– Скучно это как-то. – Ира уже знала, что я могу на язвительное замечание съязвить в ответ и ей будет обидно. Потому явно «фильтровала базар». Любимые рыжие героини никогда адекватного ответа своему хамству не встречали. – Неинтересно. Про стираные носки читать, в смысле.
– Может, и неинтересно, – кивнула я. – Только это и есть правда жизни, о которой нельзя забывать, иначе здравствуй, свидетельство о разводе и девичья фамилия.
– А почему, по-твоему, миры этих книжек… неправильные? – О, совсем другое дело! Мозги у Ирочки пустые, но они, по крайней мере, есть. Второй верный вопрос за пять минут.
– Да потому что их авторессы ни хрена не знают о психологии средневекового общества, – ответила я, чуть сбавив темп: Ира, старавшаяся не отстать от моего нормального шага, снова начала задыхаться. – Вот, скажем, попала рыж… стервозная девица в магический мир. Притопала в деревню. Что дальше?
– Дальше она спрашивает у крестьян…
– На каком языке спрашивает?
– На местном. При переходе ей портал магически вложил.
– Ладно, спишем на магию. Итак, приходит она в деревню и спрашивает у крестьян… Что именно спрашивает?
– Как называется деревня и далеко ли замок. Это же яснее ясного. – Ира пожала плечами. – Нормальная логика.
– А крестьяне что?
– Да ничо. Все объясняют, и она идет, куда хотела.
– Угу. Идет. Куда хотела. – Мой голос буквально сочился ядом. Так с клыков и капало. – А теперь посмотрим на ситуацию глазами обычного средневекового общинника. Притопывает из лесу какая-то лахудра с городскими замашками, по всему видно, что ни фига в жизни не разбирается. Денег при ней не замечено, зато в ушах серьги, на пальцах колечки. Слуг или спутников тоже не имеется. Герба нет. Имени отца, супруга, сеньора или покровителя не называет. Как именуется деревня и страна, не в курсе. Зато пальцы веером. Вывод? Иноземка. Без свиты. За нее никто не вступится. Верная пожива. Если ее связать, ограбить и попользовать на сеновале, ничего за это не будет. А если ее продать, так и дополнительный денежный бонус проистечет, появится, чем налог в этом сезоне заплатить… Вот так бы эта история и закончилась.
– Как же – не вступится! – возмутилась Ира. – А принц? Если на даму нападают, он ведь благородный, должен ее защитить.
– А что, принцам делать нечего, кроме как разъезжать по деревням и спасать попаданок от подлых крестьян? – хмыкнула я. – Ладно, допустим, что принц решил прогуляться по своим владениям и случайно заглянул в ту самую деревню и в тот самый момент. Ничего невероятного. Он, может, даже вмешается, когда крестьяне скажут, что побродяжку поймали. На рыжие волосы польстится. Вот только признать в побродяжке заморскую принцессу он согласится только при наличии веских доказательств. Королевской свиты, например, послов, грамотки от папы-короля и мамы-королевы, сундука с королевскими тряпками и мешка золота на мелкие расходы. Принцы лесных бродяжек не то что равными себе – вообще людьми не признавали. Развлечься разок-другой, а там пусть свита «доедает». Ясно? Благородный, понимаешь… Думаешь, в реальном Средневековье благородные от нечего делать за собой свиту и охрану таскали? Одиночек такой мир пожирал с косточками и не давился.
С каждым моим словом челюсть Ирины отвисала все ниже и ниже. Я прямо-таки наяву слышала треск разрываемого шаблона. Ну, все. Сейчас начнется…
И началось.
– Да ты… Да что ты вообще знаешь о принцах?!! – взвилась Ирочка, воинственно взмахнув сумочкой. – Ведь не может такого быть, чтобы все с потолка бралось! Если пишут люди, что они благородные, значит, не от балды нарисовано! Их много было!
– Было, – согласилась я. Да уж, как с таким знатоком принцев поспоришь.
– Вот видишь!
– Не вижу. – Дорога действительно оказалась хорошо утоптана и укатана, корней, норовящих подвернуться под ноги, не встречалось. Можно было предаваться доброму делу воспитания молодежи, не боясь споткнуться. – Такие бла-ародные принцы действительно в истории фигурировали. Некоторые даже до короны доживали. Вот только правили очень недолго.
– Враги!
– Ясен пень, враги. Но чаще всего не враги, а друзья. Самые ближайшие. А знаешь почему?
– Как это – почему? Сами корону хотели! – продолжала бушевать Ирочка. – Благородным людям всегда завидуют те, кому благородство недоступно!
– И это тоже, – кивнула я. – Душевная чистота – богатство, которого не украдешь. Согласна на все сто. Только в данном случае зависть ни при чем.
– А что при чем?
– Страх, что благородный идиот своими чистыми душевными порывами угробит страну. Идеал – такая штука, знаешь ли, на которую можно равняться, но по которой нельзя жить.
– Например? – Прищур девчонки должен был, по идее, выглядеть грозным, но смотрелся довольно комично.
– Например, такая благородная штука, как гайс. В смысле, рыцарь сказал – рыцарь сделал. Прекрасная штука, во всех балладах воспевалась. Бывали сверхблагородные товарищи, которые, наслушавшись этих баллад, сгоряча давали слово никогда и никому ни в чем не отказывать. Обычно это были очень богатые люди. Только за короткое время они становились очень бедными. Объяснить почему или сама догадаешься?
– Так ведь дураки и среди принцев попадаются, – сбавила тон Ира. Видимо, включила мозг и начала анализировать поступающую информацию.
– Бывает. Папе-королю не повезло с наследником. А теперь прикинь, как это весело – жить в стране, которой правит благородный дурень. Родственники и министры, убиравшие таких болванов, брали грех на душу, но спасали государство.
– Государство, а не людей, – философски заметила Ира. Хороший признак.
– Государство – не место на карте, а люди, его населяющие, подчиняющиеся его законам и пополняющие его казну.
– Ты же сама говоришь – благородные презирали всяких там крестьян. Противоречие! – Ирочка просияла, думая, что подловила меня на нестыковке.
– Никакого противоречия. Они могли сколько угодно презирать простолюдинов, но при этом не могли не понимать, на ком реально держится страна. Ну а если на троне дурак или хронический неудачник, государство разрывают соседи. Если нет голодных соседей – страну раздирают на куски изнутри.
– Ну… ладно. А как же эти, как их, летописи? Про благородных королей? Там все наврали, да?
– Давай представим себе ситуацию, – сказала я. Беседа начала меня увлекать. – Ты – летописец. Придворный. Получаешь деньги от казны. А на троне сидит великий правитель, который создал свою империю на крови, грешит налево и направо, предает, подкупает, убивает родственников, чтобы избавиться от претендентов на трон, разоряет города союзников. Ты решишься написать правду, если уверена, что за это тебе снимут голову?
– А что, такие короли реально были?
– Короля, которого я тебе описала, звали Карл Великий. Он даже императором стал. А в летописях он чуть ли не образец благородства. Суди сама, насколько можно им верить.
– Но ведь… невозможно, чтобы все они, короли и принцы, были сволочами! Просто не верю! – упрямо процедила Ира, сжимая кулачки. – Вот если мы попали в магический мир, я тебе это докажу! Я встречу принца! Это должна быть судьба, понимаешь? Моя судьба! Я вообще, наверное, крутая колдунья, если портал на меня среагировал!
– Наколдуй мне, пожалуйста, портал обратно, и можешь тут с принцами оставаться, – пожала я плечами. – Меня муж дома ждет.
Мое заявление, лишенное каких-либо сильных эмоций, подействовало на девчонку как ведро холодной воды.
– Ну… – Она даже остановилась, пораженная в самое сердце. – Я же еще не обученная колдунья, я заклинаний не знаю… Так меня здесь и научат. – Она тут же повеселела.
– Лавры Гарри Поттера покоя не дают?
– Да на фиг Гарри Поттера. Теперь про меня книжку напишут! Вау!
– Кто напишет?
– Вот ты и напишешь.
– Делать мне больше нечего.
– Ну, это же так интересно будет! Тебя издадут, гонорар получишь!
– Где издадут? – я откровенно рассмеялась. Скорее даже неприлично заржала, вообразив себе ситуацию в деталях и красках. – В средневековом монастыре мегатиражом в десять экземпляров?
– Ну что ты за человек! – Ира от избытка чувств топнула ножкой. – Что ни скажешь, тебе все не в масть! Говоришь так, будто знаешь все на свете!
– Ира, – я уняла нервный смех и заговорила совершенно серьезно. – Тебе сколько лет?
– Мне – уже восемнадцать!
– Вот. Тебе уже восемнадцать. А мне еще сорок. Сечешь фишку или объяснить разницу на пальцах?
– Че-то я не догнала…
– Значит, буду объяснять на пальцах… Стоп. – Я резко остановилась.
– Что?
– Слышишь?
– Что я должна слышать?
– Молчи и слушай.
Где-то в той стороне, откуда мы шли, началась сорочья перекличка. Повторяю: я потомственная горожанка. Но даже мне известно, что сороки в лесу – лучшие сторожа. Демаскируют любую группу и способны испортить любую охоту, распугивая дичь. Единственное спасение от этого – передвигаться ночью, пока вредные длиннохвостые представители семейства врановых спят. Но сейчас белый день, и сороки, до сих пор молчавшие, подняли стрекот. Пока еще отдаленный, но постепенно сдвигавшийся в нашу сторону.
– Птицы орут, – пожала плечами Ира. – Тоже мне, событие.
– Там люди. – Я сразу убавила громкость. Зацепилась взглядом за коричневатую землю под ногами. Земля… В земле звуковые волны вроде должны передаваться дальше, чем в воздухе?
Отстегнув ремешок и содрав с головы велошлем, я умостила велосипед у дерева, улеглась на дорогу, прижав ухо к утоптанной на совесть земле, чем шокировала Ирину насмерть.
– Ты чего, тетя? Совсем… того?
– Заткнись, – прошипела я.
Да. Влажноватая лесная почва исправно передавала звуки. Глухое мерное «топ-топ-топ» множества ног. Судя по частоте шагов, не человеческих, а лошадиных.
Приехали.
Попади я сюда одна – прыгнула бы на велик и была такова. Но на кого я эту принцессу замороченную брошу? И вообще, пока не убедимся, что те всадники не представляют опасности – а шансов на это, прямо скажем, немного, – ни на какой контакт с ними лично я идти не собираюсь.