Это не так?
Это совсем не так.
Культура – это то, что создает каждый человек. Буквально. Причем творит не только культуру собственной жизни или собственного дома, но и культуру своего времени и своей страны.
Как такое может быть?
Разберемся.
Слово это происходит от латинского colere – «возделывать». Понятно и приятно.
Но, с другой стороны, у некстати пытливого человека тотчас возникает вопрос: «Почему слова «культура» и «культ» имеют один корень?» А все потому, что есть еще один вариант происхождения: от слова cultus – «поклонение», «почитание», «культ».
Это что ж такое получается: с одной стороны – возделывать, с другой – поклоняться?
А может быть, договоримся на том, что культура – это поклонение тому, что возделывается.
Выдающийся филолог Юрий Лотман написал как отрубил: «Культура – это память». И дальше – замечательные слова: «Вечное всегда носит одежду времени, и одежда эта так срастается с людьми, что порой под историческим мы не узнаем сегодняшнего, нашего, то есть, в каком-то смысле, мы не узнаем и не понимаем самих себя».
Культура есть мир артефактов. Страшного слова «артефакт» бояться не надо, поскольку обозначает оно все то, что создал человек. Дорога, по которой прошло человечество, – это дорога культуры, дорога артефактов, дорога смыслов.
Господь Бог создал человека и природу. Все остальное – дело рук человечества, и это все остальное – и есть культура. Вы представляете, как все получается?
Есть то, что создано Господом, а все остальное – культура.
Поэтому культура – это познание как одного человека, так и человечества в целом.
«Скажи мне, какова твоя культура, и я скажу – кто ты». Эти слова можно обратить как к отдельному человеку, так и к государству, и к эпохе.
Поняв культуру времени, мы можем понять и само время.
Если в XIX веке человек говорил про некую даму: «Она противная секретарша», то собеседнику не пришло бы на ум воскликнуть: «Чья?» Потому что в XIX веке женщины не служили и их нередко называли по должностям мужчин: «генеральша», «бригадирша», «секретарша».
Когда Екатерина Великая отменила обращение: «Вашего Императорского Величества всепокорнейший раб» – не нравилось ей слово «раб», – это воспринималось как признак европейской культуры императрицы. А то, что в это же самое время в России существовали крепостнические гаремы, никого не возмущало, поскольку существование этих гаремов лежало в рамках культурных традиций того времени.
Поэтому мне лично очень нравится то определение культуры, которое дал наш великий ученый Дмитрий Сергеевич Лихачев Культура человечества – это активная память человечества, активно же введенная в современность.
Все мы создаем не только общую культуру своего времени, но и свою частную культуру. Звучит, наверное, странно и непривычно, но факт каждый человек есть носитель культуры.
Может быть, наша жизнь была бы чуть иной, если бы мы именно так к ней и относились. Представляете, каждый человек – каждый! – имеет шанс создать памятник культуры своей эпохи.
Любой… Я не знаю… Скворечник… Рисунок… Я уже не говорю о личном дневнике…
Короче, все, что создано нами, лет через двести – триста, а то и раньше может оказаться памятником культуры!
Когда в Москве сгорел Манеж, на месте пожарища начались раскопки, и, в частности, был найден стальной меч XIV века. Вряд ли тот, кто ковал его, думал, что создает памятник культуры, а вот ведь как вышло!
Если мы договоримся, что культура – это дорога, по которой шагает человечество, то мы все не просто идем по ней, мы ее торим.
Мы – творцы этой дороги, без нас ее бы просто не существовало. Мы оставляем те артефакты, по которым потомки будут судить о нашем времени.
В мозаике нашего времени у каждого из нас есть собственный узор.
Итак, можно бесконечно искать определение культуры – того слова, чье происхождение до конца неясно. Однако самое главное – помнить культуру творит любой из нас.
И тут уже выбор каждого: либо надеяться на то, что сколоченный тобой скворечник найдут через века как странный артефакт начала XXI века, либо создавать эту культуру осознанно.
Но помнить – или хотя бы вспоминать иногда – о том, что все мы живем в пространстве, которое не случайно называется «культурным», по-моему, имеет смысл всем.
Очень часто, произнося слово «культура», мы на самом деле имеем в виду «искусство».
Вот об искусстве, пожалуй, и поговорим.
XXIV. Искусство, литература
Удивительное слово! В нем как бы зашифрована его суть.
Искусство – это искушение искусственностью.
(Замечу в скобках, что к искусству я, безусловно, отношу и литературу тоже.)
Любое произведение искусства рассказывает о том, чего на самом деле не существует; о тех, кто никогда на этом свете не жил.
В этом смысле Анна Каренина ничем принципиально не отличается от Колобка, а Раскольников – от собаки Баскервилей. Эти существа на свет никогда не рождались, они – плод воображения писателя. В сущности, все произведения литературы – это сказки или притчи (как кому больше нравится) с некоей, важной для нас, моралью.
Автор создает искусственную, то есть не существующую на самом деле, реальность и помещает в нее не существующих на самом деле персонажей. Разница лишь в степени условности: нам проще поверить в реальность Анны Карениной, чем в «настоящесть» Колобка.
Даже когда нам кажется, что автор рисует подлинную жизнь, описывает все, как было на самом деле, – это не так.
Любой взгляд любого художника непременно субъективен.
Даже пейзаж – абсолютно, казалось бы, документальный жанр живописи… Да что там живопись! Даже по-настоящему художественная фотография – это мир, увиденный глазами фотохудожника, то есть в определенной степени созданный им.
Художник – в самом широком смысле этого слова – всегда интерпретатор мира, он создает искусственную картину жизни и приглашает нас туда: искушает.
Люди искусства создают как бы концентрированную реальность, и поэтому для нас столь соблазнительно туда попасть.
Люди искусства искушают нас этим искусственным миром, попадая в который мы тренируем свои души.
Кстати, слово «искусство» имеет древнеславянские корни и происходит от слова «искус» – «испытание соблазном».
Искусство – это соблазнение иной, придуманной, ненастоящей жизнью.
Надо сказать, что подобный взгляд выработался у человечества не сразу. Поначалу искусство имело чисто практические цели.
Большинство ученых убеждены, что вовсе не ради эстетического удовольствия наш далекий предок, отвлекаясь от охоты, начинал что-то там рисовать на камне. Эти изображения имели хоть и магический, однако вполне определенный смысл. Первобытный человек был убежден: ежели он убьет нарисованное животное, то потом также легко уничтожит и настоящее. Но и этого мало! Нужны еще песни и танцы, то есть заклинания и ритуальные телодвижения.
То есть очень практические цели у искусства.
В Древнем Египте труд художника считался едва ли не священным, потому что перед мастером ставилась конкретная задача: дарить бессмертие. Например, зодчий Хемиун – племянник царя Хеопса – руководил постройкой одноименных пирамид. Такой вот художник.
С веками отношение к искусству изменилось, я бы сказал, кардинально. Что не мешало людям продолжать спорить: что все-таки в нем главное – польза или удовольствие?
Есть в Испании такой город – Таранто. В городе этом водятся неприятные создания – тарантулы, мохнатые пауки, которые кусают больно и ядовито. Жители Таранто были убеждены, что если танцевать безумный, страстный, быстрый танец, то яд тарантула выйдет из организма. Они были не так уж и наивны, как может показаться: ведь известно, что вместе с поитом яд может выйти из человеческого тела. Танец, смысл которого вывести из организма яд, назвали, разумеется, тарантелла, и он весьма популярен до сих пор.
Вот нам всем хочется, чтобы искусство действовало на нас, как тарантелла. Посмотрели картину в музее или фильм, музыку послушали – и – опа! – всякая гадость, которую в нас нанесла жизнь, из нас вышла.
Во всяком случае, на вопрос: «Зачем художник искушает нас искусственной жизнью?»
– всем хочется ответить: «Для пользы. Искусство, мол, очищает, отвечает на главные вопросы жизни. И все такое…»
Искусство – как и литература – отвечает только на те вопросы, которые есть в человеке.
Известно, например, что Владимир Путин решил стать разведчиком, посмотрев фильм «Мертвый сезон». Я тоже смотрел эту картину, обожал ее, однако мысли пойти работать в КГБ у меня не возникло. Ответы на свои вопросы я находил в спектаклях Захарова или Товстоногова, – они убеждали меня в том, что занятие театром – одно из самых интересных на земле. После чего я поставил немало спектаклей.
Как-то наш знаменитый актер Олег Басилашвили, размышляя об одном современном спектакле, сказал мне: «Нормальный спектакль, вполне профессиональный. Но если бы в детстве я посмотрел его, а не «Синюю птицу» во МХАТе, я бы не стал актером». Вот ведь как! Ребенок посмотрел спектакль и понял, какую профессию ему надо выбрать!
Когда речь идет о произведении искусства или о прочитанной книге, зрители или читатели (а критики – так непременно) ставят вопрос: «А, собственно, о чем этот спектакль, книга или фильм?»
Дорогой читатель-друг, если – вдруг? – подобный вопрос стоял или стоит перед Вами, я на него отвечу неким универсальным образом любое произведение искусства, которое Вам нравится, – о Вас. А которое не нравится – не о Вас.
Поэтому в оценке произведений искусства нет никаких объективных критериев: кто-то видит в фильме или спектакле себя, свои проблемы, свои вопросы, а кто-то – ничего такого не замечает.
Душа человека так создана, что она устает от дисгармонии окружающего мира, и поэтому искусство – лекарство.