И лишь трое угадали.
Многие были близки к истине. Например, некоторые отправились на Мартинику и остров Святой Лусии, где были до нитки вымочены дождем, который налетал стеной и ревел, как согнутый лист металла. Но, пользуясь жаргоном охотников, эти люди «просто вымокли». Безжалостная стихия, плясавшая вокруг ока «Клэр», прошла мимо этих островов, направляясь к Банке Дампиера.
2
Таможенник уставился на монитор компьютера, пытаясь определить, не является ли Колдвел террористом или каким-нибудь преступником.
— Куда вы направляетесь, мистер Колдвел?
Колдвел помедлил — обращение «мистер» явно застало его врасплох.
— В Галвестон, — наконец ответил он и снова изумился, на этот раз уже собственному ответу.
Таможенник был полным веснушчатым парнем, и Колдвел догадывался, что он страдает от обильного потоотделения. Наверняка это делало его раздражительным, так как от него постоянно воняло. Многих таможенников привлекает в этой работе власть, но этот явно нуждался лишь в прохладном воздухе международного аэропорта Торонто.
— Вы часто ездите в Соединенные Штаты, — заметил он.
Колдвел не стал отвечать, так как вопроса в этом утверждении не содержалось.
— Почему вы так часто ездите в Соединенные Штаты? — переиначил таможенник свою фразу.
— Рыба.
— Вы покупаете рыбу?
— Нет-нет. Ловлю ее. На удочку.
— Понятно.
— И еще погода.
— Вам нравится тамошний климат?
— Нет. Погода.
Таможенник взял паспорт Колдвела и начал его перелистывать с некоторым недоумением. Страницы были испещрены поблекшими печатями всех стран мира. Таможенник крякнул, демонстрируя этим, что у него есть подозрения относительно Колдвела, которые он еще не может выразить, и поинтересовался:
— А чем вы занимаетесь?
— То есть?
Колдвел чувствовал, что уже достаточно достал таможенника, и поэтому решил его больше не мучить.
— Раньше я был учителем, — с улыбкой заметил он. — Преподавал физкультуру и естествознание. Но теперь у меня нет необходимости работать. Я разбогател.
Таможенник снова взглянул на монитор, словно эти сведения должны были каким-то образом отразиться в электронном виде, и сильно стукнул по клавиатуре.
— А как вам удалось заработать столько денег, мистер Колдвел?
— Я их не зарабатывал. Я их выиграл в лотерею. Шестнадцать миллионов долларов.
— Ого.
— Вот именно.
Богатство заставляло окружающих взглянуть на него иначе — он явно начинал им больше нравиться. Раньше это его огорчало. То есть не совсем так. Колдвел старался, чтобы это его огорчало, так как подобные вещи должны огорчать честного человека. Но в последние годы Колдвелу это стало все равно.
Веснушчатый таможенник стал явно дружелюбнее. Он снова перелистал страницы паспорта, но на этот раз уже восхищаясь предприимчивостью Колдвела.
— Так куда вы направляетесь теперь?
— В Майами.
— Да?
— Небольшой аэропорт в пригороде Майами. Собираюсь сесть там на самолет и добраться до Банки Дампиера.
— Никогда не слышал об этом месте.
— Я тоже.
— Как это?
— Я тоже никогда раньше не слышал. Это какой-то маленький остров.
Таможенник кивнул и протянул Колдвелу паспорт, но, прежде чем тот успел взять его, снова отдернул руку.
— Постойте, мистер Колдвел. Разве вы сначала не сказали, что летите в Галвестон?
— Да, — кивнул Колдвел. — Боюсь, меня ждет длинное путешествие.
Беверли уже прибыла в маленький аэропорт на окраине Майами.
На автобусе она добралась из Ориллии до Торонто, там пересела на поезд до Буффало, а уже оттуда вылетела во Флориду. Это был самый дешевый способ, хотя ей и пришлось провести ночь в Майами, а номер в самом маленьком задрипанном мотеле, который ей удалось найти, все равно стоил намного дороже, чем она могла себе позволить.
Самолет на Банку Дампиера должен был вылететь в час дня. Беверли явилась в аэропорт уже в половине восьмого утра. Маленькое бунгало по соседству с огромным полем, перерезанным бетонной полоской, выглядело пустынным. В конце полосы рядом со ржавым бараком стоял помятый двухмоторный самолетик.
Все это выглядело настолько заброшенным, что таксист даже побоялся оставлять ее одну. Но Беверли заявила, что все в порядке.
— Я подожду. У меня есть книга.
У нее не было никакой книги. Поэтому, как только такси уехало, она села на ступеньки и сложила руки на коленях.
В девять утра к бунгало подъехал маленький автомобиль, из которого вышел красивый негр, облаченный в синюю униформу с золотым шитьем и золотыми пуговицами. Беверли вскочила и с трудом подавила в себе желание отдать ему честь.
— Доброе утро, мэм, — произнес негр.
— У меня билет на Банку Дампиера, — ответила Беверли. — То есть номер заказа.
— Возможно, рейс будет отложен, — сообщил негр.
— Почему? Из-за урагана «Клэр»?
— Нет. Просто потому, что его обычно откладывают.
— А-а.
— А по поводу «Клэр» не волнуйтесь. Говорят, что она уходит в открытое море.
Беверли кивнула и улыбнулась, сделав вид, что он ее успокоил. Однако она знала, что человеку свойственно ошибаться.
Уход в открытое море был лишь одним вариантом сценария, возможно, наиболее желательным, но, безусловно, не самым вероятным. Ураганы формируются секунда за секундой, словно подпитываясь свежим временем.
Взять, к примеру, «Хейзел». Колдвел регулярно рассказывал об этом в барах всего мира, когда выпивал три лишних рюмки, а возвращаться в свой номер ему не хотелось. Тогда он отыскивал какую-нибудь такую же заблудшую душу и не спеша начинал приближаться к теме ураганов, после чего уже серьезно останавливался на проблеме их непредсказуемости. В надежде на то, что его собеседник слишком пьян и одинок, чтобы его перебивать, он погружался в научные аспекты проблемы.
— На самом деле никто не знает, как именно образуются ураганы, — говорил он. — Возможно, на их формирование влияет коротковолновая впадина в верхних слоях тропосферы, а может, и что-нибудь другое. — И тут, пока слушатель взирал на него остекленевшими глазами, он добавлял: — Главное, что они непредсказуемы. Взять, к примеру, «Хейзел».
Никто не мог предугадать, что ураган «Хейзел» пройдет от Карибов до Каролинских островов вверх вдоль Атлантического побережья и с такой же силой, как при своем возникновении, обрушится на округ Онтарио.
В 1954 году Колдвелу было три года, и его самые ранние воспоминания связаны с ураганом «Хейзел». Хотя, конечно, не все воспоминания были правдивыми. Так, например, он помнил, как родители, лучась от счастья и гордости за своего малыша, укладывают его в постель. Однако этого не могло быть хотя бы по той простой причине, что его родители никогда ничего не делали вместе. Иногда Колдвелу даже казалось, что его собственное сотворение осуществлялось по примеру рыб: его мать оставила маленькую кучку блестящих икринок в углублении матраца, а появившийся позднее отец угрюмо выдавил на них свой липкий вклад. Но как бы то ни было, Колдвел прекрасно знал, что в ту ночь, когда бушевала «Хейзел», его отец был занят борьбой с ураганом.
Для старшего Колдвела история с «Хейзел» была не менее важна, чем для младшего, возможно, потому, что впервые в жизни он делал что-то полезное. Всю неделю шел дождь, и все ручьи и реки к северу от Торонто были уже переполнены. Поэтому, когда в пятницу днем налетевшая «Хейзел» заполонила все вокруг водой и ветром, реки вышли из берегов. Ураган всех застал врасплох — в сводках погоды сообщалось только о дожде, — но к тому моменту, когда маленького Колдвела надо было укладывать спать, никто уже не сомневался в грядущем наводнении. Поэтому, хотя его отец и мог задержаться на несколько минут, чтобы пожелать сыну спокойной ночи, выглядит это очень сомнительным. Почти наверняка он в это время укладывал мешки с песком вдоль берегов обычно смирной Хамбер-ривер.
В то время Колдвелы жили на Королевской улице, всего лишь в одном квартале от реки, и поэтому у отца были все основания опасаться, что вода затопит подвал и уничтожит его верстак и станки. Колдвел не мог припомнить, чтобы его отец что-нибудь изготавливал, зато он точно знал, что на протяжении всей его жизни, куда бы они ни переезжали, он всегда оборудовал в подвале мастерскую.
Однако Колдвел не заснул после того, как его положили в кроватку. Он тут же встал на колени и выглянул в окно. Он был потрясен тем, что предстало его взору. Потоки дождя не падали сверху вниз, а летели во все стороны. Они заслоняли собой весь мир, точно так же как Колдвел зачирикивал свои рисунки, которые считал неудавшимися. Колдвел пришел в полный восторг от музыки, создаваемой ветром. Стекло вибрировало в оконной раме с непрерывным низким гулом.
Потом он, вероятно, заснул, хотя и не помнил этого. Однако Колдвел знал, что он спал, так как позднее ознакомился со всеми газетными отчетами и официальными полицейскими рапортами. Он был в курсе того, как развивались события после трех часов ночи, и видел в них свою логику и предсказуемость. Вода в реке поднималась все выше и выше, пока наконец не смыла пешеходный мостик и не затопила бетонную дорожку, по которой жители Вестмаунта ходили в магазины на Вестон-роуд. Мост рухнул и образовал дамбу, преградившую путь воде, в результате чего та хлынула в сторону. Деваться реке было некуда, и она понеслась по Реймор-драйв.
Дома, расположенные по Реймор-драйв, имели общие дворы с теми, что стояли на Королевской улице. Спальня Колдвела находилась в задней части дома, и когда он снова поднялся на колени и уткнулся подбородком в подоконник, то перед его глазами оказались здания, стоявшие на Реймор. Он не знал, что его разбудило, но, похоже, это был какой-то крик. Когда он повзрослел, то понял, что дома находились слишком далеко от него, а ветер заглушал все остальные звуки. Впрочем, крики могли быть настолько истошными, что им каким-то образом удалось достичь слуха Колдвела, и когда он поднялся, то увидел стену воды, двигавшуюся по улице и сгребавшую за собой постройки. Так уборщик сдвигает стулья в школьном классе. Река стерла с лица земли семнадцать домов и унесла с собой жизни тридцати пяти человек, включая приятеля Колдвела Кенни Джейнса.