слимые и немыслимые вариации пыток!
Вот только удастся ли осуществить подобный захват? Особенно теперь, после того, как он так позорно провалил недавний допрос!
– Ладно! – сказал комиссар, тяжело поднимаясь из-за стола. – Не знаю, как ты, а я, лично, успел здорово проголодаться. – Так что мы сейчас пойдём к тебе, тем более, у меня для Марты и Алекса имеются подарки. А потом продолжим наш разговор, ибо, дорогой мой мальчик, положение наше куда более серьёзное, нежели ты себе это представляешь. Тут не только твоя, но и моя карьера висит, что называется, на волоске! Да и не только карьера! Благополучие всей нашей цивилизации под угрозой! Ну, что ты на меня так смотришь? Думаешь, я преувеличиваю?
Глава 2Виктория
Сначала, пока лес был довольно разреженным, мы с Уигуин старались держаться рядом, но стоило деревьям немного теснее сомкнуться, как порядок нашего передвижения коренным образом изменился. Теперь я с оружием древних наперевес шествовала впереди, а Уигуин, опираясь на неизменное своё копьё с пропитанным ядом наконечником, следовала за мной на расстоянии нескольких метров. Так уж у нас повелось в многочисленных совместных вылазках…
У всех крыс неплохо развиты слух и обоняние, а крысы-лекарки и вообще в этом отношении уникумы, но вот хорошим зрением ни одна крыса похвастаться, увы, не может (тем более, что зрение у всех их, ко всему прочему, ещё и ночное, чёрно-белое). Так что я была для Уигуин, не дополнительной даже, основной парой глаз, она же для меня – носом и ушами. И это срабатывало, по крайней мере, до сегодняшнего дня ни один из лесных монстров так и не смог застать нас врасплох.
Вот и сейчас, не успели мы пройти по этой чащобе и нескольких сот метров, как Уигуин тревожно просвистела мне в спину:
– Опасность есть впереди и слева чуть!
– Кто именно? – не оборачиваясь, прошептала я, одновременно с этим поворачивая влево оружейный ствол. – Что за тварь?
– На ваш язык тварь называться непонятно совсем: енот-полоскун, – немного помолчав, пояснила Уигуин. – Но чаще вы его просто енот-крысятник называть. Мы тварь эта называть иначе совсем, с охотой на человек название наше связано есть.
– Понятно, – пробормотала я, постепенно успокаиваясь.
Водилась в лесу такая, хоть и не из самых опасных, но довольно мерзкая гадина, которая и на крыс охотилась, да и на человека могла внезапно наброситься. Вообще-то, люди редко по собственной воле по лесу бродят, охотники, разве что, контрабандисты и прочие искатели приключений на свою задницу. Эти «искатели», между прочим, не в последнюю очередь в лес стремятся из-за надежды встретить и завалить именно енота-крысятника. Точнее, самку крысятника, ибо от самцов мало проку.
Но крысятники иногда и возле дорог засады устраивают, да и сами к резервациям или посёлкам почти вплотную подбираются, в травяных зарослях прячась и добычу терпеливо выжидая. И часто не без успеха…
– Сколько тут этих тварей? – всё так же, не оборачиваясь, поинтересовалась я. – Одна?
– По запах определить точный возможность нет, – почти виновато просвистела в ответ лекарка. – Один взрослый самка… это самый большой вероятность есть… но, может, ещё небольших несколько быть…
– Понятно! – пробормотала я, чуть сбавляя ход и внимательно всматриваясь в обманчивую тишину леса. – Что же она медлит, тварь?
– Возможно, лесной тварь не чувствовать себя уверенно достаточно, так как нас двое есть, и разных весьма, а это её с толк сбивать совершенно? – предположила Уигуин. – Возможно, к нападению готовиться она особенно тщательно. Теперь мой совершенно точно определить, что она одна большая есть, и тоже двигаться параллельно нам… это мне хорошо слышно сейчас. Она не мочь двигаться бесшумно совершенно, топотать лишне готова…
Что ж, вероятно, для чутких крысиных ушей невидимая пока тварь и в самом деле производила излишне много шума и топота, но я, как не вслушивалась, так и не смогла уловить ни единого даже звука.
А потом тварь напала. А опять-таки совершенно бесшумно. Просто вымахнула одним здоровенным прыжком из колючего кустарника прямо на тропу: длинная лохматая зверюга грязновато-коричневой расцветки (лишь на морде поперечные белые полосы), наивно полагая, что смогла застать нас врасплох.
Будь я одна, так оно, наверное, и произошло бы. Но, заранее предупреждённая крысой, я среагировала почти мгновенно. Оружие древних рявкнуло всего лишь раз (а больше и не потребовалось) и, отброшенная назад, в кусты, чудовищной силой заряда, тварь, тяжело кувыркаясь и ломая колючий подлесок, рухнула, наконец-таки, на землю, извиваясь и мерзко скуля в предсмертной агонии. Впрочем, всё это быстро закончилось и мы с Уигуин смогли почти вплотную приблизиться к поверженному противнику.
Почти, но не вплотную. Ибо твари эти живучи необычайно, а когти у них, как бритвы… и я для большей уверенности всадила ещё один заряд, на этот раз в голову крысятника, буквально, разнеся мерзкую его голову на многочисленные окровавленные ошмётки.
– Зря повторный заряд ты истратить, – дала Уигуин негативную оценку заключительным моим действиям. – Можно было мой копьё всё завершить дело.
Может, и зря… впрочем, чего другого, а зарядов у меня пока хватало! Да и самого оружия тоже…
Кроме той небольшой и скорострельной штуковины, что была обнаружена первоначально в сейфе, сейчас у меня имелся целый арсенал самого разнообразного вооружения древних, найденного в таинственном лабиринте. Впрочем, я пока успела освоить из всего этого изобилия лишь незначительную его часть. Например, вот эту вот мощную штуку с двумя стволами (один над другим), сражающую наповал даже весьма крупных лесных тварей.
Без неё я в лес теперь не выходила, хоть та скорострельная штуковина тоже всегда была со мной (под курткой, на специальном ремне, надёжно закреплённом на левом плече), как и несколько взрывающихся кругляшей. И ещё кое-что…
– Она одна тут была? – спросила я крысу, торопливо перезаряжая оружие. – Ты ничего больше не слышишь опасного?
– Их две быть вначале, – прислушиваясь к лесной тишине, просвистела Уигуин. – Но второй – мелкий весьма, теперь удирать прочь со всех ног.
– Ясно, самец! – усмехнулась я, окончательно успокоившись. – Придётся ему, бедняге, теперь поголодать… когда ещё новой подругой обзаведётся! Если, разумеется, самого до этого не сожрут…
У этих тварей самцы, вроде паразитов. Маленькие, совершенно для человека не опасные… всё время на самках верхом катаются, точнее, не верхом, а в специальных сумках. И только перед нападением на очередную жертву, самка супруга своего на землю стряхивает, дабы не мешал. Потом, правда, милостиво позволяет ему откушать, после себя, ежели там, разумеется, останется чего, ибо твари эти чрезвычайно прожорливые: что самки, что самцы. Уигуин как-то рассказывала мне, что иногда, после очередного соития, самки самцов просто-напросто сжирают… не часто, но такое случается, то ли с голодухи, то ли от излишне горячей любовной страсти.
Кстати, у самих крыс самцов вообще нет, одни только самки. И ничего, обходятся как-то … даже детёнышей ухитряются рожать. По пять-шесть штук в каждом помёте… а то и больше…
Пока я обо всём этом неторопливо размышляла, Уигуин, отстегнув от пояса острый короткий нож, уже свежевала неподвижную тушу. Не для еды, разумеется…
Лекарка, она всему применение найдёт. Вот, вроде, совсем бесполезные твари, мерзкие, вонючие… и мех клочьями тоже ни на что не годен. А вот печень и особенно желчный пузырь…
Не знаю, какие конкретно снадобья Уигуин из этого добра изготавливает, но ценятся они весьма высоко. Даже у людей… впрочем, по словам Уигуин, люди так до конца и не оценили всю чудодейственную мощь лекарственного сего средства. Так, используют, но совершенно по варварски, просто накладывая куски свежей печёнки на кровоточащие раны.
Впрочем, всё равно помогает… и раны затягиваются на удивление быстро. Беда в том лишь, что печень при этом должна быть непременно свежей (а иначе не только не вылечишь рану, но и почти смертельный яд в неё вольёшь), а тварь эту добыть не так и просто, особенно с примитивным человеческим оружием. Тут уж, скорее, она человека раз пять раздобудет, нежели он её хоть разочек.
– Покидать это место быстрее надо быть! – прервала мои размышления Уигуин. – Пока тушканов ещё чуть собраться!
Я огляделась и тоже заметила тушканов. Немного, десятка полтора, не больше. Но это пока…
Вот так посмотришь со стороны: милые маленькие попрыгунчики… и мордочки такие потешно-доверчивые. Но я однажды видела, как эти потешные коротышки здоровенную пятиметровую ящерицу (подраненную, правда) буквально за пару минут в чистенький белый скелет превратили. А за последующие несколько минут и скелет этот начисто перетёрли острыми своими зубками. Правда, их там тогда около сотни собралось… вот тогда они смелые, опасные даже.
А так – падальщики, причём, совершенно всеядные. И гниющие растения жрут, и животных павших или издыхающих…
Пока я так размышляла, тушканов уже не менее трёх десятков собралось, они мертвечину за километр чуют. Так что Уигуин совершенно права – нечего нам тут особо задерживаться!
И мы двинулись дальше. Всё тем же макаром: я впереди, крыса-лекарка – замыкая процессию. Несколько тушканов тоже за нами, было, увязалось, но стоило Уигуин на них копьём замахнуться – враз отстали. Запах яда они тоже очень хорошо даже ощущают…
Дальше всё пошло как по маслу. Спустились мы в овраг, прошли немного по его высохшему руслу, потом быстренько поменялись местами: Уигуин первой пошла, я же – вслед за ней. Иначе очень легко могла схлопотать отравленную колючку в шею, ибо бдительная охрана местных крыс-лекарек чрезвычайно ловко владеет духовыми трубками… да и чужих (а уж людей – тем более!) не особо около своих потайных убежищ жалует…
Уже довольно давно познакомившись с Уигуин и подолгу с ней беседуя на самые разнообразные темы, я всё же так и не сумела толком разобраться в той роли, которую отыгрывали лекарки в сложной и чрезвычайно разветвлённой иерархии крысиного сообщества. Возможно, сама Уигуин, при всём старании, так и не смогла мне об этом внятно и доступно растолковать, но, скорее всего, недоговаривала она что-то, моя хвостатая собеседница, скрывала от меня почему-то некие наиболее важные детали и подробности!