И нагое
В волнах зыбучих узрел он тело Персефонейи…
Не был охвачен он страстью такою и к Кипрогенейе —
А ведь тогда, желаньем томимый, семя на землю
Извергал он невольно, горячую пену эротов,
Древле от коей на Кипре, обильном стадами и плодном,
Двуприродное племя кентавров рогатых явилось…
Юная Персефонейя! Нет от страсти спасенья!
Ибо девичество будет отъято в змеином объятье.
Зевс, волнуясь змеиным телом, в облике гада,
Страстной любовью пылая, кольцом извиваясь в желанье,
Доберется до самых темных покоев девичьих,
Помавая брадатой пастью драконам у входа.
Обликом схож со змеем, сомкнет им дремотою очи,
Полный томленьем страстным, лижет он нежное тело
Девы, от жарких змеиных объятий небесного змея
Плодное семя раздуло чрево Персефонейи:
Так Загрей и родился, отпрыск рогатый.
«Версия с кабаном» расширяет круг подозреваемых богинь, включая в него девственную охотницу Артемиду: согласно Аполлодору, так она отомстила Афродите за смерть Ипполита – сына Тесея, известного своей любовью к охоте и отвергавшего женские ласки; Афродита заставила его мачеху, Федру, влюбиться в него, отчего в итоге погибли оба. Следующий подозреваемый – Аполлон, так отомстивший за ослепление Афродитой своего сына Эриманфа, подглядевшего ее с Адонисом коитус (об этом было упомянуто ранее). Иногда пишут, что так Аполлон отомстил Адонису за отказ уступить его постыдной страсти, и в качестве доказательства приводят пророчество Киниру, сохраненное Афинеем, хотя сам древний автор считает, что речь там идет о Дионисе:
«Платон пишет в “Адонисе”, что Киниру было дано пророчество о его сыне Адонисе, гласившее:
Царь киприотов, мужей задами косматых, Кинира!
Всех красивее и всех замечательней сын твой на свете,
Два божества твоего ребенка, однако, погубят;
Первую весла влекут потайные, второй – ими правит.
Он подразумевает Афродиту и Диониса, которые оба были влюблены в Адониса» («Пир мудрецов», Х, 83).
А может, вовсе и не отказывал он Аполлону, если вспомнить орфический гимн, где об Адонисе говорится, что он «и отрок и дева», и слова Птолемея Гефестиона о том, что он был мужчиной для Афродиты, но женщиной для Аполлона. Мифы вообще подчеркивают гиперсекуальность солнечного бога, и этому есть свое объяснение. Аполлон активно живет и с предводительствуемыми им богинями-музами (недаром он – покровитель искусств, Мусагет – это и означает дословно «предводитель муз»), и с прочими богинями и нимфами, рожающими ему многочисленное потомство; женский пол, однако, не полностью удовлетворяет его темперамент, чему свидетельством – грязные истории о юных Гиацинте (кстати, есть глухое упоминание и о его трехдневных мистериях с воскресением, где-то на рубеже весны и лета, но вряд ли там было что-то новое по сравнению с Адонисом и Аттисом), Кипарисе и в том числе Адонисе. В последних, как ни парадоксально, – особый смысл: гомосексуальное пристрастие Аполлона губит их, да и пристрастие Аполлона к молодому царю Адмету тоже не проходит для того бесследно, приводя к знаменитой схватке Геракла с богом смерти Танатосом, прилетевшим взять взамен Адмета его супругу Алкесту. И здесь как раз очевидна негативная ипостась солнечного бога: подобно тому как оно дарует жизнь, оно столь же легко приносит и смерть. А последней – не до различия полов. Но довольно о гнусном.
Н. Румянцев вообще полагет, что изначально Адонис сам был кабаном, тотемным зверем финикийцев, ссылаясь при этом на слова Лукиана о том, что в сиро-финикийском Гелиополе «в жертву приносятся быки, коровы, козы и овцы, только свиньи считаются нечистыми: их не приносят в жертву и не употребляют в пищу, но другие почитают их не только чистыми, но и священными» («О сирийской богине», 54). Интересно, не отсюда ль пророс ритуальный запрет на свинину у иудеев и, позднее, мусульман? Н. Румянцев именно так и думает: «Запрет касаться, убивать и есть былых тотемных животных часто остается, причем они или по-прежнему считаются табу, священными, запретными, или, – когда былой смысл этого табу забылся, стал непонятным, – рассматриваются как нечистые… Характерно, что запрет касаться и есть свиней существовал не только у финикиян, но и у сирийцев, ассиро-вавилонян, египтян; он же удержался до сих пор у евреев и арабов. Это обстоятельство показывает, что некогда кабан был тотемом, тотемным животным и божеством вообще всех семитов, притом, по-видимому, уже тогда, когда они еще не распались на отдельные народности и не расселились по разным странам. В Финикии этот тотем особенно понятен, если мы учтем первоначальное главное занятие жителей – охоту (примитивное, слабо развитое земледелие мы не считаем): вершины, склоны и ущелья ее гор были, а отчасти и теперь, покрыты вековыми, непроходимыми лесами и чащами, где во множестве водились и водятся кабаны, вепри, т. е. дикие свиньи». Но довольно об этом.
Смерть Адониса. Скульптор Дж. Маццуоли
Афиней добавляет кое-какие подробности в историю преступления, рассуждая о латуке: «Никандр Колофонский пишет во второй книге “Глосс”, что у киприотов латук называется брентом; спрятавшийся в нем Адонис был растерзан вепрем». Амфид пишет в пьесе «Иалем»:
…В латуке, чтоб пропал треклятый он!
Его ведь коль поест нестарый муж еще,
То всякий раз, когда сойдется с женщиной, —
Всю ночь над ней промается, а без толку,
Напрасно теребя свои причинности.
А Каллимах говорит, будто Афродита прятала Адониса в латуке, – этим поэты хотят сказать, что постоянно употребляющие латук слабы в постели. И Эвбул говорит в «Бессильных»:
Не выставляй, жена, передо мной на стол
Латука иль тогда сама себя вини.
Ведь, говорят, Киприда в этом овоще
Адониса скончавшегося спрятала,
С тех пор он пища мертвых.
Исследование культа Адониса позволяет прийти к следующим выводам: ни о каком его воскресении в виде цветка анемона массы и не помышляли, все это представлялось сугубо физически, и в подземном царстве этот оргиастический герой психопатических финикийских и греческих женщин тоже особо не задержался – всего-то на неделю, после чего на 8-й день воскрес. Как Христос после Страстной седмицы, не так ли?
Место действия вышеизложенных драм (Мирры и Адониса) приводятся различные, основных тенденций две – это Кипр (конкретнее – в лесу около Идалиона либо в месте на востоке острова, известном как «Купальни Афродиты»), и Финикия (в местечке Афка в Ливане). Отметим, что даже у Овидия ясно видно, что беременная Мирра, спасаясь от гнева отца, прибыла на Восток, где сначала обратилась в одноименное ей дерево, а затем родила Адониса. Также и с гибелью последнего – Афродита отправилась в своей лебединой упряжке на Кипр, оставив Адониса (надо понимать, в Финикии), которого и атаковал кабан.
Все это далеко не случайно, поэтому, начиная разговор о культе Адониса, мы вновь возвращаемся в Финикию: надеемся, читатель не забыл, что одноименная река протекает у города Библ. Финикийский миф об Адонисе и прекрасной кипрской богине Балаат-Гебал (она уже знакома читателю по предыдущей главе как любовница Таммуза) мало чем отличается от изложенного выше, разве что определенно добавляя факт схождения Балаат-Гебал за своим возлюбленным в преисподнюю, к царице Шеол (а так в иудаизме и обозначался потусторонний мир); верховный Эл также поделил годовой цикл Адониса на три части (треть – для Балаат-Гебал, треть – для Шеол и треть – для самого Адониса), и так же, как греческий прототип, финикийский Адонис отдал свою треть богине любви; более того, даже в ту треть, пока Адонис остается под землей, Балаат-Гебал умудряется шастать к нему на любовные свидания.
Замечательный греко-сирийский сатирик Лукиан Самосатский оставил весьма ценное описание финикийских Адоний в своем произведении «О сирийской богине»: «Видел я в Библе великое святилище Афродиты библосской, в котором справляются оргии в честь Адониса. Я ознакомился и с ними. Говорят, что оргии эти установлены в честь Адониса, раненного в этой стране вепрем; в память о его страданиях местные жители ежегодно подвергают себя истязаниям, оплакивают Адониса и справляют оргии, а по всей стране распространяется великая печаль. Затем, когда прекращаются удары и перестают плачи, приносят жертву Адонису, как умершему, и на следующий день рассказывают, что он жив и удалился на небо; в то же время они бреют себе головы, как египтяне, когда умирает Апис. Если же какая-нибудь женщина не хочет остричь свои волосы, то ее подвергают следующему наказанию: в течение одного дня она должна стоять на площади и продаваться; доступ на площадь открыт тогда только иностранцам, а плата, получаемая от них женщиною, приносится в дар Афродите. Некоторые из жителей Библа говорят, что египетский Осирис погребен у них и что оргии и траур совершаются не в честь Адониса, а в честь Осириса…
В стране Библа есть еще и другое чудо – это река, текущая с Ливанских гор в море. Имя ее – Адонис. Каждый год она меняет свой цвет, делаясь кровавой. Впадая в море, она окрашивает его на далекое пространство и тем указывает библосцам время великой печали. Рассказывают, что в эти дни на Ливане получает рану Адонис и что его кровь, стекая в реку, меняет ее цвет. Отсюда река и получила свое имя. Так думает большинство. Мне же один библосец указал на другую, по его мнению, истинную причину этого явления. “Чужестранец, – сказал он мне, – Адонис-река протекает по Ливану, почва которого имеет красноватый оттенок. Свирепые ветры, подымающиеся в эти дни, несут эту землю с большою примесью сурика в реку. Таким образом земля эта, а вовсе не кровь Адониса, на которую указывают, придает реке кровавый цвет”. Вот что говорил мне библосец. Если это правда, то мне все же кажется весьма чудесным возникновение подобного ветра в эти дни. Я поднялся также на расстояние однодневного перехода вверх на Ливан из Библа, так как узнал, что там находится древний храм Афродиты, построенный Кини