, [он произносил]: «Ты уносящий — унеси мои грехи». Таким же образом [обращался он к солнцу], находящемуся в зените: «Ты уносящий вверх — унеси вверх мои грехи». Таким же образом [обращался он] к заходящему [солнцу]: «Ты уносящий с собой — унеси с собой мои грехи». И какой ни совершал он грех, днем или ночью, тот [грех солнце] уносило с собой. Кто, зная это, почитает таким образом солнце, то, какой грех ни совершит он днем или ночью, [солнце] уносит тот [грех] с собой.
8. Далее, каждый месяц, в новолуние, пусть он поклоняется таким же образом луне, появляющейся на западе, или же бросит две зеленые травинки, [произнеся]:
«Мое сердце, прекрасное сверху,
Обитает на небе, в луне.
Я мню себя знающим его.
Да не буду я оплакивать
Несчастье с детьми». —
И поистине, [его] дети не умрут раньше него. Это — [для того], у кого родился сын. Теперь — [для того], у кого не родился сын.
«Возрастай. Да войдет в тебя… [Да войдут] в тебя напитки, да войдут силы… Луч, которому радуются адитьи…»
Прошептав эти три рича, [он произносит]: «Не возрастай ценой нашего дыхания, потомства, скота — возрастай ценой дыхания, потомства, скота того, кто ненавидит нас и кого мы ненавидим. Я поворачиваюсь с поворотом Индры, я поворачиваюсь вслед за поворотом солнца», — [говоря так], он поворачивается, [следуя] за [своей] правой рукой.
9. Далее, в полнолуние пусть он поклоняется таким же образом луне, появляющейся на востоке, произнося: «Ты — царь Сома, мудрый, с пятью ртами, Праджапати. Брахман — один твой рот, этим ртом ты поедаешь царей, этим ртом сделай меня поедателем пищи. Царь — один твой рот, этим ртом ты поедаешь народ, этим ртом сделай меня поедателем пищи. Сокол — один твой рот, этим ртом ты поедаешь птиц, этим ртом сделай меня поедателем пищи. Огонь — один твой рот, этим ртом ты поедаешь этот мир, этим ртом сделай меня поедателем пищи. В тебе [находится твой] пятый рот, этим ртом ты поедаешь все существа, этим ртом сделай меня поедателем пищи. Не убывай ценой нашего дыхания, потомства, скота — убывай ценой дыхания, потомства, скота того, кто ненавидит нас и кого мы ненавидим. Я поворачиваюсь с поворотом богов, я поворачиваюсь вслед за поворотом солнца», — [говоря так], он поворачивается, [следуя] за [своей] правой рукой.
10. Далее, ложась с супругой, пусть он коснется [ее] сердца [и произнесет]: «О прекрасная сверху, достигшая бессмертия благодаря тому, что обитает в твоем сердце [силою] Праджапати, — да не испытаешь ты несчастья с детьми». — И поистине, [ее] дети не умрут раньше ее.
11. Далее, вернувшись после отсутствия, пусть он поцелует голову сына [и произнесет]:
«Ты возник из каждого [моего] члена, родился из сердца.
Поистине, сын [мой], ты — [мое] „я“, живи же сто осеней, такой-то».
Он дает ему имя, [произнося]:
«Будь камнем, будь топором, будь неразрушимым золотом.
Поистине, сын [мой], ты — жар, живи же сто осеней, такой-то».
Он произносит его имя, затем обнимает его, [произнося]: «Как Праджапати обнимает творения ради [их] безопасности, так я обнимаю тебя, такой-то». Затем он шепчет ему в правое ухо: «Даруй ему, Магхават, получающий сок сомы…», «Индра, доставь лучшие богатства», — [шепчет он] в левое [ухо и говорит]: «Не пресекай, не колеблись, проживи жизнь в сто осеней. Я целую [твою] голову, о сын, вместе с твоим именем». Пусть он трижды поцелует его голову [и скажет]: «Я произношу над тобой звук хим, [подобный мычанию] коров», — и он трижды произносит над его головой звук хим.
12. Теперь — об умирании богов вокруг [дыхания]. Поистине, этот Брахман сияет, когда пылает огонь, и он умирает, когда [огонь] не пылает. Тогда жар его идет в солнце, дыхание — в ветер. Поистине, этот Брахман сияет, когда видно солнце, и он умирает, когда [солнца] не видно. Тогда жар его идет в луну, дыхание — в ветер. Поистине, этот Брахман сияет, когда видна луна, и он умирает, когда [луны] не видно. Тогда жар его идет в молнию, дыхание — в ветер. Поистине, этот Брахман сияет, когда вспыхивает молния, и он умирает, когда [молния] не вспыхивает. Тогда жар его идет в страны света, дыхание — в ветер. Поистине, все эти божества, проникнув в ветер, умерев в ветре, не уничтожаются — они снова поднимаются из него. Это относительно божеств. Теперь относительно тела.
13. Поистине, этот Брахман сияет, когда говорят речью, и он умирает, когда не говорят. Тогда жар его идет в глаз, дыхание — в дыхание. Поистине, этот Брахман сияет, когда видят глазом, и он умирает, когда не видят. Тогда жар его идет в ухо, дыхание — в дыхание. Поистине, этот Брахман сияет, когда слышат ухом, и он умирает, когда не слышат. Тогда жар его идет в разум, дыхание — в дыхание. Поистине, этот Брахман сияет, когда мыслят разумом, и он умирает, когда не мыслят. Тогда жар его идет в дыхание, дыхание — в дыхание. Поистине, все эти божества, проникнув в дыхание, умерев в дыхании, не уничтожаются — они снова поднимаются из него. И поистине, если обе горы — южная и северная — надвинулись бы на знающего это, желая [его] раздавить, то они не смогли бы раздавить его. Те же, которые ненавидят его и которых он сам ненавидит, умирают вокруг него.
14. Теперь — об овладении превосходством. Поистине, эти божества, споря о том, кто из них превосходит [остальных], вышли из этого тела. И оно лежало бездыханное, высохшее, словно полено. Тогда речь проникла в него — оно [продолжало] лежать, говоря речью. Тогда глаз проник в него — оно [продолжало] лежать, говоря речью, видя глазом. Тогда ухо проникло в него — оно [продолжало] лежать, говоря речью, видя глазом, слыша ухом. Тогда разум проник в него — оно [продолжало] лежать, говоря речью, видя глазом, слыша ухом, мысля разумом. Тогда это дыхание проникло в него, и оно тут же поднялось. И поистине, все эти божества, узнав, что превосходство в дыхании, постигнув, что дыхание — познающий Атман, вместе со всеми этими [дыханиями] вышли из этого тела и, проникнув в ветер, [обретя] сущность пространства, идут на небо. Так же и знающий это, узнав, что превосходство в дыхании, постигнув, что дыхание — познающий Атман, вместе со всеми этими [дыханиями] выходит из этого тела и, проникнув в ветер, [обретя] природу пространства, идет на небо. Он идет туда, где те боги. Кто знает это, тот, достигнув того [места], становится таким же бессмертным, как бессмертны боги.
15. Теперь — как называют это — о передаче [заветов] от отца к сыну. Готовясь к смерти, отец призывает сына. Устлав дом свежей травой, разложив огонь, поставив рядом кружку воды с сосудом, отец лежит, покрытый новой одеждой. Придя, сын склоняется над [ним], соединив [свои] органы чувств с органами чувств [отца], или же пусть отец передает ему [заветы в то время, как тот] сидит лицом к нему. Тогда он передает ему [следующее]:
«Да вложу я в тебя свою речь», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твою речь», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое дыхание», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое дыхание», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свой глаз», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твой глаз», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое ухо», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое ухо», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свой вкус [в различении] пищи», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твой вкус [в различении] пищи», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свои действия», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твои действия», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое удовольствие и неудовольствие», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое удовольствие и неудовольствие», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое блаженство, любовную страсть, способность к произведению потомства», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое блаженство, любовную страсть, способность к произведению потомства», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое движение», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое движение», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свой разум», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твой разум», — [отвечает] сын. «Да вложу я в тебя свое познание», — [говорит] отец. «Я принимаю в себя твое познание», — [отвечает] сын.
Если же отец не способен много говорить, то пусть он скажет коротко: «Да вложу я в тебя свои жизненные силы». — «Я принимаю в себя твои жизненные силы», — [отвечает] сын. Затем, повернувшись направо, [сын] выходит; отец произносит ему вослед: «Да пребывает в тебе слава, блеск божественного знания, почет». Затем тот глядит [на отца] через левое плечо и, закрыв [лицо] ладонью или краем одежды, [говорит]: «Да достигнешь ты небесных миров и [исполнения] желаний». И если отец поправится, то пусть живет под властью сына или же странствует. Если же он умрет, то пусть исполнят над ним [обряды], как надлежит исполнить, как надлежит исполнить.
1. Поистине, Пратардана, сын Диводасы, благодаря битве и мужеству достиг любимой обители Индры. Индра сказал ему: «Пратардана, избери себе дар». Тогда Пратардана сказал: «Сам избери мне то, что считаешь самым полезным для человека». Индра сказал ему: «Поистине, высший не выбирает низшему. Выбирай ты сам». — «Поистине, тогда это не дар для меня», — сказал Пратардана. И вот Индра не отступил тут от правды, ибо Индра [и есть] правда. Индра сказал ему: «Распознай же меня! То и считаю я самым полезным для человека, чтобы он распознал меня. Я убил трехголового сына Тваштара. Я предал волкам аскетов арунмукхов. Преступив множество договоров, я убил прахладиев на небе, пауломов — в воздушном пространстве, калаканджей — на земле. И ни один мой волос не был поврежден за это. Поистине, у того, кто знает меня, мир не потерпит вреда ни от какого действия — ни от воровства, ни от умерщвления зародыша, ни от убийства матери, ни от убийства отца. У него, совершившего грех, темный цвет не сходит с лица».