— Не понял, — бубнит Бон. — Похоже, птички прикрывают монстров.
— Чего? Когда это они спелись? Одним лишь бы пожрать от пуза, другим — украсть то, что плохо лежит.
— В прицел посмотри. Я же не гоню туфту.
— Они создают непробиваемую стену, выстраиваясь вокруг крепости, — констатирую я.
Неожиданно из проема показывается огромная туша медведя, вернее, того существа, которое раньше называли бурым медведем. Теперь это что-то невообразимое — мощное, в два раза выше в холке, чем его бурый предок. Вместо выпавшей шерсти и заживших язв он регенерировал, покрывшись новой кожей, подходящая этому миру. Среди наших ученых ходят слухи, что нелюди над ними опыты какие-то провели, и помогли им регенерировать, чтобы монстры доделали то, что они не смогли — сожрали людей.
Судя по всему, чудовище готовится к тяжелейшему бою, в стойку встал.
Напрягаюсь всем телом, когда миша поднимает над голой лапу, рычит. А в лапе той бьется в конвульсиях молодая женщина.
— Он ей оторвал ногу. Сучара.
— Нет, стойте. Это одна из убогих, из не клейменных.
Теперь понятно, почему молодежь оказалась на прогулке в одиночестве, их не сопровождали бойцы, поэтому на них и напали, решив, что легкая добыча.
— Жива? — спрашиваю с облегчением.
— Кричит о помощи.
— Значит, у нас заложники.
— Сколько всего заложников?
— Десять. Все убогие.
— Это облегчает дело, — слышу за спиной голос Мако.
— Что ты сказал?
— Можем не париться насчет их освобождения, они все равно ничего не стоят, если погибнут, не страшно.
— Ты урод. Пошел на хрен отсюда, пока я тебя не пристрелил, — кипячусь я, направляя на него оружие.
— Убирайся, — бон толкает Мако в бок.
Через мгновение на рацию приходит приказ от Вела.
— Уходите ребята. Это подстава. Там внутри только убогие. Я не хочу потерять своих лучших ребят. Устрою незваным гостям ковровую бомбардировку.
Делаю шаг вперед.
— Да пошел ты, Велес, в @опу. Какая разница кто там? Девчонки, парни — они же всё равно люди, живущие в нашем доме.
— Они слабаки, естественный отбор не прошли. Не стоит ради них умирать, — гундит Велес в рацию.
— Я сам решу ради кого мне умирать, ладно? — ору на начальника впервые за двадцать лет. Делаю еще один шаг вперед, не оборачиваюсь. Парни имеют право не идти со мной, у них приказ от старшего меня по званию.
Ради убогих нас не заставляют умирать.
— Вернись, Шрек. Ты один стоишь их десяти! — орет Велес, надрывая глотку.
Парни переглядываются, думая, чью сторону им принять.
— Не тебе решать, сколько стоит человеческая жизнь, — сплевываю на красную землю. — Учара, будешь еще меня жизни учить.
Расчехляю автомат, бросаюсь по изуродованной взрывами дороге вперед, к бетонному зданию.
К моему удивлению, птички не бросают в меня гранаты, просто контролируют ход моего бега.
— Шрек, стой! — Бон бросается за мной.
— Уходите, я справлюсь, — кричу ребятам, но слышу топот их ботинок у себя за спиной.
А потом разрывные звуки. Редкие мужские вскрики… и тишина.
Больше не слышу за собой шагов. Не чувствую, жив ли кто.
Бегу…
Внутри помещения темно, но я могу разглядеть подростков в центре — они сидят, кто без ноги, кто без руки — такими родились после ядерной войны. Кто-то слепой и лысый.
Вокруг них сгрудились четыре чудовища.
Хм… ведут звери себя странно.
Будто не пожрать пришли, поживиться человечиной, а задание какое-то выполнить.
Но это невозможно. Разве дикие звери могут быть управляемыми?
Слышу, как за моей спиной жужжит птичка, резко развернувшись, смотрю прямо в ее красный электронный глаз.
— Позывной Шрек, он же Шрёкин Вадим Игнатович, дар полученный при облучении — компас водных залежей. Цель задания — взять живым, — раздается технический голос из-под брюха гадины.
Ах вот оно что!
Делаю шаг в сторону окна, хочу посмотреть остался ли кто из ребят в живых. — Только один — Бон, он сидит там в луже собственной крови, но дух его силен, пытается ползти снова встает и падает. Как неваляшка мать его!
Бон вставай, ты мне нужен, как никогда!
Медленно поворачиваюсь к птичке, смотрю в ее поганый красный глаз:
— Детей отпустите, и я пойду с вами, — говорю злобно тем, кто меня слышит и видит там, на другой стороне.
— Вы не отдаете приказы.
С удивлением наблюдаю за тем, как тихи монстры. Они ручные. Мать их! Как домашние котики.
Только вопрос — кто ими управляет?
Если бы чужие, то ситуация развивалась бы совсем по-другому.
Может, мне повезло, и это наши ребята из информационной бригады на той стороне всевидящего ока?
— Ну что, не отпустите детей? — спрашиваю еще раз и смотрю в электронный глаз. — Тогда не пойду с вами.
Самое время для ультиматума, но выбора нет.
Мой мозг работает по программе уничтожения множественного противника, я понимаю, что выжить всем не удастся, но всё же рискую.
Оценив обстановку прихожу к неутешительному выводу — у заложников нет шансов выжить в мясорубке.
Делаю шаг вперед и замираю, ожидая разрывного выстрела или когтей, вцепившихся в меня как в кусок мяса.
Но вместо этого птичка висит тупо в воздухе, а монстры, как сломанные роботы, режут острыми когтями воздух.
В ухе зашумело, и я услышал молодой голос пацана.
— Дядя Шрек, мы вам помогаем. Но это ненадолго. Монстры парализованы ядом, который попал к ним в кровь через стрелу, которую запустил Адам. Да, тот самый убогий, что в очках и ни черта не видит. А у птички мозги заклинило. Это ненадолго. Специалисты нелюдей разбираются в происходящем, скоро дрон оживет, а яд перестанет действовать. Спасайте детей, бегите!
— С кем говорю?
— Мак, старший помощник капитана Клима, ваш сосед по площадке.
— Спасибо, тебе Мак.
Отключаюсь, приближаюсь к подросткам вплотную. Они даже не дрожат, позволяют мне помочь им встать с земли. Сами помогают друг другу.
Ну да, если тебя бросили, то единственный выход — найти подобных себе и стать чуть сильнее вместе, — проносится мысль.
— Я здесь, передавай в окно, — услышав голос Бона, я обрадовался.
— Ах ты, гавнюк. Я-то думал ты уже сдался!
— Потом обсудим, — обрывает меня.
— Как только окажетесь на земле, — даю команду подросткам, — бегите к поселку, прячьтесь, и больше не играйте на развалинах, это вам не место для игр.
Звери приходят в себя слишком рано.
Когтистая лапа вонзается в мою спину и отрывает меня от земли…
Только бы успеть.
Последнего пацана скидываю Бону, и он ловит его у земли.
Вторая лапа бьет меня по бочине и острые как ножи когти вонзаются в кожу, разрывают плоть — мышцы, ломают кости колена.
Стиснув зубы, разворачиваюсь.
Вбиваю в глотку монстру кинжал с длинной рукоятью. Огромная тошнотворная масса вываливается из окровавленной глотки.
Я нападаю на другого.
— Тварь, сдохни.
Тварь рычит, избивает меня. Накалывают на когти как на колья. Ни черта не знают о чести, набрасываются на меня вчетвером.
Я же скашиваю глаза на зависшую птичку, молюсь, чтобы тварь не ожила раньше времени. Раньше, чем Бону и подросткам удастся уйти в глубь наших территорий, в глубь тайги.
Все птицы уничтожены, эта — последняя.
— Не улетай… бегите…
От болевого шока теряю сознание…
— Дмитрий Тимофеевич в себя пришел? — слышу где-то у себя над ухом, теплое дыхание обдает мое лицо.
Саднит в пояснице, и по всему телу проносится плохая боль.
Твердо знаю, что монстры поиздевались над моим телом.
Но что они сделали с моим разумом? Вот в чем вопрос.
Когда из Шрека я превратился в Дмитрия Тимофеевича?
Подъем, — кричу самому себе, хочу встать. Но тело не слушается.
Похоже, я приболел немного. Последнее, что помню — битву с монстрами за подростков. Меня превратили в отбивную, и сейчас я подыхаю у себя в конуре в подземелье.
Я служивый человек, привыкший. Скрипнув зубами, силюсь пошевелиться.
— Боярин, откройте глаза, не пугайте нас, — слышу женский голосок.
Едва слышная просьба вызывает во мне желание открыть глаза, уж больно голос девицы хорош.
— Не ори на него, не видишь, он еще в себя не пришел после болезни.
Что за болезнь?
— Он сильно обезвожен, если не выпьет напиток жизни, долго не протянет.
— Трубецкой не должен жить. Ты знаешь об этом.
— Убить ты его не можешь, нарушишь клятву и течение времени.
— Я и не буду убивать, он сам справится. Совесть и желание быть правдивым и честным его сокрушат.
С недоумением пытаюсь уловить, почему они называют меня боярином. Когда это я вдруг превратился из Шрека в знатного человека?
— Замолчи, если он нас услышит, нам не сдобровать.
Глава 2
Снова проваливаюсь в сон, сквозь дрему слышу женский голосок:
— Очнитесь, Дмитрий. Господин, ты нужен Руси!
Кто я? Почему Руси?
Вот, если бы барышня настаивала на том, что нужен ей, то быстро бы проснулся, и сил молодецких набрался.
За сегодняшний день меня посетила вторая барышня. И я пытаюсь вспомнить, когда вокруг меня вилось так много девушек? Кроме тварей с уродливыми мордами, никого.
То есть, жизнь уже налаживается.
Потихоньку приоткрываю тяжелые веки, и тут же закрываю.
Нет, не потому что девушка — уродина, очень даже хорошенькая.
А потому что напротив моей кровати раскинулось огромное окно, высотой метра в три, и выходит оно на оживленную улицу. От этого не по себе. Громкий звук и яркий свет травмируют меня.
— Очнулся! — девушка хлопает в ладоши, я осматриваю ее внимательно.
Высокая, худая, с большой грудью. В белой блузке и темно-коричневой юбке, на ногах походные ботинки, а темные волосы распущены и подколоты за ушами, так, чтобы не падать на милое молочное личико с огромными карими глазами и пухлыми губами.
На вид особое лет восемнадцать, но я бы не утверждал. Когда речь касается женщин — всякое возможно.