— Это точно!
Следующим собеседником стал мсье Гравье. Он держался спокойно и невозмутимо, не пытаясь прикрыться нахальством и ложной храбростью.
— Я знаю, что вы считаете меня убийцей, — сказал он уныло. — Я беспринципный человек, который нуждался в деньгах. Со смертью малышки Софи мои финансовые проблемы решены.
— Извините, мсье, но я пока ничего не считаю, — сказал Робеспьер. — Я хочу всего лишь задать вам несколько вопросов.
— Задавайте, — согласился подозреваемый.
— Вы выходили в сад в то утро?
— Нет, я пришел только к завтраку.
— Понятно… Видели кого–нибудь в саду из окна вашей комнаты?
— Нет, я не имею привычки глазеть в окно.
— Расскажите, пожалуйста, о родственниках мадмуазель Софи.
Гравье с готовностью высказал свое мнение об этих людях. Добавив, что все они такие же подозреваемые, как и он сам.
— А с мсье Линдоном вы знакомы? — поинтересовался Робеспьер.
— Я его плохо знаю, он мне не нравится. Впрочем, мне никто не нравится… Вы, кстати, тоже вызываете у меня отвращение, терпеть не могу педантов! И ваша дама не будит во мне теплых чувств…
— Это еще почему!? — обиделась Мадлен. — Я всем нравлюсь!
Она кокетливо поправила кружева на плечике.
— В том то и дело, мне никогда не нравилось то, что нравится всем, — пояснил Гравье. — Меня тошнит от смазливых физиономий.
— А-а! Вам нравятся дурнушки, — решила Ренар. — Хм… вы гурман.
Даниэль не ответил.
— Вы думаете, что я злой человек? — спросил он судью.
— Нет, я думаю, что вы очень несчастный человек. Вы так ненавидите этот мир и людей, что жить для вас — пытка!.. Вас можно только пожалеть. Все вам кажется низким и пошлым, вы не умеете радоваться жизни… Хорошо, к делу… Мне бы хотелось услышать ваше мнение о мсье Линдоне. Я догадываюсь, что ваши доводы будут нелестны, но мне бы хотелось их послушать.
— Он посредственность. Внешность у него ординарная, мышление тоже. Выглядит таким порядочным и благородным, что смотреть противно. Подружился когда–то с мсье Оже. Софи Линдону очень понравилась, и он решил жениться на ней. Любил он ее или нет, я не знаю. Со стороны Линдон выглядел влюбленным, но многие люди умеют изображать чувства.
— Хм… как он повел себя, когда узнал о гибели невесты?
— Побледнел как мел. Старался не разрыдаться. Это, конечно, могло быть актерством.
— Как вы думаете, он мог убить мадмуазель Софи?
— Вполне. Ради денег люди готовы на все.
— Ужасный тип, — сказала Мадлен, когда они покинули Гравье. — Он ведет себя, как старый дед! Почему он такой злой?
— Не знаю. Скорее всего, он не смог оправиться от какой–то жизненной драмы… Не стал же он мизантропом с рождения.
Мадлен невзлюбила мадам де Ноэль с первого взгляда. Кокетство, с которым Жанин отвечала на вопросы, показалось ей отвратительным, и красотка стала опасаться, как бы эта ведьма не увела у нее любовника. Конечно, Робеспьер не обладал красивой внешностью и шармом, но он был судья. А многие дамы не безразличны к людям, занимающим подобный пост.
— Никуда я утром не выходила, — сказала Ноэль. — Я даже к завтраку не вставала. У меня привычка спать до одиннадцати.
Говорила она медленно, с придыханием, чем вызвала у Ренар еще большее отвращение.
— Вы собирались надолго остаться в этом доме?
— Да, на какое–то время. У меня было туго с деньгами… хотя, вряд ли бы Каролин позволила. Она слишком ревнива. Но теперь уже все равно, после смерти бедняжки Софи…
Ноэль поняла, что сболтнула лишнее, и замолчала.
— Вы получили от ее смерти хорошую выгоду, — зло буркнула Мадлен.
— Ах, — мадам Ноэль изобразила на своем лице гримасу страдания. — Неужели вы меня подозреваете? Меня?
— Да, вас! — кивнула Мадлен.
— Это правда? — дама обратилась к Робеспьеру, обиженно надув губки.
— Да, мадам, все находятся под подозрением. Как ни печально, вы не исключение, — ответил он. — Простите…
— Ох, какие вы, судьи, недоверчивые!
— Да, мадам, должность обязывает. А вы хорошо знакомы с вашими родственниками?
— Нет, не очень. Но имею кое–какое представление о них.
Мадам высказала свое мнение о родственниках — далеко не лестное.
— А чету Оже вы хорошо знаете?
— Ну… Луи Оже мягкий доверчивый человек, любит свою жену, был привязан к сироте племяннице…
— Совсем как мой дядя, — вздохнула Мадлен, хотя ее дядюшку мягким и доверчивым назвать было нельзя.
— Он так трогательно заботился о Софи, — продолжала Ноэль. — Мне Луи всегда нравился, жаль, что ему не повезло с женой. Каролин слишком ревнива, она постоянно терзает его своими подозрениями. Я ее знала еще до замужества, она думала, что все должны обожать только ее, и злилась, когда в центре внимания оказывалась другая женщина. Но, несмотря на эти недостатки, у нее доброе сердце, она любила бедняжку Софи, смерть девушки стала для нее ударом. Каролин потеряла сознание, когда увидела эту картину…
На этом, к великой радости Мадлен, допрос завершился.
— Отвратительная дама! — сказала красотка. — Вся напудренная с головы до пят! Особенно мне не нравится пудра на волосах. Она придает какой–то седой оттенок, и женщина становится похожа на старуху. Я никогда не пудрюсь. Ведь у меня и так красивый цвет волос?
— Очень, — искренне ответил Робеспьер.
Кроме подозреваемых господ Робеспьер решил поговорить со слугами. Из них только одна камеристка могла рассказать что–то толковое. Мадмуазель Кремер описала то утро, когда была убита Софи, и согласилась поподробнее рассказать о хозяевах этого дома.
— Мсье Оже и мадам Оже очень любили девушку, — начала она. — Временами даже баловали ее… Софи была очень нежным и болезненным ребенком. Часто болела. Господа всегда ухаживали за ней, по очереди дежурили у ее постели, подносили лекарства.
— А давно вы служите в этом доме?
— Да, десять лет. Я пришла сюда, когда мсье был еще холост…
Она с большим трудом попыталась сдержать тяжкий вздох.
— Через три года он женился… Мадам очень привязалась к девушке.
— Большое спасибо за помощь, мадмуазель, — поблагодарил Робеспьер.
После беседы с мадмуазель Кремер Робеспьер решил разузнать у мсье Оже поподробнее о Линдоне.
— Почему вы не рассказали мне об этом человеке? — спросил он.
— Я как–то не подумал он нем, — оправдывался Оже. — Я не могу поставить его в ряд подозреваемых!
— Увы, придется. Ведь он был заинтересован в смерти вашей племянницы.
Оже промолчал.
— Как я могу найти мсье Линдона? — спросил Робеспьер.
— Он будет к обеду.
— Хорошо, мы зайдем попозже.
— Нет, что вы! — возразил Оже. — Я прошу вас остаться!
— Благодарю, мсье, вы очень любезны… А как самочувствие вашей супруги?
— Спасибо, Каролин уже лучше. Она хотела видеть вас. После смерти девушки она немного не в себе… стала всего бояться…
— Я бы тоже стала бояться, особенно, если кандидаты в убийцы живут с тобой в одном доме! — сурово сказала Мадлен. — Они в любой момент могут нанести новый удар.
Мадам Оже выглядела бледной и напуганной. Робеспьера она встретила с легкой улыбкой на усталом лице, которое даже после душевных мук не утратило привлекательности.
— Спасибо, что вы приехали! — поблагодарила она. — Бедная девушка, теперь у меня никого нет! Только она одна понимала меня. Лишь Софи я могла излить душу. Теперь я осталась совсем одна, совсем одна.
— Но у тебя есть я! — сказал муж.
— Ты давно меня не любишь! — сказала женщина. — Ты ждешь моей смерти!
«Она помешалась! — подумала Мадлен. — Лучше уйти. Бедная Софи, выслушивать откровения полоумной тетушки!»
— Мсье судья, я серьезно опасаюсь за свою жизнь! — сказала Оже. — Последнее время я начала чувствовать сильные недомогания, боли в желудке. Мне кто–то подмешивает яд в пищу.
— Мадам, кому может быть выгодна ваша смерть? — спросил Робеспьер, который никогда не относился халатно к таким подозрениям.
— Не знаю… Может, этим родственникам… одна из них положила глаз на моего мужа! Точно! Мое самочувствие ухудшилось, когда приехали эти гости!
— Не беспокойтесь, мадам, я постараюсь во всем разобраться, — заверил ее судья. — Можете мне доверять.
Когда беседа закончилась, Робеспьер спросил Оже.
— Когда у вашей жены начались недомогания?
— Как только приехали гости. Это было примерно за две недели до смерти девушки…
— Хм… мне это кажется подозрительным… Есть ли какие–нибудь блюда, которые ест только ваша жена?
— Да, шоколадный напиток с миндалем.
— Ох, хорошо, что я не люблю шоколад! — с облегчением вздохнула Мадлен.
— Да, лучше не придумаешь. Есть яды, которые по запаху напоминает миндаль, — вспомнил Робеспьер. — Извините, мсье Оже, но тут дело серьезное.
— Хм… вы правы… В чем дело, Клодин? — обратился хозяин к служанке, которая терпеливо ждала конца разговора.
— Мсье Оже, простите! — начала она. — Мне было велено потравить крыс, я пошла в чулан за ядом, а банка оказалась пуста.
— Пуста? — переспросил Робеспьер.
— Да, но я месяц назад покупала этот яд… Я помню… Крыс еще мы не травили… Что делать? Купить новый?
— Ни в коем случае! — отрезал хозяин.
Клодин поклонилась и ушла.
— О Боже! — простонал Оже. — Я слишком легкомысленно отнесся к словам жены.
До обеда оставалось немного времени, и Мадлен решила прогуляться по саду. Она тоже любила цветы и смогла оценить труд покойной Софи. Ее окликнула мадам Пребуа. Эта маленькая дама неожиданно вынырнула из какого–то куста с розами и подлетела к Ренар.
— Мне бы хотелось с вами поговорить, — начала она. — Вам понравился мой сын?
— Да, он симпатичный, — ответила Мадлен. — Но какой–то робкий.
— Это можно посчитать только достоинством! Знали бы вы, какой он умница! Он закончил Сорбонну с отличием, а теперь служит в Парижском совете. Он знает четыре иностранных языка, его даже в заграничные деловые поездки отправляют.