Естественно, что никого из них Рыков подозревать не стал. Жорка тоже оказался «весь в белом» – он ни разу не покинул комнату, где сидели гости. Понятно, что самая подходящая кандидатура на роль ворюги – это я.
Юрий Анатольевич настойчиво подчеркивал, что вещица исчезла именно в тот вечер, когда собралась теплая компания. Утром он якобы видел это дрянное яйцо, да и вообще оно у него все время перед глазами – стоит в спальне, семейная реликвия!
Я включила душ и принялась лить себе на голову шампунь. Почему-то он странно пах, каким-то лекарством, но мылился хорошо и совсем не щипал глаза. Странное дело, бутылочка уже пустая, мне достались последние капли, а я еще ни разу подобным не мылась. Наверное, Зайка купила новый шампунь, неизвестной мне фирмы.
Я старательно взбивала на голове пену, чувствуя, как изнутри поднимается душная волна злобы. Семейная реликвия! Как же! Только не ваша, глубоконеуважаемый Юрий Анатольевич, а бедной Амалии Густавовны Корф. Теплая вода полилась на голову, и пена убежала в слив. Я выскочила из ванны, закуталась в халат и включила фен. Однако какой отличный шампунь. Мои обычно непокорные пряди приобрели удивительную шелковистость и изумительно укладываются.
Значит, яйцо пропало во время застолья, но там не было никакого Артура Романовича Мордвинова. Следовательно, вор отдал ему яичко. Зачем?
Я опустила руку с феном. А действительно, зачем? Ладно, оставим этот вопрос без ответа. Важно другое – господин Мордвинов знает имя вора. И что делать? Просто спросить:
– Эй, Артур, ну-ка, расскажи, голубчик, кто принес тебе эту симпатичную вещичку, кто сей пасхальный зайчик?
Да уж, глупее и не придумать.
– Дарья Ивановна, – крикнула из-за двери Ирка, – еще долго мыться будете?
– Уже выхожу, – ответила я и распахнула дверь.
Ирка всунулась внутрь.
– С легким паром.
– Спасибо, – пробормотала я.
– Вот непослушная, – в сердцах воскликнула домработница.
– Что случилось? – удивилась я.
Ирка ткнула пальцем в пустую бутылочку из-под чрезвычайно понравившегося мне шампуня.
– Сколько раз просила Маню не оставлять его в ванной. Попользовалась и убери на полочку, где стоит бытовая химия.
– Почему? На мой взгляд, хорошее средство.
– Оно, может, и так, но ядовитое.
В полном недоумении я взяла пустую пластиковую упаковку и медленно прочитала на этикетке. «Байер», шампунь двойного действия от блох и клещей, применять с осторожностью, только для зараженных животных. Не употреблять внутрь».
Рука сама собой взъерошила волосы. Не знаю, как в отношении кожных паразитов, но на мою голову средство оказало просто волшебное действие. Может быть, мне теперь всю оставшуюся жизнь следует использовать шампунь для блохастых собачек?
– Просто безобразие, – злилась Ирка, – бросила тут отраву, а если кто по случайности, не дай бог, голову им намылит? Вот катастрофа!