Аннотация: Рассказ про упущенную жизнь
Жанр: Развитие личности
Метки: возможности, жизнь, психология, развитие личности
– И кто тут у нас?
– Где я? Кто вы такие?! Что происходит?!
За столом сидели двое. Один был одет в черный костюм, верхние пуговицы рубашки небрежно расстёгнуты. Перед ним стояла чашка с очень крепким кофе, а взгляд отражал насмешку. Усталую насмешку существа, который видит одно и то же в миллиардный раз. Второй был его противоположностью. Одетый во всё белое, он тщательно застегнул все пуговицы и олицетворял собой педантичность. Ухоженные руки лежали на столе, перед бумажной папкой. В его взгляде читалась мудрость существа, видевшего одно и то же миллиарды раз.
– Дамочка, успокойтесь, – сказал тот, что в черном костюме, – Вы умерли и попали на обсуждение по вопросу вашего дальнейшего существования.
Первые слова были сказаны с покровительственной интонацией, которая сменилась официальным тоном и строгим взглядом карих глаз.
– Что значит умерла?! – завопила «дамочка».
Она сидела в трёх метрах от двух существ. На маленьком стуле её тучное тело едва помещалось, она ёрзала, оглядывалась, но почему-то даже не подумала встать с явно маленькой для неё сидушки.
– Умерла – это значит ваш путь на земле закончился. Пришло время платить по счетам, – ответило существо, делая смачный глоток кофе. Кто бы это не был, говорил он с ленцой. Объяснять одно и то же ему надоело ещё в прошлом столетие.
– По каким таким счетам?! Я вам ничего не должна!
Женщина заёрзала ещё активнее. Она переводила взгляд с одного существа на другое, пытаясь разобраться, что это такое происходит и где она оказалась. Сначала она испытала страх, оказавшись в незнакомом месте, перед незнакомыми людьми. А потом этот страх сменился злостью и агрессией. Эта женщина была из тех, кто в цепочке: сначала думай, потом нападай, предпочитала пропускать «думай».
– Сап, мой милый друг, запиши дамочке в дело: истеричность, неадекватность.
– Прям так сразу, Люстий? – вздохнуло существо в белом.
– Сам видишь. – также вздохнуло существо в черном, – Эти люди совсем выродились. Раньше у них было больше уважения к загробной жизни. А сейчас что? Мы ещё не представились, а на нас уже наорали! Устал я смотреть на это позорище. А вы, дамочка, – выставил он в её сторону указательный палец, – Помолчите.
Вовремя. Дамочка уже хотела наорать на двух незнакомцев, но вдруг поняла, что не может говорить. Её рот словно чем-то заклеили. Она занервничала, стала драть пальцами горло, пошла красными пятнами и в итоге свалилась со стула. Тот не выдержал и треснул под ней, развалившись на части.
– Неадекватность во всей красе, – покачал головой тот, которого звали Люстий. – Сударыня, разве вас не учили манерам? А если не учили, то почему сами не научились? Плохо, очень плохо, – погрозил он ей пальцем, – Но мы не можем вам читать нотации, хотя, видит Творец, они вам не помешают. К сожалению, или к счастью, ваше время с нами ограничено. Сап, мой милый друг, зачитаешь дело этой… этой… кхм… – Люстий хлебнул кофе, чтобы смочить горло, а потом всё же выдавил из себя кусочек вежливости, – Леди?
– Тамара Павловна Чернова. Тридцать три года. – развернул досье его напарник и вчитался в строки, – Умерла в ходе остановки сердца. Предпосылкой послужило высокая степень ожирения. Работы постоянной нет. Называла себя фрилансером и жила с мамой. Мужа, детей тоже нет. Как и друзей.
– Ещё одна неудачница, – вздохнул Люстий. – Тамарочка, вы там пришли в себя, голубушка? Ну что же вы так зло смотрите на меня своими поросячьими глазками? Сами виноваты. Мебель испортили, чуть до истерики не дошли. Не надо так. Посмотрите лучше вон туда, – указал он пальцем наверх, себе за спину, – Вы видите шкалу, отражающую, что случится с вами дальше. Считайте, что это судная шкала. В зависимости от того, как вы прожили свою жизнь, она пойдёт либо вверх, либо вниз. О, нет, не переживайте! Ад вам не светит. Вы слишком мелочно и бестолково прожили свою жизнь, в аду вам делать нечего. Никаких сильных прегрешений против других за вами нет. То, что вы сами по себе мстительная и злобная, роли никакой не сыграло. Вы лишь вредили себе по большей части. Рай вам тоже не грозит. Это место для тех, кто достиг каких-то высот, делал в своей жизни что-то по-настоящему чистое, прекрасное и полезное. Вы к их числу не относитесь. Поэтому у вас другая шкала. Она определит, что с вами случится. В кого вы переродитесь и переродитесь ли вообще. Вам всё ясно?
Тамара настолько сильно замотала головой из стороны в сторону, что стало очевидно: ей ничего не ясно.
– Вы знакомы с концепцией перерождения? – прищурился Люстий, – Ах да. Единственную литературу, которую вы признавали – любовные романы низкого качества и паблики в социальных сетях. Ладно, я расскажу, так и быть. У вас есть душа. Собственно, ваша душа сейчас перед нами и находится. Жизнь вам была дана, как возможность. Которую вы просрали, спустили в унитаз…
– Люстий, погоди, – вмешался Сап, – Вердикт пока не вынесен. Нам только предстоит разобрать её жизнь.
– Вся её жизнь написана на этих жирных боках, обвисших щеках, кругах под глазами, редких сальных волосиках и крайне обиженных глазках. – существо в черном костюме взяло чашку с кофе и сделало ещё один глоток, поморщившись. Крепкий кофе давал ему сил переносить не самую приятную работу. К сожалению, достойные души появлялись крайне редко.
– И всё же мы обязаны судить непредвзято. Слышите меня, Тамара Павловна? У вас есть право на суд. Также у вас есть право защищать себя.
– Не думайте, что вам повезло, – покачал головой Люстий, – События вашей жизни утянут вас либо вниз, либо дадут переродиться. Любое сказанное вами слово также влияет на результат, так что думайте, что говорите. Я вам заткнул рот не потому, что злой и плохой, как вы думаете. Я вам заткнул рот, чтобы вы не наговорили лишнего и раньше времени не улетели вниз.
– Сейчас вы находитесь на отметке «человек». – показал Сап на шкалу. Стрелка и правда показывала на образ человека, – Людьми перерождаются те, кто прожил жизнь более-менее нормально. Не…
– Спустил её в унитаз! – перебил Люстий, – Жизнь, это возможность, дарованная душе. Возможность для развития, а не пустых удовольствий. Вот и посмотрим, как вы развивались и какие возможности не упустили.
– Мой коллега резок, но такова уж его суть. Он всегда говорит правду, как она есть, ничуть не заботясь о тактичности. – мягко заметил Сап, улыбнувшись.
– Если бы вы разобрали жизни пары миллиардов людей, вы бы также себя вели, а то и хуже, – усмехнулся Люстий.
– Ниже по шкале находятся животные, растения, камни. – вернулся Сап к теме, – Выше – ангелы. Это возможность перейти в новую реальность, лишённую страданий.
– Но вам это не светит, будьте уверены. Ниже камней ничто. Если ваша жизнь будет признана полностью упущенной, вы отправитесь на утилизацию. В этом случае для вас всё прекратится, окончательно и бесповоротно. Готовы начинать? Помните, любое слово, сказанное вами, будет влиять на дальнейшую судьбу.
Люстий щёлкнул пальцами и к Тамаре вернулась способность говорить. Рядом с ней появился стул, в этот раз больше, чтобы она могла нормально сесть, но женщина его и не заметила. Она ощупала рот, убедилась, что тот свободен и можно говорить, набрала в грудь воздуха и…
– Да как вы смеете! Сволочи! Уроды! Мерзкие мужские отродья! Что происходит?! Я буду жаловаться! Отпустите меня немедленно! Это незаконно!
Люстий молча отпил кофе, Сап горестно вздохнул, спокойно слушая истерику женщины. Она ругалась и ругалась, не собираясь останавливаться.
– Вы все мрази! Суки! Ненавижу вас!
Люстию надоело это спустя две минуты. Он покачал головой и указал пальцем на стрелку, которая уже упала ниже отметки человека и указывала на животное: свинью.
– Тамарочка, голубушка. – сказал он, когда женщина испуганно замерла, – Вы видимо, хотите побыстрее отправиться на утилизацию? Если это так, то продолжайте, вы действуете в верном направление.
Тамара замолчала и захлопала ртом, как рыба, выброшенная на берег.
– Я не верю вам! Это всё лож! Вы меня обманываете!
– На лицо отрицание реальности, – сказал Люстий, – Судя по вашему досье, вы это умеете, любите и регулярно практиковали. Смотрите, если не верите.
Люстий щёлкнул пальцами и в стороне от них появилось изображение Тамары. Вот она выходит из кухни, несёт в руках большую тарелку, в ней пельмени, залитые майонезом и кетчупом. Тамара садится, открывает банку пива, включает сериал. Она ест не спеша, чавкая и не замечая, как майонез залил толстый выпирающий живот. Расправившись с пельменями, она достаёт пачку чипсов и съедает их под пиво, периодически громко рыгая.
Люстий и Сап молча наблюдают за женщиной. Раздаётся звонок и Тамара подскакивает. Как здесь, так и на картине. Образ показывает, как она спешно семенит ножками, аккуратно открывает дверь, прокрадывается в коридор и лезет в кошелёк. Но не свой, а матери. Оттуда она берет деньги, открывает дверь и встречает курьера, который притащил пиццу и крылышки в панировке. Довольная Тамара, старательно не замечая отвращение курьера, кидает в него деньги, забирает еду и бежит обратно к себе в комнату, чтобы продолжить жрать, но… Её сердце не выдерживает, и она падает на пол. Спустя час появляется её мать, выходит в туалет и видит мёртвую дочь. Звонит в скорую, те приезжают и диагностируют смерть. Тело отвозят в морг, с ним там ничего не происходит. На похоронах никого нет, кроме одной уставшей женщины, которая ни разу не заплакала. Она ждёт, пока тело закопают, а потом уходит. На надгробии написано: Тамара Павловна Чернова.
– Убедились? – спрашивает Люстий. – Это конец вашей бездарной жизни.
– Но…
– Тамара, лучше вам побыстрее принять свою смерть, – проникновенно говорит Сап, – Мы не может с вами возиться бесконечно. Дело будет рассмотрено в любом случае. С вашим участием или нет.