Шахрияр беззвучно цедит ругательство.
– Вон та. Девочка в зеленом платье.
– Славная малышка. Какая кожа! А глаза! Прошу меня простить, ее мать…
– Да, мать – американка, – Шахрияр старается, чтобы ответ не прозвучал излишне резко. Беседа бенгальцев – это настоящая наука, где позволительно будто бы невзначай заговорить о личном, но при этом малейшая грубость может дорого обойтись.
– Простите, не хотел вас задеть. Моя первая жена тоже была американкой. Дочку назвали Ребеккой. Она синеглазая. Мне ли не знать, каково это, когда у тебя дочка наполовину американка. Все эти взгляды, расспросы…
– Первая жена? Получается, вы…
– Развелся, – кивает собеседник. – Еда, язык, воспитание, культура – мы оказались слишком разными. Тут никакая сила любви не поможет. Бывшая жена с дочкой сейчас в Калифорнии. Ребекка поступила там в университет – в Лос-Анджелесе. Ну а я снова женился. Второй раз – на женщине из наших. У нас двое детей.
Он показывает на мальчика-подростка, играющего в настольный теннис.
– Вон мой сын Сумон. Вожу его сюда после школы, чтоб он мог поиграть со своими друзьями.
– Вы часто с ней видитесь? – спрашивает Шахрияр. – Я о вашей дочери от первого брака.
На лице мужчины появляется грустная улыбка:
– Не так часто, как хотелось бы. Она приезжает на Рождество. Ну или я приезжаю. Общается с моими детьми от второго брака. В те годы, когда мы не можем встретиться, я отправляю ей экспресс-почтой подарок. Время от времени она мне звонит. Иногда мне кажется, она это делает больше для галочки.
Шахрияр не знает, что сказать в ответ. Откровения незнакомца представляются ему скорее не даром, а бременем. И чем ему отплатить за такую откровенность? Что поведать о себе? Насколько открыться самому?
– Сочувствую. Мне очень жаль.
– Нет, погодите. Это мне следует сожалеть о своем поведении. Мы совсем не знакомы, а я вам уже полжизни своей пересказал. Можно вывезти бенгальца из Бенгалии, но Бенгалию из бенгальца не вывести никогда. Точно?
Он протягивает руку, и Шахрияр ее пожимает. Ладонь теплая и сухая.
– Фейсал Ахмед.
– Шар Чоудхори.
– Чем занимаетесь, Шар?
– Я только защитил кандидатскую. В прошлом году. А сейчас работаю на правительство, занимаюсь политологией.
– Как интересно.
– А вы?
В ответ мужчина протягивает визитку. Шахрияр глядит на нее: «Фейсал Ахмед, эсквайр». Он впивается взглядом в Ахмеда.
– Думаю, нам надо поговорить, – произносит Шахрияр.
Захира
Рахим и Захира сидят за столом и завтракают. Они в Калькутте, в своем роскошном особняке, именующемся «Чоудхори Манзил».
На столе перед ними тарелки с тостами и джемом, маслом и фруктами. Стоит напряженная тишина. Близится час, когда надо будет принять решение. Казна Британии опустошена в результате войны. Жители Индии более не собираются терпеть владычество крошечного островного государства. Англичане вот-вот готовы объявить о своем уходе. Туда им и дорога, пусть проваливают к себе домой зализывать раны. Увы, далеко не всё так гладко, как хотелось бы. В свете надвигающихся событий между индуистами и мусульманами уже начались свары и ссоры о будущем государства. Надвигается то, что прежде считалось немыслимым – раскол Индии по религиозному признаку.
– Ну как, ты всё хорошо обдумал? – спрашивает Захира.
Рахим кладет в сторону экземпляр газеты «Стейтсмен». Несмотря на то что еще раннее утро, его лицо поблескивает от пота.
– Сперва оботрись, потом отвечай, – велит жена.
Он послушно выполняет ее требование, доставая платок. Захира подозревает, что супруг едва скрывает улыбку, очарованный ее деланой строгостью. Впервые они увидели друг друга три года назад – в день свадьбы. Захире шел девятнадцатый год, и в семье то и дело говорили о ее замужестве. Однажды, вернувшись с занятий в колледже, она обнаружила, что в гостиной собралась толпа народа. Мать, увидев издали дочь, поспешила перехватить Захиру, чтобы та не наткнулась на гостей, которым не следовало видеть ее без тщательной предварительной подготовки.
– Пойдем наверх, – прошептала мама. – К нам приехали от очень хорошей семьи из Калькутты. Хотят на тебя взглянуть. Их сыну нужна жена.
Через месяц Рахим уже ехал на свадебные торжества верхом на пегой кобыле. Его голову венчал тюрбан, украшенный цветами. Захира практически ничего не знала о женихе, кроме того, что отец Рахима подружился с ее отцом в школе, договорившись на прощание при расставании связать семьи узами брака, когда в дальнейшем появится такая возможность. Когда Рахиму шел двадцать четвертый год, отец сообщил ему, что решил женить его на дочери друга детства Абу Бакара, проживавшего на другом берегу реки Падмы, что в Восточной Бенгалии.
Рахим на это дал единственно возможный ответ: «Хорошо, отец».
Когда настало время брачной ночи, Захира присела на кровати, сложив руки, расписанные узором из хны. Ее лицо скрывала накидка сари. Лицо, которого еще ни разу не видел супруг. Когда же это произошло, девушка поняла, что он всеми силами пытается скрыть разочарование.
Она не испытывала ни малейших иллюзий по поводу своей внешности, отдавая себе отчет в том, что она простушка, и, несмотря на это, удивилась тому, сколь сильно ее задела подобная реакция мужа. Боль сделалась еще сильнее, когда она случайно услышала его разговор с матерью. Свекровь имела в семье голос и с неохотой дала согласие на брак, поскольку присмотрела сыну девушку из Калькутты – пусть и менее образованную, зато более красивую. «Это даже хорошо, что ты женился на такой простушке. Во-первых, ее не будут вожделеть другие мужчины, а во-вторых, она будет гораздо более преданной тебе», – слова утешения, с которыми свекровь обратилась к сыну, стали для Захиры буквально пощечиной.
Рахим был высоким, красивым, великодушным, ласковым с окружающими и при этом лишенным той заносчивости, которая была свойственна людям его круга. Наверное, по всем этим причинам она вскоре влюбилась в супруга, несмотря на его разочарование в ее внешности. Она всеми силами силилась компенсировать недостатки своей наружности острым умом, хорошо подвешенным языком, пением и умением разбираться в литературе.
Она завоевывала сердце своего супруга долго, чуть ли не год, и наконец Захира увидела, что ее усилия приносят плоды. Ее лицо, которое Рахим когда-то считал простым и невыразительным, со временем стало для него любимым и родным. Захира не ожидала другого – что по прошествии трех лет брака они по-прежнему будут завтракать в одиночестве. Их мечты о детях всё еще оставались мечтами, и это несмотря на то что они обошли лучших врачей Калькутты – и гомеопатов, и аллопатов. После того как армия этих докторов оказалась бессильна, Рахим с Захирой прибегли к нетрадиционным методам лечения, которые рекомендовали им разномастные знатоки аюрведы и прочие шарлатаны. Советы супругам давали самые разные: кто-то говорил, что им надо есть священные фрукты, кто-то настаивал, что нужно принимать ванны из лунного света. В конце концов муж с женой смирились с судьбой. Их дом стоял пустым – совсем как утроба Захиры…
– Прости, что ты сказала?
– Ты прекрасно меня слышал.
Он потягивает воду, чтобы выиграть хоть немного времени:
– Только не говори, что ты снова об отъезде из Калькутты.
– Мне казалось, мы обо всем договорились.
– Я сказал, что мы всё обдумаем. Даже если страну разделят, у нас в запасе как минимум год.
– И ты хочешь ждать этот год? Собираешься принять решение, когда запахнет жареным? Будем дальше тянуть – может оказаться слишком поздно. Нам придется бежать из Западной Бенгалии, и мы останемся без дома.
Он парирует аргументами, которые вплоть до этого момента казались супруге вполне весомыми.
– И где я там буду работать? Чем я вообще стану заниматься в Восточной Бенгалии?
– Дакка. Это там самый крупный город. Можешь работать там. Да, у тебя не получится отыскать такую же должность, как здесь, по крайней мере вначале, но это ведь временно. Это мы сможем пережить.
– Ты-то, может, и сможешь, – морщится он. – Дакка – это страшная дыра, ее даже городом едва можно назвать, особенно если сравнить с Калькуттой. Коли нам придется перебраться в Восточную Бенгалию, я предпочту поселиться в деревне.
– Рахим, вся Восточная Бенгалия – одна большая дыра. И будет дырой – по крайней мере, еще некоторое время. Именно поэтому там нужны такие люди, как ты. На что может рассчитывать Восточная Бенгалия, если самый лучшие, самые умные из мусульман останутся здесь?
Он снова разворачивает газету, заслоняясь ей от жены:
– Может, мы напрасно беспокоимся и всё обойдется.
Захира сразу понимает, о чем говорит супруг.
– Ну да, конечно. Просто Неру, Джинна и Ганди проснутся однажды утром и, словно по мановению волшебной палочки, решат вдруг поладить друг с другом. Ты же сам прекрасно понимаешь: рано или поздно англичан здесь не будет. Нам нужен план действий. Ты можешь дать мне четкий, ясный ответ: ты хочешь остаться или мы уезжаем?
Он снова опускает газету и вздыхает:
– Да, мы не можем предугадать, что нам уготовано в будущем. Так лучше рискнуть и остаться здесь, чем ехать в края, где я никогда не был.
– Не был – не беда. Я родом оттуда. Уверяю тебя, как только ты приедешь на восток, ты буквально влюбишься в него.
Доводы Захиры достаточно весомы, Рахим уже давно колеблется. Сейчас, чувствуя, что готов сдаться, он пускает в ход последний козырь.
– А как же мои родители?
Рахим – самый младший. Брат и сестра старше его. Сестра обосновалась с мужем-врачом в Бомбее, брат управляет сталелитейным заводом в Лакхнау. Несколько лет назад родителям окончательно надоела калькуттская жара, и они переехали к его старшему брату. С тех пор Рахим с Захирой каждый год навещают их на Ураза-байрам. Всякий раз родители дают ясно понять, что климат в Лакхнау их устраивает и они не собираются возвращаться в Калькутту.