Таков приблизительно был рассказ Продика о воспитании Геракла Добродетелью; но он разукрасил эти мысли еще более пышными словами, чем я теперь» («Воспоминания о Сократе», II, 21–34).
С победой христианства широко почитаемому в язычестве Гераклу не повезло; некоторые ранние Отцы Церкви высмеивали на его примере тщетность и ложность прежней религии, злословя, что, мол, чудищ побеждал, а своих страстей победить не мог. Но среди этой травли звучали и иные голоса, например знаменитого философа и политика Боэция (480–524 гг. н. э.), этого «последнего римлянина» и притом христианина, казненного остготским королем Теодорихом; незадолго до казни он написал в своем «Утешении философией»:
Совершил Геракл дела большие:
Укротил кентавров непокорных,
Шкуру льва Немейского добыл он,
Истребил чудовищ меднокрылых,
Яблоки златые у дракона
Дерзостно украл герой Эллады.
Цербера сковал тройною цепью.
Одолел фракийца Диомеда,
В корм коням отдав царя-тирана.
Гидру ядовитую прикончил,
А речного бога Ахелоя,
Победив, вогнал в брега чужие.
Поразил он в Ливии Антея,
Какуса убил – грозу Евандра,
Удержал он свод небес тяжелый
На плечах своих и мощной вые.
Геркулес за труд свой величавый, —
За заслуги, – получил награду
По достоинству, – был взят на небо,
Ныне ж, храбрые, ввысь стремитесь!
Не бессильны вы, пример вас учит:
Победив все тягости земные,
Звезд достигнете!
Дальше – больше; отыскать христианскую символику в подвигах Геракла оказалось совершенно несложно, и вот уж он, как воплощение христианского духа и прообраз Христа (!) изображается на барельефах средневековых соборов (в Бергамо, Пизе и др.), появляется и средневековый гимн «Гераклу-христианину». Ничего удивительного тут нет; в относительно просвещенном течении христианства, преимущественно греческом, даже существует такое понятие, как «христиане до Христа», к которым относят таких светочей древней мысли и пера, которые говорили и учили о Едином Боге и направляли людей на путь нравственности и совершенства. Таково мнение о Сократе святых Василия Великого, Юстина Философа, Климента Александрийского и Блаженного Августина, так же называли Гераклита Эфесского, а изображения Платона («аттического Моисея» по словам Нумения Апамейского) и Аристотеля с нимбами широко встречаются не только в храмах Греции (там же можно встретить, например, и Гомера с Плутархом, и иных поэтов и историков), но и, к примеру, в кремлевских Благовещенском и Успенском соборах, галерее московского Новоспасского монастыря, храмах Великого Устюга, Костромы и т. д. Святитель Василий Великий (ок. 330–379 гг.) записал целую беседу для юношества о пользе языческих книг, а блаженный Иероним Стридонский (342 – ок. 420 гг.), переводчик Библии на латынь, так писал римскому оратору Магну: «Что же удивительного, если и я за прелесть выражения и красоту членов хочу сделать светскую мудрость из рабыни и пленницы израильтянкою, отсекаю или отрезаю все мертвое у ней – идолопоклонство, сластолюбие, заблуждение, разврат – и, соединившись с ее чистейшим телом, рождаю от нее детей Господу Саваофу?» Весьма достойно похвалы, что и доныне греки справедливо считают себя равно наследниками и Платона, и Иоанна Златоуста. Вот так и стоический Геракл оказался востребован как образец смиренного служения людям.
Святилище Геракла. Художник А. Бёклин
Глава 8Иисус Христос: анатомия Богочеловека
Центральное умирающее и воскресающее божество человеческой цивилизации – разумеется, Иисус Христос. Собственно, к нему мы постепенно и подходили всю предшествующую часть книги. По богословскому определению, это Богочеловек, соединивший в себе божескую и человеческую природы – второго лица Пресвятой Троицы, т. е. Бога Сына, Бога-Слова (он же Логос) – и рожденного от Марии человека Иисуса (как и насколько удачно он это соединил, мы еще разберем). Но этого мало, ибо в нем, кроме этого аспекта, довольно четко выделяются еще, по меньшей мере, два. Во-первых, это Мессия (по-гречески – Христос), т. е. помазанник Божий, пришествия которого несколько веков чаял народ иудейский… да и до сих пор чает, собственно («последний претендент» быть еврейским Спасителем-Машиахом выдвинут любавичскими хасидами, это покойный ребе Менахем-Мендл Шнеерсон (1902–1994 гг.), но об этом – тоже позже, пока только обозначаем проблему. Во-вторых, не надо упускать из вида и реального исторического Иисуса, нищего галилейского проповедника, раздразнившего «церковные» иудейские власти, которые расправились с ним при посредстве обращения к светской римской власти. Весь трагизм положения состоит в том, что религиозный аппарат христианской церкви в течение нескольких веков «переварил его» (а началось все уже с «Деяний апостолов», как верно подметил Л.Н. Толстой), начисто выхолостив учение и поставив своеобразным выпотрошенным безгласным чучелом на службу всему тому религиозному болоту, против которого он всю свою жизнь и боролся. Анна и Каиафа жили, живут и будут жить и править.
Так, у нас четко вырисовываются три Христа в одном, «ныне существующем»: чаемый иудейский Мессия, распятый галилейский плотник-проповедник и, наконец, сформировавшийся в эпоху Вселенских соборов (IV–VIII вв. н. э.) умирающе-воскресающий бог двойной природы, также заодно «впитавший» двух предыдущих персонажей.
Чтобы понять идею Мессии, следует хотя бы бегло обратиться к государственной катастрофе древнего царства иудеев. Первый царь, Саул (1079–1010 гг. до н. э.), пал вместе со своими сыновьями в бою с многолетними врагами – филистимлянами. Давид (1035—970 гг. до н. э.), объявивший себя при поддержке жречества (ну или, если угодно, «священства») царем еще при жизни Саула, захватывает у хананеев Иерусалим и делает его своей столицей, умело и жестоко противостоит кольцу врагов молодого Иудейского царства (филистимлянам, эдомитам, аммонитянам, моавитянам и др. местным и пришлым племенам) – вот хоть один пример, поход на город Рааву: «А народ, бывший в нем, он (Давид. – Е.С.) вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим» (II Цар. 12:31). Недаром Бог воспретил царю Давиду строить Ему храм: «И стал Давид царь на ноги свои и сказал: послушайте меня, братья мои и народ мой! Было у меня на сердце построить дом покоя для ковчега завета Господня и в подножие ногам Бога нашего, и потребное для строения я приготовил. Но Бог сказал мне: “Не строй дома имени Моему, потому что ты человек воинственный и проливал кровь”» (I Пар. 28: 2–3).
Правление сына и наследника, Соломона (1011—931 гг. до н. э.), являлось пиком славы древнего царства иудеев: он расширил его в два раза, заключил многочисленные военные и политические союзы, вел потрясающих масштабов строительство, умело торговал, провел административные реформы, женился на дочери фараона и вообще остался в истории как мудрый правитель, хотя и женолюбец великий. Впрочем, не все было благостно, и казавшееся крепким яйцо уже был готов проклюнуть изнутри цыпленок. Бурная всесторонняя деятельность Соломона надорвала государство, подобно тому как после правления Юстиниана разоренная и обезлюженная им Византия оказалась на грани гибели. Возроптали не только низы, были недовольны и богачи, и жречество. В итоге после смерти Соломона началось большое брожение; у нового царя, Ровоама (972–914 гг. до н. э.), попросили облегчения тягот, но юнец не вник в суть происходящего и надменно произнес историческую фразу: «Отец мой наложил на вас тяжкое иго, а я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами» (вид плетей с крючками на концах) (III Цар. 12: 14).
В итоге около 930 г. до н. э. произошел раскол: верными молодому царю остались лишь племя Иудино и часть племени Вениаминова – они образовали Иудейское, или Южное царство, столицей которого остался Иерусалим; прочие 10 племен выбрали себе своего царя Иеровоама – не из рода Давидова, образовали Израильское, или Северное царство со столицей в Самарии и даже вернулись к идолопоклонству. Историческая судьба обоих царств оказалась несчастливой. Проводя годы в междоусобицах, они ослабли и стали жертвой внешних завоевателей – в 722 г. ассирийский царь Саргон II захватил Самарию, уничтожил Израильское царство и вывел из него 30 000 пленных на поселение в другие части своей империи (такая практика существовала), в первую очередь – ученых, специалистов-ремесленников и т. д.; на их место были присланы представители других подвластных народов, так что в итоге 10 колен Израилевых растворились в истории. Иудея пока уцелела, откупившись от ассирийцев (701 г. до н. э.), но затем Иерусалим был дважды взят вавилонянами – в 597, а затем в 586 гг. до н. э. Храм и укрепления были разрушены, интеллигенция уведена в Вавилон. Начался тяжкий период плена и осмысления произошедшей катастрофы. Надо отдать иудеям должное: они сумели сохраниться как народ на основе веры и языка, Ветхий Завет дает много интересной информации по этому поводу – взять хоть историю Даниила и его друзей, хоть кровожаднейший псалом «На реках вавилонских» (138):
«При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: “Пропойте нам из песней Сионских”. Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня, десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего. Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: “разрушайте, разрушайте до основания его”. Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам!