XI. Страсть
Вообще, с этой страстью множество проблем. Буквально ничего нельзя сказать однозначно. Не зря же Борис Пастернак вообще сомневался, можно ли говорить о страсти:
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
…
Я вывел бы ее закон,
Ее начало.
Стихи гения – о страсти любовной, но все же, наверное, законы у любой страсти одинаковые. И вывести их, конечно, нельзя – ни в восьми строках, ни в восьмидесяти. Но порассуждать-то можно?
Начнем с определения.
Страсть – это активные действия человека с целью получить удовольствие.
Совершая эти действия, человек полностью отключает разум.
Предположим…
Но все равно остается масса вопросов.
Вот, например. Вроде бы страсть к работе и страсть к женщине имеют одну основу.
Однако первую страсть мы всячески поощряем, а ко второй относимся с некоторым сомнением.
Страсть к работе еще называют азартом. А к любви почему-то не называют. А если и называют, то какими-то нехорошими словами.
Он азартно работает… Здорово звучит! Он азартно любит… Как-то сомнительно.
Есть еще одна неясность. Казалось бы, если страсть приносит удовольствие, стоит ли ее бояться? Однако существует огромное количество произведений литературы – вспомним хотя бы «Отца Сергия» Толстого или «Реку Потудань» Платонова, в которых рассказывается о разрушительной силе страсти.
Разрушительная сила страсти… Какое распространенное выражение! Но если страсть дарит удовольствие, почему же она разрушительна?
Наше сложное отношение к страсти продиктовано тем, что она почти всегда разрушительна. Она уничтожает ту жизнь, которая текла до нее.
Это касается не только любви. Великому кукольнику Сергею Образцову его отец, академик Образцов, прочил карьеру серьезного человека. Когда обнаружилось, что мальчик имеет склонность к искусству, папа еще мог смириться с тем, что сын станет певцом. Но Сергеем овладела страсть к куклам, которая уничтожала всю предыдущую жизнь и привела к серьезному конфликту с отцом.
Это только один пример того, как из любви к искусству, из страсти к искусству человек ломал свою жизнь. Примеров таких не счесть.
Страсть выскакивает, словно чертенок из коробочки, и все, что было раньше, становится незначимым.
Но это ведь неразумно?
Конечно неразумно. Нелепо и неправильно.
Страсть как бы выключает разум, и потому с ней невозможно бороться.
Хорошо, если это страсть к куклам или к какому-то хорошему делу. А если, например, к воровству? Или к обману? В этом случае страсть становится страшной, простить ее – трудно, и борется с ней, как правило, уже не сам человек…
А сколько произведений написано о страсти между людьми, которые уже связаны какими-то обязательствами! Эта страсть разрушает старую жизнь, однако не всегда строит новую.
Жизнь устроена так, что страсть – в отличие от любви – конечна. Любовь может длиться всю человеческую жизнь, может перевоплощаться – например, в привязанность или в привычку.
Страсть может только рождаться и исчезать. И больше с ней ничего не происходит.
Словосочетание «страсть стала меньше» нелепо. Если стала меньше, значит, исчезла…
Поэтому когда люди принимают страсть за любовь, то в результате их, безусловно, ждет разочарование.
Страсть – чудесный помощник любви и ужасная ее замена. Она как бы раскрашивает любовь в удивительные, яркие цвета. Но если нечего раскрашивать, то это не более чем мазки кистью по воздуху.
Бывает, что человек живет с другим человеком всю жизнь, не испытывая к нему страсти. И чудесно себя чувствует: не зная, что такое страсть, он и не стремится к ней.
Страсть – будь это страсть к женщине, к работе, к коллекционированию или к путешествиям – тот же наркотик. Однажды познав ее, излечиться уже невозможно.
Страсть выключает не только разум, но и всю остальную жизнь. Для подлинно страстного человека страсть становится синонимом жизни.
Поэтому страстный человек всегда немного ограничен. Но зато в том, чему он отдается со страстью, он может добиться таких результатов, каких без страсти достичь невозможно.
Воспитать в себе страсть столь же невероятно, как с ней бороться. Страсть набрасывается на человека, как сеть, принося вместе с восторгом и удовольствием беды и даже трагедии. Победить страсть нельзя. О ней невозможно забыть. (Подчеркиваю: я говорю о любой страсти, а не только о любовной.)
Поэтому единственное, что остается человеку в этом случае, – постараться организовать свою жизнь так, чтобы эта его страсть доставляла как можно меньше бед окружающим людям.
Ну а где страсть – там и любовь.
Буквально в следующей главе.
XII. Любовь, секс
За свою историю человечество дало тысячи, миллионы определений любви. Среди них, как ни парадоксально, нет ни одного неправильного, потому что правильным нам кажется то определение, которое выражает наше собственное отношение к этому всем знакомому чувству.
Счастливую любовь можно ведь определить и следующим образом любовь оказывается счастливой, когда понимание любви у двоих людей совпадает.
«Знанью покорен Амур», – писал Овидий в своей знаменитой «Науке любви». Но подлинной науки любви создать не удалось. Ни ему, ни кому другому.
Любовь – вообще такая история, в которой даже свой собственный опыт (не говоря уже о чужом) почти никогда не помогает. В любви человек не просто постоянно наступает на грабли, но почему-то всегда выбирает одни и те же. Разговор о любви приятен, но он, как правило, ничему не учит – в лучшем случае лишь успокаивает.
Итак, в жизни человека есть три главных, отдельно стоящих ото всех прочих события: рождение, любовь, смерть.
Что их объединяет?
Человек рождается обнаженным. После смерти человека обязательно омывают и переодевают. Без обнажения тела не может быть и подлинной любви.
В чем, если угодно, метафора того, что обнаженное тело ассоциируется у нас с тремя главными событиями человеческой жизни?
Обнаженный – значит настоящий. Без фальши. Без украшательства.
Настоящим бывает человек, входящий в этот мир и уходящий из него. Младенец и умирающий человек – одинаково беспомощны. Им одинаково страшно покидать привычный мир – будь это утроба матери или земная жизнь – и входить в мир другой, неведомый. Ни младенец, ни тот, кто стоит на краю смерти, не будут заниматься ложью или украшательством себя или собственной судьбы.
В этом же ряду стоит и любовь.
Любовь – это такие взаимоотношения двоих людей противоположного пола, при которых каждый из них может быть настоящим.
(Я прошу прощения у современного читателя, но я категорически ничего не понимаю в однополой любви и потому оставляю ее за скобками.)
Сейчас очень модно спорить о том, чем отличается любовь от влюбленности или от страсти. На мой взгляд, ответ прост если с человеком противоположного пола ты можешь, не боясь, быть настоящим, значит, у вас любовь. Вот и все.
А как же «любовь к детям»? Или «любовь к Родине»? Или, скажем, «любовь к персикам или горнолыжному спорту»?
На самом деле здесь действует тот же закон.
Любая любовь – будь это любовь к еде, или к развлечениям, или к путешествиям, или…
Да к чему угодно! Любая – подчеркну – любовь только тогда имеет смысл, когда человек в нее не играет, а переживает подлинно…
Скажем, поездка на горный курорт за компанию или ради престижа наслаждения не принесет. Дети просто ненавидят, когда с ними сюсюкают, то есть демонстрируют свою любовь. Они особенно остро реагируют на фальшь. Что касается любви к Родине и других «видов» «патриотической любви», то они особенно омерзительны, когда фальшивы.
Секс в любви – это не только вершина, но и проверка, насколько вы – настоящие –
подходите друг другу.
(О сексе без любви мне говорить неинтересно, поскольку это не более чем утоление физиологических потребностей, то есть вопрос сугубо медицинский.)
Врачи любят рассуждать о том, что есть люди, которые подходят или не подходят друг другу физиологически. На мой взгляд, вопрос сексуальной совместимости связан не столько с врачебной, сколько с жизненной практикой.
В сексе трудно врать. Если то, каков ты есть на самом деле, не нравится другому человеку, не подходит ему, дело не в вашей физиологической несовместимости, а в несовместимости ваших подлинностей , если можно так выразиться. И это, на мой взгляд, очень серьезный сигнал, если не вовсе трагический.
Любовь дарит человеку столь необходимое ощущение: он не просто может быть настоящим, но он, настоящий, прекрасен и достоин внимания удивительного, сказочного, невероятного другого человека.
Бывает ли у любви конец?
Скажем так: на мой взгляд, может быть. В сущности, он наступает по одной причине: когда ты понимаешь, что со своим любимым человеком тоже надо играть, прикидываться, надевать маски.
Если мы вспомним мировую литературу, то вряд ли найдем в ней персонажей, которые кончают с собой потому, например, что реформы в стране идут неправильным путем. Но тех людей, кто свел счеты с жизнью из-за любви, – множество.
Почему же так трудно пережить потерю любви?
Любовь – это как бы обмен душами с любимым человеком. Ведь душа – это самое настоящее, что есть в нас, и, полюбив, мы хотим поделиться самым дорогим, самым подлинным.
Когда любимый человек уходит, начинает казаться, что ты остался не просто одиноким, а словно бездушным, пустым. И уже нет на земле места, где ты – каков ты есть, пустой и бездушный – можешь быть кому-нибудь интересен, кому-нибудь нужен. Пережить такое под силу только очень сильным людям.
Обнаженный человек вообще уязвим и беззащитен. Поэтому и только что родившегося младенца, и умирающего, и влюбленного так легко обидеть и даже уничтожить.