Уполномоченный
Глава 1
Глава первая
Михаил Григорьевич с простой фамилией Иванов отдыхал так, как привык. Справедливости ради, отдыхать как-то иначе не позволяли средства. Он на пенсии, подработки никакой нет, потому и предпочитает коротать время на рыбалке. К тому же, именно здесь и именно сейчас есть время предаться раздумьям и побыть наедине с собой. То, что он всегда любил делать, но не находил для этого места и времени.
Очередная рыба сорвалась с крючка. Да и плевать, подумал он, обновляя наживку. Сидел он на крутом берегу речки-переплюйки, неподалёку располагался дачный посёлок, где стояла и его дача.
А думать было о чём. Сам Иванов был человеком совсем ещё не старым и довольно крепким. Сорок восемь лет – это не возраст. Четверть века отработал в милиции, ставшей потом полицией. И всё в должности участкового. Выслужил всё, что мог, даже звание получил на ступень выше потолка, подполковник. Служил бы и дальше, да только стали ему недвусмысленно намекать, что, мол, пора подвинуться и дать дорогу молодым. Вот и ушёл.
Два месяца назад его торжественно проводили, выплатили надцать окладов, наградили ценным подарком, начальник УВД долго жал руку. Некоторое время ещё ездил на работу, кое-чем помогая сотрудникам, принявшим его дела. А теперь всё.
Иванов вздохнул, наклонил голову вправо и продолжил смотреть на поплавок. Так вот, внезапно выяснилось, что покой для человека смерти подобен. А для человека деятельного, каким он был почти всю жизнь, - вдвойне. Как-то сразу и болячки начали вылезать, и самочувствие плохое, и настроение на нуле. Так ведь загнётся лет через пять.
А дела нет. По идее, следовало поступить на работу в ЧОП и сидеть на проходной института или завода, проверяя документы у входящих и выходящих. Вот только скучно ему это, да и деньги не нужны от слова совсем. Так уж вышло, что, помимо увольнения с работы, он ещё и остался один. Жену схоронил в прошлом году, а дочь давно выросла, вышла замуж и скоро должна родить. Живёт, разумеется, отдельно, на другом конце города. Зять – человек небогатый, но, едва поженившись, они немедленно влезли в ипотеку лет на сто, зато обзавелись своим жильём.
И не то, чтобы он не переносил одиночества, одиночество ему как раз нравилось, вот только в том случае, если оно не сводилось к сидению на месте и наблюдению одной точки пространства. Как сейчас, когда немолодой мужик уже второй час пялится на поплавок, а улов составил всего две небольших рыбки, которых и коту… Может, кота завести? Хоть будет, о ком заботиться. А то вовсе от тоски взвоет.
Снова клюнуло, не этот раз он подсёк куда быстрее, не дав рыбе шанса. Зажав в кулаке скользкое тело хариуса, каковой, кстати, в этой реке большая редкость, Иванов решил сворачивать рыбалку и ковылять домой. Придумает занятие по душе, книгу почитает. Читать он любил, да только вечно времени не хватало. А теперь этого времени хоть жопой жуй. Точно. Купит себе электронную книгу и будет каждый день читать. А ещё в спортзал пойдёт. Гири дома давно уже пылью покрылись. А спортзал – это другое, тренажёры точно не дадут ему растолстеть.
А рыбалка – это не его. Охота ещё куда ни шло, да только где охотиться. Тут, хоть и Сибирь, но места обжитые, за нормальным зверем километров двести придётся ехать. Разве что, уток пострелять на болотах, скоро сезон, надо будет патронов прикупить.
Покинув место лова, он отправился обратно. Зря, конечно, сюда залез. Место удобное, нет никого, тихо, даже, кажется, комаров меньше. Да только до посёлка крюк здоровенный. Сюда прошёл легко, съехав на заднице по крутому яру, а обратно? А ведь лет уже не пятнадцать и даже не тридцать пять. Суставы хрустят, одышка…
Преодолев несколько метров в высоту, он плюнул и решил препятствие обойти. Там, выше по реке, склон пологий, ну, должен быть. Оказалось, что хер там плавал. Михаил Григорьевич уже плеваться устал, видя, как берег становится всё выше, а полоска пляжа всё уже. Блин, неужели, придётся обратно идти?
Тут его взору предстала странная картина, крутой обрыв почти до самой земли разрезал овраг, выходивший прямо к реке. Овраг – это ручей, течёт сверху вниз, стало быть, в самом овраге местность полого поднимается вверх. Сделав нехитрые умозаключения, он направился прямо по дну оврага. Глинистые стены внезапно сменились чёрным камнем, возможно, камень был серым, а чёрным казался потому, что здесь было мало света. Но выглядел камень крепким, скальный монолит. Иванов в геологии не разбирался, но даже он понимал, что такой прочный камень вода проточить не сможет, разве что, за миллион лет. Скорее всего, здесь была трещина, которую когда-то занесло глиной, а теперь эту глину вымыло весенними водами. Вода, кстати, ушла, под ногами был точно такой же камень, абсолютно сухой.
Несмотря на богатый словарный запас, Иванов просто не нашёл, что сказать, когда каменный коридор со стенами высотой в три этажа внезапно закончился тупиком. Даже страх какой-то напал, словно его леший водит. Умудрился заблудиться на берегу реки, где место открытое. На кой чёрт сюда полез?
А ведь скоро стемнеет. Надо разворачиваться и валить обратно. Потом уже спустится ниже по течению и, сделав огромный крюк, вернётся к тропе, ведущей в посёлок. Но сперва он решил отдохнуть. Вынув пачку сигарет, заслуженный работник органов присел на корточки и облокотился спиной о камень. Прикурить не успел, поскольку камень, в который должна была упереться широкая спина, внезапно исчез, в результате чего Иванов кувыркнулся назад, растянувшись на спине с поднятыми ногами.
Секунды две он лежал на спине, потом встал, потирая ушибленный копчик и сквозь зубы ругаясь. Что за чертовщина? Его вдруг стали подводить глаза. Только что он был в узком скальном проходе, облокотился спиной на каменную стену и… стена была на месте, а узкого прохода не имелось. Вместо этого имелась в наличии живописная поляна с редкими деревьями.
Внезапно под прочную куртку стал забираться какой-то мерзкий страх. Иванов замер, пытаясь не потерять нить. Он упал вот здесь, кувыркнувшись назад. Перед этим опирался спиной о стену. В падении не разворачивался. Непонятно.
Он подошёл к каменной стене и пристально вгляделся. Камень, красивый камень, чёрный, с красными прожилками. Из такого камня хороший памятник выйдет. Блин, куда-то не туда несёт, рано ещё про памятники. Рука прикоснулась к поверхности, но он тут же одёрнул её назад. Пальцы проваливались в камень. Стена была иллюзией? Нет, какое-то сопротивление он ощущал, поверхность пропускала его неохотно, но и особых препятствий не чинила.
Набравшись смелости, Иванов вдавился в камень всем телом, на секунду сгустилась темнота, а потом он снова оказался в полумраке узкого прохода. Издав вздох облегчения, Иванов понял, что вернулся в свой мир. Если пойти назад, а потом вскарабкаться по крутому берегу, то постепенно выйдет к себе на дачу. Вот только…
Найденная аномалия его беспокоила. Точнее, не сама аномалия, а то, что за ней. Что это за место, и как он там оказался? Проверить удалось с помощью эксперимента, погружая руки в фальшивый камень. В итоге, удалось выяснить следующее: каменная стена была не целиком фальшивой, часть её была тем, чем и должна была быть, то есть, очень прочным скальным монолитом, и, таки да, из него можно было выпилить кусок и сделать памятник. А тот проход, в который он так удачно кувыркнулся, имел чёткие границы, ширина - метра полтора или чуть меньше, высота – около двух метров, а нижняя граница почти совпадает с каменным полом.
Иванов присел на корточки и задумался. Итак, что имеем? Есть странный, можно сказать, аномальный проход в камне. И ведёт он в странное место. Что из этого следует? Для улучшения мыслительного процесса он снова попытался закурить, но тут же вспомнил, что сигареты он выронил при падении, пачка осталась на той стороне.
Набравшись смелости, он снова шагнул в камень. Темнота, странное ощущение сдавливания, а потом открывается новый мир. Или не новый? Может быть, каменный портал просто перекидывает его в другую точку Земли? А в какую?
Нагнувшись, он подобрал лежавшую на траве пачку, вынул сигарету и попытался прикурить. Пустив клуб дыма, стал осматриваться. Окружающая местность напоминала лесостепь. Если обернуться влево, местность идёт на повышение, а деревья растут гуще. А справа наоборот, растительность реже, но тоже присутствует. И лес тот всё больше из широколиственных пород состоит, тут явно климат другой, куда теплее. А вон там, вдалеке, река. Саму реку не видно, но слышны всплески, да и солнце отражается от поверхности. А ещё…
Тут он растерялся, поскольку вдалеке, там, где должна быть река, открыто, никого не стесняясь, проскакал олень, совершенно беззаботный. Ну, или не беззаботный, но точно не боящийся человека. Это где у нас такие места, чтобы дичь непуганая была? У Иванова зачесались руки пристрелить наглую тушу, да только до ружья было с пару десятков километров, а вручную не завалишь, даже если тварь убегать не станет.
Тут он снова заметил движение, боковым зрением уловил тёмное пятно слева, обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть зверя. Ну, да, логика в этом есть. В лесу живут травоядные, стало быть, должны быть те, кто их ест, сиречь, хищники. Вот только хищник этот был странным. Поначалу показалось, что собака, но устройство тела и пасти однозначно говорило о волке. И верхняя губа характерно приподнялась, демонстрируя клыки. Вот только цвет был не волчий, чёрный с желтизной, да и размер соответствовал примерно алабаю, что для обычного волка нехарактерно. Может, гибрид?
Зверь не спешил атаковать, стараясь взять непрошенного гостя на испуг. Скалил клыки, негромко рычал, но в атаку не стремился. Создавалось впечатление, что тварь впервые видит человека и не знает, как правильно поступить. Жёлтые глаза сверкали яростью, но инстинкт самосохранения, тормозил естественное желание вцепиться в горло.
Иванов, хоть и испугался, виду не подал. Приходилось ему уже в такие глаза смотреть, пусть и принадлежали они двуногим. Тварь сильна и опасна, да только человек – царь природы, и стал им не за красивые глаза. Это предки Иванова показали кузькину мать таким вот клыкастым тварям. В голове зрел план, рано или поздно тварь кинется, тогда надо будет сбить атаку и нанести удар. А для закрепления результата имелся нож, классическая финка, вроде тех, что рекламируют в Интернете. С той только разницей, что нож этот, сделанный кустарно из клапана тепловоза (или ещё чего-то, он не вникал), стопроцентно считался хо