дочь Янь-ди утонула в Восточном море и превратилась в цзинвэй. Сочетаясь с буревестником, она выводит птенцов, причем самки похожи на цзинвэй, а самцы – на буревестника. Поныне на Восточном море известно то место, где она утонула и поклялась не пить более тамошней воды. Ее зовут также “поклявшейся”, “устремленной” или “обиженной птицей”, а в народе ее прозвали “императорской дочерью”» («Описание удивительного»).
Сын духа горы, получеловек-полудракон Гу и другой дух, Цынь-пэй, убили третьего духа, Бао-цзяна (Цзу-цзяна). Желтый император Хуан-ди разгневался на них и отправил посланца с миссией казнить их. Но проказники обманули смерть и возродились в виде божественных птиц: Гу стал рогатой совой – повелительницей засухи, а Цынь-пэй – птицей-рыболовом, этаким мутантом с длинным клювом, когтями тигра, видом орла и голосом лебедя.
Засухой стала и Ба – дочь божественного Желтого императора Хуан-ди, помогшая ему в битве с демонскими полчищами Чи-ю. Демоны напустили на войско Хуан-ди ветры и ливни, но, как только пришла Ба, воссияло солнце, и жар девушки уничтожил всю непогоду. Однако она потеряла слишком много жизненно-огненной силы и не смогла вернуться на небо, оставшись жить на земле. Она стала демоном засухи – Ханьба. Сохранился ритуал ее изгнания (его жертвой становилась шаманка, которую одевали в темный наряд, нарекали Засухой и либо сжигали на костре, либо оставляли умирать под палящим солнцем). По просьбе людей Хуан-ди определил своей дочери жить к северу от Красной воды, но она все равно часто сбегала оттуда, принося зной и засуху. Поскольку она была все же благой, это ее расстраивало, и в конце концов она умерла. В том же бою, когда Хуан-ди понадобилась палочка для огромного боевого барабана, он без зазрения совести приказал убить бога грома Лэй-шеня и соорудил искомое из его кости. Когда Хуан-ди одолел в войне медноголового и железнолобого бога Чи-ю, он заковал его в колодки, потом приказал казнить, а чтобы из его останков снова ничего не произошло демонического, его тело и голову погребли в разных местах, причем от места захоронения головы раз в год к небу поднимается струя кровавого дыма. Впрочем, возможно, это не помогло, и легендарная людоедская голова – дух Таоте, никаких других органов не имевшая и передвигавшаяся при помощи выросших по бокам небольших крылышек из мяса, – это возродившийся в таком виде Чи-ю. Ее китайцы любили изображать на сосудах в предостережение от жадности, ибо он «пожирал людей, не зная пресыщения» («Весны и Осени Люя», «Сянь ши»). Другой казненный Хуан-ди претендент на небесный престол, Син-тянь, не только после обезглавливания не умер, как ему, по идее, полагалось, но такое учудил! «Син-тянь и бог начали тогда борьбу за священный [трон], бог отсек ему голову и закопал в горе Чаньяншань, но тогда его соски сделались глазами, пуп – ртом и он, держа в руках щит и секиру, пустился в пляс» («Книга гор и морей», раздел «Хайвай си цзин»). Та же история приключилась много позже: «Существует человек без головы. Он стоит, держа в руках копье и щит. Его зовут “Труп сяского Гэна”. Чэн-тан, при атаке сяского Цзе в Чжаншане, победил его и под горой отрубил ему голову. Гэн поднялся, безголовым побежал от своих злодеяний [вариант: пошел (замаливать) свою вину. – Е.С.] и скрылся в горе Ушань» («Книга гор и морей», раздел «Дахуан си цзин»). В китайских мифах постоянно одни боги казнят и убивают других (порой совершенно без гарантии их последующего перевоплощения) – дракон Юй казнил бога Фанфэн-ши за опоздание на войну, убил синего змеевидного девятиглавого слугу Гун-Гуна по имени Сяньяо (или Сянлю), жестокого и жадного, изливавшего столько зловонной мочи, что она образовывала реки и озера, мешая людям жить (после смерти он обратился в медведя Фую и продолжал вредить; иногда, впрочем, в них видят двух раздельных персонажей), и т. д.
Желтый император Хуан-ди. Ват Ян. Таиланд
Чжуань-сюй, один из легендарных пяти императоров и первопредков китайского народа, идеальный правитель, реформатор календаря и астролог, родоначальник исторической династии Цинь (правила в 771–221 гг. до н. э.), в конце концов разделил участь всех смертных и был похоронен. Дальше началась загробная мистика с необычнейшим способом воскресения. «Книга гор и морей» рассказывает: «Есть наполовину высохшая рыба, зовется рыба-жена. С севера налетел ураган, все небо превратилось в сплошной водный поток, в это время змея превратилась в рыбу и стала рыбой-женой. Чжуань-сюй умер и опять ожил» («Книга гор и морей», раздел «Дахуан си цзин»). Интересно, но сумбурно, нужны комментарии. Их дает Го Пу: «Хуайнань-цзы говорит: могила Хоу-цзи находится на запад от цзяньму (священное дерево на юго-западе Дугуана, по которому можно было взобраться на небеса, центр земли и неба. – Е.С.), сам же он умер и воскрес, превратившись наполовину в рыбу. Очевидно, здесь речь идет о том же». Итак, опираясь также на толкование Хао И-сина, Юань Кэ реконструирует этот миф следующим образом: «Подобно другим небесным владыкам, Чжуань-сюй, как гласит предание, тоже умер, и после смерти с ним произошло удивительное превращение. Когда с севера подул сильный ветер, подземная вода под действием ветра выступила на поверхность и залила землю. В это время змея превратилась в рыбу, и мертвый Чжуань-сюй, воспользовавшись этим превращением, прилепился к телу рыбы и ожил. У ожившего Чжуань-сюя одна половина тела была, как у человека, а другая – как у рыбы. Это странное существо называлось юйфу (рыба-женщина). Смысл этого превращения, видимо, состоял в том, что рыба, став его женой, снова вернула его к жизни. Согласно преданию, с Хоу-цзи – предком народа чжоу – произошло такое же превращение: он воскрес в своей могиле, и одна половина его тела напоминала рыбу». Прямо греческий Протей, также наполовину обратившийся в рыбу, вкусив волшебной травы (см. ранее). В итоге этот новый китайский бог стал богом Полярной звезды.
У него было многочисленное потомство, и эти божки тоже принимали смерть и воскресали, причем порой в виде злокозненных сущностей: «Некогда у Чжуань-сюя родились три сына, родились и умерли, один поселился в реке Цзяншуй и стал духом лихорадки, другой поселился в реке Жошуй, это был Ванлян, третий – в углах жилищ и насылал мор» (Ван Чун, «Критические размышления», гл. «Цзечу»). О среднем есть такая подробность: «Ванлян – дух рек и гор. Хуайнань-ван говорил, что Ванлян по виду похож на трехлетнего ребенка, цветом черный и красный, с красными глазами, длинными ушами и красивыми волосами» («Толкование знаков»); «Ванлян, дух гор, умеет подражать человечьему голосу и тем завлекает людей» (прим. Вэй Чжао к «Речам царств», раздел «Лу юй»). Еще один умерший отпрыск – так называемый Бедный бес; о его воскресении ничего не известно, зато есть традиция его проводов: «У Гаояна (Чжуань-сюя) был сын. Он был тощ, любил носить лохмотья, питался одной кашицей и умер на улице в последний день первого месяца. Люди в этот день варят кашицу, выбрасывают ненужное платье и устраивают молебны на улицах; это называется “проводы Бедного беса”» («Записки о временах года»).
Судьба следующего персонажа более трагична, чем описанных ранее Гуаньинь, Гуаня Ди, Чжуна Куя и Куя Синга. Они хотя бы стали благими божествами, а тут вышло наоборот. Нет, и Чжу Бацзе, и Шасэн тоже были небожителями, сверженными на землю и воплотившимися в виде кровожадных оборотней, но выслужили прощение своим путешествием на Запад с танским монахом. Здесь все трагичнее. Небожитель Яюй – существо со змеиным телом и человеческим ликом – был убит другим небожителем такого же облика, Эрфу, и его сподручным Вэем (вообще китайская мифология необычайно насыщена рептилиями – в ней, где не змей, там дракон, но мы не будем углубляться в этот вопрос, о нем много написано ранее; скажем только, что творцы мира и людей, божественные Фу-си и Нюй-ва, тоже были наполовину змеями). По приказу небесного владыки Хуан-ди Яюя оживили 5 шаманов, однако воскресший побежал и бросился в реку Жошуй. Не утонул, но полностью изменил свой нрав: «У Чжа-юя голова дракона, он живет в водах Жошуй и пожирает людей» («Книга гор и морей», раздел «Хайнэй нань цзин»). Та же книга дает еще более чудовищное его описание: «Есть зверь, обликом похож на быка, с красным туловищем, лицо человечье, ноги лошадиные. Зовут его Яюй. Голос у него, как у ребенка. Ест людей» («Книга гор и морей», раздел «Бэйшань цзин»); «У Яюя змеиное туловище и человечье лицо» («Книга гор и морей», раздел «Хайнэй си цзин»); «У Яюя голова дракона» («Книга гор и морей», раздел «Хайнэй цзин»); другой источник добавляет: «Яюй напоминает рысь. У него тигриные когти» («Эръя», раздел «Ши шоу»). Кончил он печально – его убил знаменитый стрелок И (Хоу И), которого, по его подвигам, порой называют «китайским Гераклом», и недаром: у него – небесное происхождение (также не обеспечившее ему бессмертия), он и змееборец (убил гигантского змея Башэ из озера Дунтинху, который мог спокойно заглотить слона и 3 года его переваривать), быкоборец (если Яюй – бык) и победитель кабана Фын-си (изловлен живьем, как и Гераклов Эриманфский вепрь! Мать его, вполне человекообразную, И взял в любовницы), победитель девятиглавого чудища Цзоинь (чем не Лернейская гидра?), убил девять трехлапых золотых воронов-солнц, грозивших спалить землю (это ж стимфалийские птицы!), застрелил бога реки Хэ-бо и взял себе его жену в любовницы (вспомните борьбу Геракла с Ахелоем за Деяниру), и т. д.; да и погубила его – как Геракла – жена, морская (или лунная) богиня Хэн Э (Чань Э): стрелок И добыл у богини Запада эликсир бессмертия, но жена похитила его и улетела с ним на Луну, превратившись в Лунную жабу – чудище, периодически пожиравшее Луну (объяснение затмений и фаз) или глотающее солнце при его заходе (китайцы и с ее изображением пекут праздничные осенние пироги, как и с Нефритовым зайцем); погиб И от своего же оружия, то ли был застрелен из персикового лука (фактически как Геракл от яда Лернейской гидры, которым были смочены наконечники его стрел, убившие Несса, – мы упоминали эту историю в соответствующей главе), то ли убит персиковой палицей (опять же любимое оружие Геракла). Испытав смерть, он все же стал богом, отвращающим от людей несчастья и по-прежнему защищающим их от нечисти: «И избавил Поднебесную от беды. Когда он умер, то стал божеством Цзунбу» («Хуайнянь-цзы», гл. «Фан лунь»). Чжуан-цзы видит в нем неудачного культурного героя: «Стрелок И был искусен в стрельбе из лука, но не умел отвратить людей от хвастовства» («Чжуан-цзы», раздел «Разное», гл. 23 «Гэнсан Чу»). Так вот – «[И] стрелял на небе в десять солнц, а на земле убил Яюя» («Хуайнынь-цзы», гл. «Бэнь цзин»; речь идет о 10 солнцах, но убиты были 9 – одно-то надо было оставить!).