Уроки автостопа или Как за 20$ объехать весь мир — страница 2 из 7

Самая удобная машина — чужая

Татьяна ЯшниковаГонка за поездом

Автостопщиком я стала недавно, а изначально я — водник. Воду я всегда любила. Вначале была в походах только совершенно матрасного характера, а зимой 1998 г. связалась со спелеоклубом "Барьер" при МФТИ (он считается московским, хотя находится в Долгопрудном — ближнее Подмосковье). Пещеры мне не понравились — очень уж там грязно, а студенты Физтеха понравились — нестандартные они люди и разносторонние. Я с ними в последнее время много тусуюсь. В физтеховском спелеоклубе теперь и водники водятся, и горники, и лыжники, и велосипедисты, и всяко разно, причем средний член клуба в себе это все сочетает — такие уж они, физтехи.

Физтехи стали меня в серьезные походы брать, и заболела я белой водой (объясняю для чайников: белая — это потому что бурная, пены много, а пиво тут ни при чем). В мае была Большая Лаба на Кавказе, а летом народ решил замахнуться на Урик в Саянах (четвертая категория с элементами шестой для катамаранов). Ребята наши вначале хотели женщин вообще не брать — из соображений безопасности. Но, когда выяснилось, что не хватает одного гребца, порешили вместо него взять двух девушек. Однако, дней за пять до старта все же нашли мужика, хоть и чайника, зато знатного рыболова, а рыба в раскладке занимала существенное место. Девчонок пожалели, не стали обламывать, а взяли пассажирами. Прикиньте, как мне туда хотелось!

Командир настаивал, чтобы я ехала вместе со всеми на поезде. У меня уже был опыт безбилетного проезда с компанией туристов. Для проникновения в поезд я обычно применяла один из двух способов.

Первый состоял в том, что командир давал проводнице групповой билет или ворох билетов, и пока народ таскал многочисленный багаж, по несколько раз пробегая туда-сюда, я проникала в вагон, доставала спальник, заворачивалась в него, меня заваливали казенными матрасами. После того, как проводница пересчитывала места (и то далеко не всегда), я вылезала. Кто будет считать турье, курсирующее по вагону с кружками и кучкующееся вокруг гитар? А спать можно на третьей полке или вдвоем с кем-то — я компактная, незаметная.

Второй способ применялся тогда, когда народу было мало или я вообще ехала одна. Я заходила в соседний вагон, прикидываясь провожающей (бабульке какой-нибудь баулы забрасываю), тусовалась в нем до отправления, потом выходила в тамбур, симулируя курение. После отправления по поезду обычно проходит тетка, открывающая переходы между вагонами (они до отправления с конечной станции закрыты, чтобы "зайцы" не бегали). Пока проверяли билеты (примерно 20–30 минут), я отсиживалась в сортире, а потом заходила в "свой" вагон и громко кричала: "О, привет, мы, оказывается, в одном поезде едем! А давайте я с вами потусуюсь!" Так и оставалась.

Эти методы доказали свою эффективность — проверены многими поколениями "зайцев". Но, чтобы они сработали, надо приходить где-то за полчаса до отправления поезда.

А я по обыкновению протормозила, дела все свалила на последний момент, и прибежала за десять минут до отхода. Народ, естественно, уже загрузился. Попытки прикинуться провожающей провалились в пяти вагонах. Двери закрываются, поезд трогается, и я понимаю, что шмотки мои остались внутри, у нашей команды — я их спихнула сразу, как только прибежала. Я повисаю на поручнях. Проводница срывает стоп-кран, выскакивает и матерится, а я в ответ:

— Не уйду, пока мне не вернут вещи.

Командир выносит мой рюкзак и робко так просит:

— А может, договоримся?

— Мне все равно платить нечем! — но это уже не имеет значения, потому что проводница спускает на него всех собак, чуть ли не из поезда выпихивает.

Я вытряхиваюсь на перрон и успеваю крикнуть несчастному растерянному командиру:

— Я вас догоню! — двери снова закрываются, и поезд уезжает окончательно.

"Вот теперь точно…", — сказал внутренний голос. Перед поездкой я опрашивала продвинутых стопщиков, бывавших на Байкале, и они в один голос утверждали, что ехать туда около пяти суток. А поезд идет четверо, с учетом разницы в часовых поясах. Даже если я его где-то догоню, вписаться туда после такого скандала нереально. Да и как догоню — он уже в пути, а я на Ярославском вокзале, два часа ночи и дикий ливень.

Разбираясь с рюкзаком, я уже вымокла, "презерватив" порвала. Бреду по перрону, остужаю голову дождем и выслушиваю нелестные отзывы о моих умственных способностях от работников вокзала, наблюдавших всю картину. И понимаю — сейчас мне остается только пойти домой. Домой??? Не-е-ет!!!

Начинаю прикидывать: еды у меня с собой — ноль, все насушенные (и недосушенные) сухари — лепта в раскладку — остались в поезде в пакете, который некогда было упихать в рюкзак; денег — 30 рублей с мелочью. На дорогу хватит, а что буду делать на Байкале, если не догоню, одна в дикой Сибири? И в еще более дикой Бурятии? Плевать, там посмотрим… Палатка, спальник, пенка есть, прочие личные вещи с собой.

На пассажирских не догоню, товарняки — совсем гиблое дело, да и опыта нет. Надежда только на автостоп. Казанка "М7" ведет в ту сторону, как туда по городу выбираться, слава Богу, знаю, — сто раз в Нижний и Чебоксары ездила…

Забираюсь под крышу вокзала и надеваю уже подмокший рюкзак под "презерватив", пытаясь совместить края дырок. Жить можно, до нитки не промокну. Подруливают таксисты, узнав, куда и как я направляюсь, думают — шучу, ищу оригинальный повод для знакомства. Отшиваю, перехожу улицу, стоплю в сторону Русаковской эстакады. Дом по пути, но заходить и пугать папу не буду.

Первый "Жигуль" довозит меня до эстакады. По дороге вспоминаю, что в эти выходные "Груша" под Тольятти — это по пути. Проеду первую тысячу километров, и, если увижу, что безнадежно, не укладываюсь, осяду там. Чуть приободряюсь. Но какая, на фиг, Груша, если Урик хочу!

Голосую на подъеме в сторону Спартаковской площади. Мужик меня сажает и говорит:

— Мне вообще-то в другую сторону, но ты такая мокрая…

— А куда вам? — спрашиваю.

— Да на Ярославку — в Сергиев Посад.

Я радостно объясняю:

— Мне бы до МКАДа, а потом — вообще в Сибирь.

Мужик проперся от моей решимости и посоветовал:

— Тебе лучше не выходить на МКАД, а отъехать от Москвы подальше — до 50-километрового кольца.

Я сдуру последовала его совету — крышу мою в ту ночь сорвало напрочь. Зато подсохла.

Вышла у поворота на Ногинск. И провисела там почти полчаса, за которые по кольцу прошла одна машина. Спасла тонущую бабочку из лужи. ГАИшники наблюдали за мной из своей будки, но выходить под ливень обломались. Обломалась и я — вернулась на Ярославку в сторону Москвы и сразу же уехала обратно до МКАД. Там случился КамАЗ. КамАЗист посоветовал мне не выходить на Казанке, а доехать до Рязанки — она тоже ведет на Челябинск. До нее он меня и довез. А когда я обнаружила, что делаю большой крюк, возвращаться было совсем поздно. Вот так, будучи в ночь старта без башни, я потеряла несколько часов драгоценного времени.

Были еще три локальных "Жигуля" на рассвете, большие развязки, которые приходилось проходить пешком — не помню, не до хроники было.

Часов в шесть утра на выезде из деревни типа Дыркино я встала метрах в тридцати от автобусной остановки. Оттуда за мной с любопытством наблюдали цивилы. А машины меня, мокрую, как назло полчаса игнорировали. Наконец одна фура сбросила газ и медленно остановилась где-то на линии горизонта. Не мне, думаю. С остановки начали кричать:

— Чего ты стоишь, это же тебя ждут! Какая разница, почему остановился? Беги, спроси!

Я рефлекторно послушалась, добежала, когда драйвер влез в кабину обратно и заводил мотор. Постучалась, он меня впустил и говорит по рации:

— Слышь, я только остановился отлить, а тут коза уже вскочила!

Не сразу удалось объяснить ему мою сущность, что не посягаю я на его нравственность. Мужику понравилось, что я девушка порядочная — это для него было явлением новым, неисследованным, поэтому вез он меня долго, чего обычно не делал. Но за двенадцать часов слов было сказано очень мало: литовец… У него в кабине я просохла, мозги мои устаканились, и я обнаружила свою ошибку в выборе трассы.

У поворота на Сызрань, на паркинге с навязчивым сервисом (там очень высокая конкуренция среди бизнес-ориентированных аборигенов — не успеешь остановиться, как в кабину просовываются тарелки с супчиком, бутылки с разным содержимым, домашнее печенье, кассеты и различные конечности девочек), мужик встал спать. А я через десять минут уехала в "Супере" (всегда я с этого паркинга уезжаю то на МАЗах, то на КамАЗах, патология какая-то!) до заправки у поворота на Самару. Там я потратила первую десятку из имевшейся тридцатки на пачку круглого печенья и маленькую "торпеду" воды: путь-то неблизкий, литовец меня обедом накормил, но мало ли, что дальше. Пожевала для бодрости. Забегая вперед, отмечу: каждый дальнобой считал своим долгом угостить меня комплексным обедом, причем в том же объеме, что и себя — здорового мужика. Когда в меня уже не помещалось, я пыталась отказываться, но они думали, что я стесняюсь, и впихивали насильно. Так что печенье это я подгрызала изредка для поднятия боевого духа.

Подвалила местная гопота, вылезшая с наступлением темноты. А я, как всегда, опасности в упор не вижу, обрадовалась, что есть у кого спросить дорогу на Уфу. Гопники удивились, но дорогу указали верно и отвалили. Тетя из киоска высунулась и заохала, как же я цела осталась. Только тут до меня дошло, с кем я общалась.

Я прикинула время и расстояние: пока укладываюсь тють в тють. Побоку Грушу! Отдаюсь на поруки Духам Трассы.

Наступила ночь, и тут уж не до селектива. Два КамАЗа с интервалом в двадцать минут — это неплохо, но в обоих мужики хотели, чтобы я не давала им уснуть совершенно определенным способом, а поскольку я их обламывала, то и они меня дальше не везли. Первый выбросил меня у плохо освещенной кормушки и явно ждал, что я раскаюсь. Не дождался. Второй оставил на посту где-то в 250 км до Уфы в четыре утра. Думала подвисну, но уже через три минуты — "девятка" до Челябинска.

Были в ней двое прикольных ребят. Они трепались все утро. Я на секунду закрыла глаза — и проспала стелу на въезде в Азию. Ладно, авось не последний раз. Но высочайшую точку Урала они мне продемонстрировали. В самом живописном месте перевала мы остановились, но только я навострилась пофоткать зеленые дали, как батарейки сели! А я была в полной уверенности, что они практически новые! На горы Жигули и солнечную Башкирию с нефтекачалками хватило, а как же дальше? У ребят пальчиковых батареек не оказалось, где же их теперь на трассе взять?

К двум часам следующего дня (время я оставила московское для единообразия и для ощущения гонки за солнцем) я уже была на новой Челябинской объездной — она еще в атласе 97–98 не указана. На восток, на восток! Солнце догоняю и нашу команду догоню!

Через 15 минут я взяла "ГАЗель", идущую в Тюмень через Шадринск. Замечательный мужик, приятно пообщались, вкусно попитались, и он мне сообщил, что в Кемеровской области шахтеры бастуют, сидят на путях и не пропускают грузовые составы. А пассажирские? Не знает. В новостях про них ничего не сообщали. Меня удивили бесконечные леса мертвых берез вокруг. Мужик объяснил, что из-за нефтеразработок экология нарушилась, и пришли болота, вот у берез и сгнили корни, а потом болота высохли, но деревья уже не растут. На прощанье он посоветовал:

— Ты на трассе М51 не оставайся. Все равно через Курган дальнобой не ходит — там кусок Казахстана, а четыре таможни фурам ни к чему. Все идут через Екатеринбург — Тюмень. Но раз уж ты оказалась южнее, до Тюмени лучше не ехать, там объездной нет. Лучше срезать через Исетское — Ялуторовск.

Так я и сделала, и в вечерних сумерках вышла на посту у Исетского. Разворотный круг красиво смотрелся на фоне заката. А машины шли на Тюмень. Не уложусь, не догоню ни фига.

Однако, через четверть часа стопится "Фолькс" с этаким крестным отцом местного значения. Он долго меня журил по-отечески, довез до некой деревни Архангельское и пугал местными хулиганами, зазывая к себе ночевать. Но, видя мою непреклонность, высадил, снабдив советом:

— Когда хулиганы подойдут, надо им сказать: "Я от Артура", — тогда не тронут.

Хулиганы не пришли, а через две минуты подъехала "Нива" и подбросила до следующей деревни с заковыристым названием Слобода — Бешкиль. Но и там я не подвисла. Через десять минут появился "КамАЗ" — бензовоз (которому пассажиров брать запрещено!). Направлялся он аж в Омск! Мужик оказался лихачом, гнал не меньше сотни и растряс мне все потроха. Было невозможно даже подремать, хотя уже конкретно хотелось. Но я была очень рада. Вторая ночь прошла продуктивно. Есть шансы успеть.

В шесть утра я вытряхнулась на посту у въезда в Омск, объездной у него нет. И вот тут, в качестве компенсации за удачную ночь, я застряла на час. Таблички у меня не было — написать не на чем. Вот и стопился исключительно локал, предлагающий везти в город. Теряться же где-то в недрах Омска очень не хотелось.

Наконец очередной дальнобойный "КамАЗ". В нем — мужик с пацаненком — оба сонные. Ехали через Омск долго и нудно: стояли в пробках и на светофорах. На выездном посту, пока экипаж приводил машину в порядок (пацан что-то протирал, мужик масло менял), я попросилась выйти: очень уж КамАЗы меня измучили. Отпустили с явной неохотой (это общее свойство всех медленных и муторных машин… можно гадать, чем оно обусловлено).

Минут 15 ничего не стопилось, но потом я сорвалась на "девятке" до поворота на Калачинск. Там была кафешка, а в ней кран с водой, и я с наслаждением умылась и почистила зубы. В магазинчике автозапчастей, я спросила, нет ли у них случайно пальчиковых батареек. В продаже их, конечно, не было, но добрый сотрудник подарил мне свои, утверждая, что они совсем новые. Ура!

Ох, а тут мой КамАЗ подъехал. И упорно зазывал к себе. Ну что поделать, влезла в него и еще полтора часа мучилась, да еще и дорога превратилась в грунтовку, причем покрытие представляло собой щебенку, наваленную для последующей кладки асфальта, и жарко стало, несмотря на ранний час. Вдруг они встретили знакомых, едущих на встречу, и встали на обочине трепаться. Я не выдержала и решительно распрощалась. Отошла от них подальше, перешла мост через речушку, стою в чистом поле. КамАЗ поехал, долго призывно бибикал, но я упорно мотала головой и отмахивалась. Проехали. Обиделись, наверно… Вот тот случай, когда лучше хорошо стоять, чем плохо ехать. Степь да степь кругом, солнышко пригревает… не успеваю, блин! Белый день, поток есть. Срочно надо выцепить машину попристойнее. Пока горизонт был пустой, я заменила батарейки. Фотоаппарат не работает! Или он сломался, или новые батарейки — не новые. Проверить можно только одним способом: купить еще. Только где?

Вот проносятся мимо две малюсеньких "Оки" — белая и бордовая. Вдруг резко тормозят, поднимая тучи пыли.

— Садись, — машут, — вещи — в багажник, а то сидеть негде будет.

Двое молоденьких ребят, лет по двадцать, работают на заводе в Тольятти. Они надыбали где-то деталей от "Оки", собрали и гонят в Красноярск продавать. Почему именно в Красноярск, я так и не поняла, но весьма обрадовалась. Ездить медленно эти ребята не умели. По этой долбаной грунтовке, что тянулась километров двести, они топили под стольник. Мы прыгали, как кузнечики. Ремни совершенно не помогали, и я не раз стукалась башкой об крышу. Была у меня с собой каска для сплава, надо было ее надеть, но чего-то я тормозила.

У одной "Оки" раскокали лобовое стекло — трещина пошла конкретная; у другой — лобовуху поцарапали; у обоих — крылья побили, донья в решето превратили, резину стерли… Никогда не видела, чтобы перегонщики так обращались с машинами. Халявные, конечно, тачки, но не так же их…

Когда грунтовка кончилась, кроме механических повреждений мы обнаружили сантиметровый слой пыли на всем, включая шмотки в закрытых багажниках. Питьевая вода в "торпедах" у ребят приближалась к точке кипения.

В деревушке мы нашли колонку и долго, фыркая, отмывались с головы до ног. Правда, любопытные взгляды аборигенов, образовавших очередь, раздеться не дали. А в городишке покрупнее я узрела промтоварные магазины, и во втором из них обнаружила-таки вожделенные батарейки. На них ушла вторая десятка (спонсорство ребята не предложили, хотя обедами и мороженым кормили щедро. Но надо же мне хоть в чем-то самостоятельность проявлять). Фотик оказался в порядке. Ура! А снимать-то нечего: вроде, едем по Сибири, а где же тайга? Надо мной посмеялись, как над маленькой:

— Какая тебе, — говорят, — тайга на Московском тракте?

Когда мы по какой-либо причине останавливались, я пересаживалась из одной машины в другую, чтобы никому скучно не было. Один из мальчишек (разумеется, не помню, как кого звали) был хохмач и приколист, а другой на его фоне казался занудой. "Приколист" дал мне порулить, сидя верхом на ручнике (везет же мне — трижды сидела на этом неудобном фаллоимитаторе!), а сам скрестил руки на груди и босые пятки упер в стекло. Дорвавшись до педали газа, я, естественно, втопила так, что даже он попросил давить полегче, а когда мы поравнялись с его напарником, у того глаза на лоб выскочили, когда увидел пятки в стекле. Вот так развлекались.

На ночь глядя проезжаем стольный град Новосибирск. Омск был большой деревней, а тут как будто домой в Европу попала. Нижний Новгород похож на Москву в миниатюре, а восточнее я цивильных городов больше не видела. Может, плохо смотрела. Новосиб — город молодой и современный, этакий сити. Все там есть, кроме запчастей для "Оки". В одной из наших "Окушек" сдохла свеча (одна из двух возможных), и ехать медленно мы не могли еще и по этой причине. На трассе все было хорошо, а в городе сбросил скорость ниже 80 — и машинка начинает судорожно дергаться. Но ничего, не заглохли, выехали на пустеющую трассу.

Трепались обо всем, пока все темы не исчерпали. Тот, кто ехал один, засыпал и отставал. Как проехали Кемерово, не помню, хотя, вроде, не вырубалась. К двум ночи по Москве (т. е. к пяти утра по-местному) ребята сломались. Высадили меня на автобусной остановке в мелкой деревушке — крыша была кстати, т. к. пошел долгожданный дождь — и пожелали догнать своих (единственные, кто допускал такую возможность, кроме мужика из Тюмени!), а сами поехали в лесок спать. Дождь лил конкретный, но теплый. Есть у меня шансы, черт побери! Начинается новый день, сейчас машины пойдут.

Через двадцать минут сонный мужик на "ГАЗели" повез меня в Мариинск. Пытаюсь разглядеть тайгу — нет ее. Елки да березки.

— Где ж тебе тайга на Московском тракте! — повторяет мужик. — Вот в Красноярской области будет.

Довез он меня до выездного поста, хотя ему туда было не надо, добрая душа. Сразу за постом был крутой поворот и въезд на длинный мост через реку, что создавало "жидкую пробку". Та еще позиция. Ливень перешел в противную морось. Стопились локалы-деньгопросы. Провисела три четверти часа и уехала на "КамАЗе" на 20 км до асфальтового завода. Грязно, мокро.

Служебный "ПАЗик", выехавший с территории завода, подбросил меня до популярной придорожной кормушки.

Смотрю, из нее выходят мужики в форме с автоматами и садятся в джип "Тойота" с правым рулем. Сытые — значит, добрые, надо попроситься. Они удивились и взяли меня, хотя оказались голодными: местная кормежка их не удовлетворила. А вот меня не удовлетворила скорость этого джипа. Шел он не один, а сопровождал "ГАЗель", груженную под завязку автозапчастями. Они в тех краях на вес золота, поэтому к ним была приставлена специально обученная и до зубов вооруженная охрана. Груз "ГАЗели" превышал допустимую норму в 2.5 раза, и каждому посту ГАИ приходилось отстегивать, но это было выгоднее, чем 2.5 рейса. Так вот, тащился этот ценный груз со скоростью 70–80 км/ч! И мы, естественно, тоже. Направлялись они в Красноярск, я подумала: недалеко, потерплю. И машин, как назло, на трассе было мало. Но не посмотрела я на масштаб карты. Страницы-то в атласе одинаковые, а области, по которым я еду, становятся обширнее. И в результате ковырялась я с ними больше шести часов.

Один охранник долго пытался меня пугать, утверждая с высоты своего охраннического опыта:

— Ты — слабая женщина, в экстремальной ситуации не сможешь противостоять преступнику. Значит, автостопом тебе ездить нельзя!

Доводы в пользу непопадания в ситуации он не принимал — такого в его опыте не было. Вместо того, чтобы пугаться, я стала засыпать с открытыми глазами, еще бы — четвертые сутки без сна. Но жестокий охранник спать мне не давал и все стращал. А второму было параллельно. Они меня покормили там, где им показалось съедобно, упорно пытались поить водкой, нарядили в свою униформу, дали в руки автомат, посадили на джип — сфоткались. Но я все равно была недовольна: я же не оттягиваюсь, а поезд догоняю! Они не верили, что трое суток назад я была в Москве. И тем более сомневались в успехе моей авантюры. Ну и хрен с ними, а я должна успеть!

В четвертом часу дня по-местному мы доползли до въездного поста Красноярска. Трассища — четырехполосная, гладенькая. Вот тебе и дикая Сибирь!

По объездной до поста в Березовке меня подвезла "копейка". Пейзажи вокруг — в красных тонах, красивые отвалы породы и, наконец, чуть-чуть тайги — высокие кедрачи и кедровый стланник.

Теперь попер локал. "УАЗик" на 50 км, душный и тряский, с веселым парнишкой; "Жигуленок" до Уяра; "Волга" до Рыбного; еще "Волга", но продвинутая, 3110, до Канска запомнилась тем, что была набита веселыми пенсионерами, которые мне искренне завидовали и действия мои всецело одобряли, а еще купили мне кило вкуснющих кедровых орешков. У нас в Европе орешки мелкие и разгрызаются непотребно, а из местных ядрышки сами выскакивают.

Пенсионеры меня высадили в некоторой точке Канской объездной, утверждая, что это ее конец. Но оказалось, что это далеко не конец. Мне пришлось протопать немножко пешком, но до конца я бы не дошла, меня добрый "Жигуль" вез аж 15 минут. Про Канско — Ачинский угольный бассейн никто не помнит и вспоминать пережитки социализма не хочет. Останки промышленности видны по сторонам, но они мертвы.

Злобный локал продолжал доставать. Справедливости ради от мечу, что нигде не висела дольше десяти минут: сибиряки — народ отзывчивый. "Москвич" подбросил до заправки у совхоза, обозначенного как Иранский, хотя город рядом Иланский, затем маленькая праворульная "Тойота" — пикапчик довезла до поста у Нижнего Ингаша.

Смеркается. Надо брать дальнобой, иначе рискую застрять. Дорога стала похожа на нашу сколько-нибудь областного значения. А локальщики имеют обыкновение ночью спать. Мне еще через всю Иркутскую область пилить, а к утру (по местному) поезд с моей тургруппой должен прибыть в Слюдянку. Труба…

Вот пост проезжает "МАЗ". Он не "супер", но все равно должен идти далеко! Сажают меня два мужика (там гаишники не смотрят, что пассажирское место по правилам одно). Машина идет в Братск, везет бананы(!) Груз скоропортящийся, поэтому спать они не будут, но как же медленно ползут!

Перед въездом в лес, по которому идет участок грунтовки, встали ужинать. Кормушка просто классная — корчма в сибирской глуши, с баней и всеми радостями. Официантки — закадычные подруги всех дальнобойщиков, все друг друга давным-давно знают, и кормят вкусно.

Машина тащится чуть быстрее пешехода по страшно кривой грунтовке. Никто никого не обгоняет, только легковушки иногда осмеливаются проскочить, но они до соседней деревни. А может, на одной такой смогу догнать дальнобоя, который ползет в Иркутск? Надо было у официанток спросить, кто перед нами питался — тормоз я… Но легковушки на такой дороге могут и не стопиться, а этот "МАЗ" ползет медленно, но верно.

Мужики показывают мне место, где живут два медведя в клетке — одно темное тело даже видно в слабом свете фар. Предлагают выйти посмотреть поближе, но я отказываюсь:

— Что я, медведя не видела?

— Настоящего, — говорят, — сибирского не видела.

— Да ладно, их и так уже зеваки замучали. Поймали медвежат и держат водилам на потеху, издеваются. Поеду обратно, — говорю, — посмотрю днем.

У Тайшетского поста ГАИ принимаю единственно возможное решение: прибегаю к помощи "темных сил". Второй раз в жизни делаю эту гадость, но сейчас это мой последний шанс. Если появится дальнобойщик, он мимо не пройдет. Тепло прощаюсь с банановозами, они мое решение одобряют.

Подхожу к гаишникам, объясняю свою сущность. Удивляются, не верят, потом понимают, что в Москве разные психи водятся: одни в горные речки лезут, а другие еще и поезда по трассе догоняют. Они знают расписание, еще бы — поездов у них поменьше, чем у нас:

— Тайшет поезд прошел только что.

— Мать его, он же был совсем рядом! А я тут торчу!

— Ничего, — говорят, — Он по Иркутской области медленно идет, дорога плохая.

Гаишники стопят машины в сторону Иркутска, проверяют документы и отпускают, — все, как обычно. Проходит час, два, три… Я начинаю психовать и приставать к постовым. Они отмахиваются:

— Да успокойся ты, дура, нету для тебя машины, как только будет — свистнем.

Это успокаивает, но слабо. Вдруг забудут, плохо спросят, продинамят…

На посту живет молоденькая кошка. Ее там совсем не гладят, не играют с ней, и ей грустно. Я ее ласкала всю ночь, и она была счастлива. Это тоже немного успокаивало. Ближе к утру мне предложили пойти в гараж поспать в машине.

Я улеглась на сиденье. Один мент явно хотел залезть туда же и подомогаться, но при коллегах постеснялся. Поспать, конечно, было надо, но мое вздрюченное состояние заставило проснуться, как только щели в гараже посветлели. Я выползла, убедилась, что машин для меня не было, и задумалась.

Поезд должен был прибыть прямо сейчас. Телефон на посту был, но не междугородний (или врали, хотя я предлагала оставшуюся десятку). Я придумала: узнать телефон вокзала в Слюдянке, позвонить туда и попросить объявить по громкой связи, что я уже рядом и чтобы меня подождали (я боялась, что они не верят в мои возможности и сбросят меня со счетов). Гаишники предложили застопить мне машину. Я согласилась, и в полвосьмого утра по местному "козел" привез меня к Тайшетскому вокзалу с живописной коммунистической символикой и мрачной кирпичной башней. Телефон работает круглосуточно, но справочная открывается через полчаса. Подождала, но оказалось зря: тетка не знает телефона в Слюдянке. Можно позвонить в городское справочное бюро. Пошла к телефону, но он закрылся на пересменку. Ждать еще час я обломалась и стала думать, как добираться до Иркутска. Не сдаваться же на финишной прямой! Всего одна область осталась!

Вскоре в Нижнеудинск отправлялась электричка, но собаки медленнее тачек. Если впишусь в поезд, то и он, наверняка, будет идти дольше нашего скорого. Остается опять трасса. Спросила у бабушек, продающих семечки:

— Как выйти к трассе на Иркутск?

Такой вопрос всегда ставит цивилов в тупик. Они не понимают: если находишься на вокзале, какие еще транспортные средства могут быть нужны человеку? Но дорогу объясняют из чисто спортивного интереса.

Первый же драйвер в Тайшете оказался большим альтруистом — отвез меня к междугороднему телефону. Он как раз открылся. С меня взяли 8 руб. за разговор со Слюдянкой, благо она в том же регионе, и трояк за справку (здесь они могли узнать все телефоны всех городов области! А на вокзале не могли, козлы!). Но увы — ни один из двух телефонов не отвечал. Восемь рублей вернули, трояк оставили за услугу.

На двух легковушках выскочила из города. "Волга" довезла до Нижнеудинска. Там я поковырялась 20 минут на въезде, фильтруя локал. Потом на крошечном фургончике "Suzuki" переехала через главный мост этой городообразной деревни. "УАЗ" ик вывез на выезд. Тем временем стукнуло полдень, а если бы я не бросила банановоз, была бы ранним утром уже в Тулуне. Вот тебе и тактика со стратегией!

Я шла уже на автопилоте — пятые сутки практически без сна. От машин остались одни записи в хронике, а что за люди, о чем говорили, что вокруг видела — ни хрена не помню.

Характер стопа — как у себя дома, вроде и не было пяти тысяч км. Московский тракт, блин. Говорят, за Читой лафа кончается. Хорошо, что мне туда не надо. Ура! "Волга" до Ангарска! По дороге выяснилось, что мужику надо заехать в Свирск. Пусть, думаю, это рядом. Оказалось, что это не совсем так. Пришлось немало возвращаться строго назад — другой дороги нет. Поздняк метаться.

В Свирске мужику надо было забрать пацана на каникулы, так он его по трем домам искал. Шмотки парень, надо отдать ему должное, собрал быстро. Он на меня всю дорогу волком смотрел: наверно, внушили ему страх перед бичами. Видок у меня был уже достаточно потрепанный, и глаза опухшие, красные с недосыпу. Но машины стопились неплохо. То ли Духи меня вели, то ли моя упертость немеряная. Или в комплексе.

Полюбовалась на Ангару, но она меня не впечатлила — плоская лужа, как пруд в карьере. Вообще, мое романтическое представление о Сибири здорово обломалось. С Московского тракта не сходила, как из Москвы не уезжала.

У Ангарска есть объездная. Меня высадили в ее начале. Было восемь часов вечера. Еще не смеркалось, но впереди еще оставался порядочный кусок пути. Если наши ребята еще не нашли машину, то останутся до утра. (Наивная я!) А если нашли, то забросились куда-то. Ищи их теперь по всем Саянам! По берегу я их еще могу попытаться найти, если мне укажут маршрут. А если они уверены, что я обломалась, и записки не оставят? Тогда — ку-ку. Думать надо было раньше головой! Так я рассуждала уже в машине, причем вслух. Мужик провез меня через весь Иркутск, устроил обзорную экскурсию. Предлагал вписку, уверяя, что все равно я своих не догоню.

Интервалы между машинами уменьшились до 2 — 4 минут. Отрадно. Праворульная "Toyota" до заправки на выезде из Шелехова. Парни из Иркутска оставили адреса и телефоны, тоже готовы вписать. И тоже не верят, что догоню. Ладно, обломаюсь — помоюсь у них, не в Байкале же.

И самая последняя машина — вот это кайф! Два иркутских опера совершают проверочный рейд. Бывают же хорошие менты — отвязнейшие мужики, так мне настроение подняли — обязали поприветствовать Байкал, иначе, сказали, обидится:

— На специальной смотровой площадке нужно выпить водки и побрызгать в сторону озера.

Поскольку это была последняя машина, я позволила себе сухой закон отменить. Местная водка оказалась исключительно мягкой и вкусной, насколько вообще бывает вкусной водка. И закуска мировая — омуль местного копчения со свежими овощами. Уже совсем стемнело, ни ветерка, Байкал — как зеркало, пардон за банальность, весь в огоньках. Вот и все, больше я этого озера не видела. Придется вернуться когда-нибудь.

Добрые опера привезли меня на вокзал Слюдянки, хотя нашли его не с первого раза. Я вбежала внутрь и только обратилась к уборщице, где можно найти начальника вокзала, как меня какая-то тетка спрашивает:

— А вы случайно не Татьяна Яшникова? — Оказалось, она и есть начальник вокзала, и у нее — о счастье! — лежит записка для меня!

Добросовестный командир, хоть и не верил в возможность моего воссоединения с группой, все же для очистки совести оставил записку следующего содержания: "Татьяна! Мы уехали 8.07.98 г. в 22.20 местного времени в Зун-Халбо через Монды. Следующая записка в Зун-Халбо. Сельвачев". А времени — 0.15. На два часа разминулись!!

Опера за меня порадовались и задумались. Дорога в Монды, хотя и нарисована в атласе достаточно толстой, на самом деле глушь непролазная. Два раза в неделю туда ходит рейсовый автобус, а машины и днем-то редко встречаются. Я вспомнила кавказские дороги, где стопится все, что движется, но три-четыре раза в сутки, и затосковала.

— Не горюй, — сказали мужики, — Вспомни, кто тебя везет. Сейчас организуем.

Отвезли они меня на пост ГАИ и строго сказали ГАИшникам:

— Мы тут к вам приехали с проверкой, а это родственница лейтенанта…, ей нужно в Монды. — После чего тепло распрощались, оставили адреса на случай проблем (фамилии у них оказались прикольные: Мотузюк и Курносов, а титулов больше, чем у Брежнева) и недогрызенные семечки.

Заручившись такой железобетонной гарантией, я поднялась на второй этаж, улеглась на выделенные мне автомобильные сиденья, вытащила спальник и вырубилась на незакрытом рюкзаке. Как оказалось, напрасно расслабилась.

В пять утра меня растолкал мент со словами:

— Собирайся скорее, тебя автобус ждет.

Я быстро упихнула спальник и побежала на автобус. Тот самый, который дважды в неделю. Вот спасибо Духам! Автобус набит сонными бурятами и их баулами, и размещалась я под потолком. Не привыкать. Буряты не базарили, дети не орали, все мирно.

Наступил рассвет, и за окном показались розовые Саяны. Как на бутылке с газировкой — цепь треугольных нежно-розовых пиков. Я полезла за фотиком — и обнаружила отсутствие присутствия оного! Выпасть он не мог — я собиралась в полусне, но не настолько же. Если сейчас выйду, в Монды мне сегодня не попасть. Подлые менты знали, что делали. Люди добрые, когда будете проезжать въездной пост Слюдянки со стороны Иркутска, бейте этим гадам морды! Аппарат совсем не жалко, это была очень фиговая "мыльница", купленная в Болгарии взамен утерянной (мы за ту поездку потеряли два фотоаппарата, купальник, чехол от палатки, нож и еще кучу всего, но это отдельная история), но пленка в нем была почти отснята! Так этот бросок сквозь время и остался незафиксированным на фото!

В восемь часов автобус пришел в Кырен — длинную деревню из глинобитных домиков, разнесенных на разные расстояния, — и из него все вытряхнулись. Небольшая часть бурятов ушла, а остальные отошли шагов на десять и стали справлять малую и большую нужду прямо на дороге, не разделяясь по половому признаку. Через десять минут подали другой автобус, он направлялся в поселок Орлик через Монды. Пассажиры стали загружаться, отдавая водителю по 60 руб. Я забеспокоилась. Но водитель первого автобуса, когда до меня дошла очередь, сказал: "А эту ГАИ посадил", — и я беспрепятственно влезла. Ура! Спросила:

— Как попасть в Зун-Халбо, — оно в моем атласе не обозначено.

Мне сказали просто:

— Высадим на повороте.

Монды выглядели похоже, но побольше. Узкая пыльная грунтовка извивалась по предгорьям. В 10.20 у маленького домика мне сказали выходить. Оказалось, искомый поворот дальше, но здесь КПП, и меня посадят, если машина будет.

На посту было несколько сотрудников, из них всего один бурят. Рядом стояла "ГАЗелька". Она должна была отправиться как раз в Зун-Халбо, но неизвестно, когда. Я пыталась опрашивать население, но меня только кормили.

Через некоторое время машина вдруг исчезла, и людей явно стало меньше. Два молодых парня объяснили в чем дело:

— Начальник поста "Черная борода" привез нас из Иркутска. Мы студенты Иркутского политеха и должны проходить практику на прииске — изучать, как золото добывают. "Борода" довезет нас до места, а тебе с нами по пути. Но это будет потом, а сейчас шеф устал и прилег отдохнуть. А его коллеги воспользовались этим, сели в "ГАЗель" и поехали в Монды развлекаться.

На КПП остался один бурят. Он следил за тем, чтобы мы не разбудили начальника. От нечего делать я пошаталась по живописным окрестностям, спустилась к речке Белый Иркут, который затем сливается с Черным и образует просто Иркут. Здесь это ручеек метра два шириной, но в половодье ужасно разливается, поэтому мост через него по размеру почти как на Волге в районе Твери.

Машин не было. Бурят зазывал в горы, пострелять из "калаша", а студентов брать с собой, конечно, не хотел. Я — девка наглая, предложение приняла и постреляла. Классно, только целиться неудобно и отдача сильная. Камни брызгают, и эхо по всему ущелью. Домогательства бурята я с негодованием отвергла, губы надула — типа, обиделась. Он решил реабилитироваться и перенести меня через Иркут на руках. Река ведь холодная и мокрая. Но буряты — народ мелкий и хилый. Посреди речки он меня поставил на камушек. Галантно подал руку и тут же навернулся. Самосплавились мы метров пять, пока на ноги встали — река быстрая, хотя воды по колено.

Приехал "КамАЗ", но он направлялся в Орлик. Мужики привезли водки и сели квасить. Я притворялась, что пью, и закусывала. Бурят быстро напился и стал невменяемым. Я боялась, что он будет ко мне домогаться и начнет палить, а вооружены они там все до зубов. Но, к счастью, у него осталась одна идея-фикс: нам со студентами нельзя находиться поблизости от "бороды" и вообще на КПП. Мы отошли от домика метров на пять, и он успокоился. "КамАЗ" уехал. Я порывалась увязаться с ним до поворота, но студенты меня отговорили. С ними было веселее. А народ наш где-то уже стапелился…

Наконец — через четыре часа — "КамАЗ" до Самарты! В нем было двое, и они не хотели брать нас троих, но мы их уговорили. Немножко проехали и вдруг вышли. Оказалось, у обочины обитает местный дух трассы — Бур-Хан. Стоит круглая деревянная беседка, вся в завязанных тряпочках. В ней — столик, на нем — деревянный бюст мужика бурятской наружности. На столике лежат подношения: сигареты (в основном), жвачка, всякая еда. Каждый проезжающий обязан остановиться и что-нибудь дать Бур-Хану, иначе с ним в дороге случится что-нибудь плохое. Я отсыпала семечек.

Приехали на КПП у въезда на прииск. У меня спросили документы, и выяснилось, что я записана, как отставшая от группы туристов, которую пропустили здесь утром. Слава, слава Сельвачеву! Распорядились выделить мне проходную машину, чтобы я не осталась на территории прииска. Нас несильно обыскали, у студентов отобрали фотоаппарат "Зенит", составили акт, я послужила понятым. Фотик поместили в сейф и указали в акте, что отдадут при выезде. У меня отбирать было нечего, а наших ребят, как они потом рассказали, заставили сложить аппаратуру на дно рюкзаков.

Я пообщалась с очень милой девушкой-диспетчером. Она меня накормила до отвала бутербродами со сгущенкой, позавидовала нашей жизни (бурятам везде трудно, и на родине тоже) и попросила написать, как понравился поход (каюсь, так и не написала — как всегда).

Посадили меня в Кабину "КрАЗа", груженого золотым песком. По дороге шофер рассказывал о своем прииске:

— Вот — перспективная штольня, из нее добывают десять граммов из тонны, а вот похуже, а это уже отработанные, а тут порода бедная, и добычу прекратили.

Такие секретные сведения, могла бы продать, пока не забыла. А тырить там нечего: тонны породы в рюкзаке не унесешь, а обогащают ее в другом месте.

Приехали на станцию Зун-Халба (все-таки "а" на конце). Я хотела обратиться к дежурному за очередной запиской, но встретила двух местных рабочих, которые вызвались меня проводить к некой вертолетной площадке, рядом с которой протекает река — дальше никакой дороги нет. Ехать туристы дальше не могут, значит или пошли пешком, или поплывут отсюда.

Речка Зун-Халбинка — мелкая, но впадает в Урик. Нужно спускаться вдоль оврага. Тропинки идут по обеим сторонам. Мы пошли по одной, а оказалось, надо было по другой. В результате мы были вынуждены ломиться через лес. Тайга — не тайга, а подлесок густой. Но проходимый. Форсировали ручеек, выбрались на другую сторону… Смотрю, лежат несколько рюкзаков и сидит наш мрачный капитан — Юра Борисов из фрязинского клуба "Водочник". Когда он меня заметил, его обычная мрачность испарилась. Сначала у него был взгляд, как будто он привидение увидел. А потом мы радовались. У меня на бурную радость сил не хватило — поблагодарила провожатых и стала рассказывать, как добиралась.

Оказалось, вещи несли в три ходки. Если бы уложились в две — не нашла бы я команду. Народ при виде меня поочередно выпадал в осадок, стонал и плакал. Никто не верил, что я могу их догнать. А Шура Сельвачев, говорят, однажды прилюдно заявил: "Если Татьяна нас догонит, то я — китайский император!" Так что — теперь в Китае правит новая династия Сель Ва Чё.

Дальше происходило очень много классного. Поход этот стоил любого напряга, и четыре бессонных ночи — фигня. Но это уже не имеет отношения к автостопу. А меня физтехи теперь очень уважают, и первый мой учитель Тим Волкодав, прочитав хронику, попросился ко мне в ученики. Духи трассы, видимо, любят таких одержимых. Одержимость меня и вела, как птицу: на юг, на юг!.. А если подумать — не такой уж это и подвиг. Теоретически, можно и быстрее добраться. Молодое поколение, обштопайте меня, что ли!

Андреи ЧекушинТрасса Е95

Автостопщиков из "Школы автостопа" сейчас можно встретить на любой — даже самой захолустной — российской дороге. Возвращаясь из поездок в удаленные уголки России, путешественники любят "травить байки" о том где были, что видели. Однако, почему-то никто не берется описывать самую известную и самую оживленную в плане автостопного движения трассу — трассу Е95. А зря!

У меня с поездкой из Москвы в Питер связаны самые первые автостопные воспоминания.

Я выехал из Москвы в конце мая. На улице уже несколько дней было по-летнему жарко — за 30 градусов! Снаряжения с собой брать не стал. Зачем? Надел желтую майку с эмблемой "Школы автостопа", сунул в сумку свою походную джинсовку — так, на всякий случай, в карман положил документы, кусок мыла и бритву. Захватил и книгу "Хитч-хайкинг" — приятелю в подарок.

Вышел из дома ранним утром. На улице в одной футболке довольно прохладно, но, надеюсь, еще потеплеет. По совету друга решил вначале доехать на электричке до Зеленограда.

На электричке же добираюсь от дома до Казанского вокзала и медленно бреду по переходу к Ленинградскому. Электричка до Зеленограда будет только через двадцать минут — спешить некуда. От нечего делать рассматриваю витрины. В ларьке лежит очень практичный перочинный ножик — с открывалкой, вилкой и ложкой. Но дорого! Прошу уступить дешевле. Продавец не соглашается. Тут выходит хозяин — здоровенный детина:

— Почему это я должен давать тебе скидку?

— А я автостопщик! Еду в Питер без денег, — заметив, что мужик заинтересовался, я вкратце стал рассказывать про автостоп, для большей убедительности тыкая себя пальцем в грудь, в желтую майку. Видимо, убедил. Получил нож в подарок.

Спокойно доезжаю до Зеленограда, начинаю выяснять где проходит трасса "Москва — Питер". И выясняется, что до шоссе нужно ехать автобусом по городу и довольно долго.

Просачиваюсь мимо кондуктора и еду в сторону трассы. До шоссе автобус, к сожалению, не доезжает. Дальше иду пешком. Становится жарко, а я забыл взять с собой торпеду с вкусным прохладительным, освежающим напитком. Вдруг у самой трассы замечаю "Макдональдс". Ура! То, что нужно. Внутри благодать — чисто, красиво, прохладно, играет приятная музыка. Хоть живи здесь! Яростно умываюсь. Вроде полегчало.

Встаю на трассе за светофором. Позиция хорошая, но никто не стопится. Прошло примерно с полчаса. Вижу, приближается раздолбанный "Рафик". Резко вскидываю правую руку с оттопыренным пальцем. Ура! Застопился, правда, только до Солнечногорска.

Пока ехали, солнце спряталось, и начался дождь. Вот тебе и Солнечногорск! Надеваю джинсовку и забегаю в магазинчик возле дороги. Стою, разглядываю выставленную на витрине еду. Кроме меня в магазине больше никого нет. Продавщица, пожилая женщина, обращается ко мне:

— Вам что-то нужно?

— Пустую пластиковую бутылку.

Продавщица, мягко говоря, сильно удивлена. Я рассказываю ей про автостоп, про "Школу автостопа", подробно останавливаюсь на снаряжении автостопщика, расстегнув джинсовку, показываю свою футболку. В результате получаю в подарок двухлитровую бутылку воды и большую пачку печенья.

Из подсобки вышел мужик:

— Если хочешь, поехали со мной до Клина, — он оказался водителем грузовичка, который привез в магазин продукты.

Ладно, поехали в Клин. На заднем дворе магазинчика мокнет под дождем "Газель". Выбрав подходящий момент, мы добегаем до нее и быстро забираемся внутрь.

В Клину водитель высадил меня возле вокзала. На улице хлещут заряды дождя. Явно на небесах прохудился водопровод. Вылезать под ливень и стопить посреди города желания почему-то так и не возникло. От скуки интересуюсь электричками и вдруг обнаруживаю, что скоро одна из них поедет до Твери. Решаюсь ехать, время то идет.

Подъезжает электричка, сажусь. Народу в вагоне немного. Появляются контролеры, подходят ко мне, спрашивают билет. Билета у меня нет, денег на штраф — тоже. Тогда говорят:

— Выходи, — и начинают энергично выталкивать меня из вагона.

Я энергично сопротивляюсь и молю о пощаде:

— Я — автостопщик. Только противный дождь загнал меня в эту проклятую электричку. Не высаживайте меня на глухой станции. Ее того и гляди, скоро затопит ливнем. Я здесь утону…

Моя тирада возымела эффект. Я убедил контролеров оставить меня в покое, и благополучно доехал до Твери. Тем временем дождь уже кончился, снова началась жара. Выползаю из джинсовки и начинаю расспрашивать дорогу до трассы. Но ее почему-то никто не знает.

Брожу в районе вокзала и гадаю, в какую сторону лучше пойти. И тут пристал ко мне мужик:

— Что такое "Школа автостопа"? Чему вас там учат?

Только его не хватало! Чтобы поскорее отвязаться, говорю:

— Мужик, я страшно занят. Мне выезд на трассу найти нужно. Ты бы лучше помог мне в поисках.

— Нет проблем. Я могу тебя довезти — мужик оказался водителем рейсового автобуса.

Мы сели в "Икарус" и поехали на трассу. Я, как и обещал, честно всю дорогу рассказывал про автостоп. Завез мужик меня в самое начало Тверской объездной и спрашивает:

— Тебе сюда надо?

— Вообще-то нет, — я окончательно обнаглел. — Мне нужно в другой конец объездной. А здесь место дохлое. Я тут надолго зависну.

— Ладно уж, поехали туда.

Что-то очень медленно я передвигаюсь. Время уже приближается к обеду, а я только Тверь прошел. Надо срочно ускориться. Но как? Достал книгу "Хитч-хайкинг". Дай, думаю, почитаю, что опытные люди в подобных случаях делали. Стою, читаю — интересно. Проезжающим мимо машинам книжкой помахиваю, но так, скорее для очистки совести, чем для того, чтобы застопить.

Останавливается "КАМАЗ". Я на него не реагирую — мало ли из-за чего он встал. Может, сломался. Может, устал. А может, ГИБДДшники остановили, рядом же пост. Камазист вылез из машины:

— Что это за книжку ты продаешь? И почему здесь?

— А я и не продаю. Я ловлю попутку до Питера!

Камазист давай хохотать:

— Выходит, ты меня книжкой застопил. Ну ты и фокусник!

Я тоже смеюсь:

— А куда вы едете?

— До Пенкино.

— Первый раз слышу. А это далеко отсюда?

Он хохочет:

— Рядом. Километров триста.

— Тогда поехали.

По дороге о жизни беседуем, истории смешные друг другу рассказываем. За шутками и брибаутками время прошло незаметно.

Вышел я из "КАМАЗа" в центре деревни. Чувствую, очень есть хочется. Смотрю, бабулька — ровесница революции у дороги с пирожками расположилась, продает. Подхожу к ней:

— Может, угостите автостопщика. Я еду в Питер. До вашей деревни добрался, а дальше не могу по причине острого оголодания.

А она мне говорит:

— Рада бы угостить. Но времена сейчас тяжелые. Эти пирожки — мой единственный источник дохода. Пенсию уже давно не платят. Все про нас забыли. В наш сельский магазин даже мыло не привезли.

Вспомнив про свой кусок мыла, я предлагаю бартер:

— Давайте меняться. Я вам дам полкуска мыла, а вы мне пирожков, — показываю ей мыло.

Она с готовностью соглашается и накладывает мне шесть больших пирожков с картошкой.

Сел на травке, обедаю пирожками с водой. Хорошо! Три съел, четвертый уже не лезет. Пора ехать дальше.

Застопился самосвал с песком. Меня, сытого и довольного, вскоре потянуло в сон.

— Эх, совсем тебя на солнышке разморило. Глядя на тебя, и меня в сон потянуло. Ну, ничего, сейчас мы это исправим, — заявил шофер и притормозил возле придорожной кафешки.

Он принес из забегаловки два стакана крепкого кофе, а я достал подаренное мне продавщицей печенье. Вот и еще раз пообедал.

Поехали дальше. Едем, беседуем. Сны побеждены! Вдруг, совершенно неожиданно для меня, шофер заявляет:

— Все! Приехали.

Я оглядываюсь вокруг. Кругом лес. На этом участке дороги идет ремонт. Движение — только по одной полосе, обочины — нет совсем. Кучи песка насыпаны. Ну и место!

Машины друг за дружкой гуськом едут. Если кто и захочет остановиться, все равно не сможет — нет места для остановки. А еще и жара! И укрыться негде.

Я забираюсь на кучу песка и оттуда начинаю стопить. Водители на меня реагируют бурно: гудят, мигают фарами, показывают на то место, где должна была бы быть обочина, и разводят руками, крутят пальцем у виска.

Вдруг одна машина тормозит прямо на полосе, а за ней останавливается весь поток. Ура! Я спрыгиваю со своей кучи и подбегаю. За рулем вижу древнего деда — участника войны с Наполеоном, не меньше. Прошу подвезти по пути, а он мне:

— Сколько?

Я удивился:

— Сколько по пути.

Он опять:

— Сколько?

И только тогда я понимаю, что речь идет о деньгах. Надо же — так далеко от Москвы попал на "таксиста"!

Дед уезжает без меня, а я бреду назад к своей куче песка.

— Почему тебя дед не взял? — это спрашивает водитель "Жигулей".

— Я — автостопщик! У меня денег нет.

— Совсем? — удивляется он.

— Совсем! — подтверждаю я.

Мужик не унимается:

— А что у тебя есть?

— Пирожок!

— Какой? — интересуется он.

— С картошкой! — говорю я и вынимаю пакет с пирожками.

— Ладно, садись, — если пирожком угостишь.

Вот это другое дело! Радостно забираюсь внутрь. Достаю два пирожка — одним угощаю водителя, другой ем сам — за компанию. Едем, молчим — жуем! Мужик оказался каким то странным:

— Ну, вот ты объясни, почему ты едешь автостопом?

Я ему как мог рассказал, а он не унимается:

— А ведь ты стоял в неправильном месте, — он явно собрался учить меня автостопу.

Когда проезжали мимо сломанного грузовика с Питерскими номерами, мужик мне предлагает:

— Давай я тебя здесь высажу. Ты к нему впросись. Доедешь прямо до Питера, — а сам уже тормозит.

Здорово он меня достал. Ладно бы дело советовал, а то говорит ерунду и еще хочет, чтобы я его слушался. Короче говоря, расстался я с ним с чувством огромного облегчения.

Встал я за деревенькой на пригорочке. Позиция классная — обочина широченная, кругом красота, только солнышко припекает. Стал стопить. Вдруг опять этот мужик едет. Останавливается и говорит:

— Ты опять стоишь в неправильном месте.

— Это почему?

— Ты не спорь. Слушай, что тебе говорят, учись. А то так и останешься неучем, и я тебя не повезу.

Решительно отказываюсь от его услуг по обучению автостопу. Я с ним больше не выдержу! Встречаются же чудаки на дорогах.

Минут через двадцать застопил грузовик. Прошу подвезти, сколько по пути. В ответ слышу:

— Садись быстрее.

Быстро забираюсь в кабину. Поехали.

— До моего совхоза отсюда километра три. Ты можешь переночевать у меня. Я завтра в пять утра поеду в Питер, захвачу тебя с собой.

Я благодарю и отказываюсь:

— Я надеюсь уже к вечеру быть в Питере, — а сам думаю "вот дурак, уехал с хорошей позиции, а сейчас он высадит меня неизвестно где и буду я там стоять до ночи".

Так и получилось. Вышел я на глухом повороте. Дорога идет через поле, кругом нет ни одной постройки.

Неожиданно набежала туча. В воздухе закружились крупные хлопья снега, а вокруг — зеленые поля. Невероятно красивое зрелище, но очень уж стало холодно. Срочно натягиваю джинсовку. Все равно теплее не стало. И как назло, на трассе нет ни одной машины.

Настраиваю свои мысли на душеспасительный лад, подпрыгиваю — все равно холодно. Через полчаса я окончательно продрог — не могу ни шевелиться ни разговаривать. Чувствую, все — замерзаю. В сторону Питера идет фура. А я стою и грустно смотрю, как она проезжает мимо — стопить уже не могу, руки и ноги не разгибаются. Фура останавливается. А я никак не реагирую. Я же не стопил!

Водитель выходит из кабины и подходит ко мне:

— Ты автостопщик?

В ответ я киваю головой.

— В Питер едешь?

Я вновь киваю головой.

— Со мной поедешь? Залезай!

Радостно киваю в ответ — говорить нет сил.

Водитель помог мне забраться в кабину, угостил горячим чаем из термоса, включил печку. Постепенно я оттаял, руки и ноги стали сгибаться, вернулась способность говорить. Всю дорогу до Питера я рассказывал об автостопе. А вечером торжественно вручил приятелю книгу и оставшийся пирожок, который он тут же и съел.

Андрей ФилатовВперед, к Японскому морю

Я не сам додумался до идеи сгонять автостопом во Владивосток. Эта мысль пришла в голову известного путешественника, "двухкратного чемпиона России по автостопу" Тимура Ямалеева, известного в автостопных кругах, как Тим Волкодав. Именно он и подбил меня поехать с ним наперегонки. С нами порывалось посоревноваться еще несколько человек, но они обломались.

Стартовали мы 6 июля 1999 года с "Груши". Начали с того, что попытались вписаться в одну из еще остававшихся на поляне машин. При этом мы случайно наткнулись на местных журналистов — дали им интервью, а заодно и доехали до Самары.

Договорившись о "стрелке" возле Иркутска мы расстались с Тимуром, и гонка началась.

Остановился автобус с пассажирами.

— Здравствуйте, я еду автостопом из Москвы во Владивосток, подвезите, сколько сможете.

В ответ на мое заявление водитель сделал квадратные глаза и очевидно впал в транс. Я воспользовался его замешательством для того, чтобы проникнуть в салон.

В течение часа я рассказывал пассажирам, не меньше шофера пораженным моими грандиозными планами, все, что знал о себе и об автостопе, одновременно поглощая подаренную мне ими еду.

Когда я вышел из автобуса на трассу, там уже стояло шесть человек с протянутыми руками. Я встал в конец очереди, но фура "VOLVO" остановилась именно возле меня:

— Садись. Я уже третий раз тебя вижу!

Вечером на выезде из Красноярска меня высадили возле придорожного кафе. В своем необычном комбинезоне со светоотражающими полосами я воспринимался местными жителями как что-то среднее между парашютистом и космонавтом. На меня специально приходили посмотреть, потрогать, поговорить.

Увлекшись разговорами с аборигенами, я, тем не менее, не забывал продолжать голосовать. Боялся пропустить свою машину. А зря! Лучше бы я ее пропустил. Именно с этой "Газели" и начались мои злоключения.

"Газель" ехала на трех цилиндрах, при этом постоянно ломалась и, казалось, сама притягивала к себе всевозможные неприятности. В моторе постоянно что-то ломалось, два раза спускало колесо, однажды чуть не кончился бензин — добрались до очередной заправки с совершенно пустым баком и т. д.

Ночью мы доехали только до Канска. Встали на ночлег недалеко от заправки. Водитель лег спать в кабине, а я — под открытым небом. Потеплее оделся, постелил пенку и забрался в спальник. Рюкзак же закинул в кузов под тент.

Утром проснулся с нехорошими предчувствиями. Интересно, какие еще неприятности на меня свалятся? Подошел к машине и полез за рюкзаком. Вот оно! Оказывается, ночью тент разрезали, и рюкзак украли. Ну, кому могли понадобиться дырявая палатка, котелок и пара старых свитеров?

Водитель, видимо уже привыкший к различным неприятностям и происшествиям, никаких чувств по поводу пропажи моего рюкзака не выразил. Я же еще пару часов переживал. Потом махнул рукой — поеду налегке, благо спальник у меня остался.

Ехали мы, а скорее даже не ехали, а плелись, со скоростью не больше 50 км, останавливались на каждой заправке в поисках наиболее дешевого бензина, да еще и потратили пару часов на ремонт.

На ночь заехали на скошенное поле. Когда утром выяснилось, что сами мы оттуда выехать не сможем, я даже не удивился. Пошел искать подмогу. Остановив "КАМАЗ", уговорил водителя помочь вытащить злополучную "Газель" на дорогу.

Когда километров за тридцать до Иркутска у нас неожиданно закончился бензин, я уже не выдержал — взяв в охапку свои вещи, убежал из "проклятой" машины.

На "стрелке" возле Иркутска Тима не было. Я нашел лишь записку от него "Я поймал проходную машину. Останавливаться не буду, еду дальше — на восток!" Ну вот, придется мне его догонять. Постараюсь ехать быстрее. Однако, это не значит, что я буду торчать на дороге круглыми сутками. Да и на Байкал нужно заглянуть.

В Байкальске я искупался в озере (хотя жара стояла около 35 градусов, вода была очень холодной), съел за один присест целого омуля и ведро клубники.

На ж/д вокзале в Слюдянке я оказался как раз в тот момент, когда там остановился поезд "Москва — Хабаровск" Заметив, что проводница седьмого вагона отлучилась за чебуреками, я, не долго думая, проскользнул внутрь. Было три часа ночи, поэтому все пассажиры уже спали. Я тут же влез на третью полку и забрался в спальник.

Когда проснулся утром, мы уже проехали Улан-Удэ. Я попросил у соседа кружку и пошел за кипятком — два-три раза так сходишь (еще и попросишь дать бесплатно чаю с сахаром) и все проводники будут считать тебя "своим".

В вагоне ехали демобилизованные солдаты. Я вписался в их компанию — по возрасту и внешнему виду (в первую очередь по короткой стрижке) я от них не особенно отличался.

В Хабаровск приехали около восьми вечера. Я пошел на рынок — купить какую-нибудь сумку для своих вещей. К сожалению, торговцы уже разошлись. И тут ко мне подвалила группа кавказцев. Поспрашивали о том, о сем, а затем перешли к делу:

— Слушай, мы тут на рынке работаем, собираем для братков на зоне деньги, дай нам сколько сможешь. Хотя бы рублей пять — десять.

— Конечно, немного могу дать, какие проблемы.

— А сколько у тебя вообще денег есть? Тут один хмырь недавно сказал нам, что ничего нет, а мы нашли у него 500 рублей. Ну, мы-то люди справедливые — 100 забрали, а 400 оставили.

На меня эти слова произвели неизгладимое впечатление. В моей голове заглючило, и я честно признался, что у меня есть десять баксов и тридцать рублей. Когда понял, что сделал это зря, было уже поздно. Процесс изъятия денег описывать не стану. Короче говоря, кинули как младенца. Остался я с шестьюдесятью копейками и пластиковой карточкой "СБЕРБАНК РОССИИ" (там было сто рублей) в Хабаровске, за восемь с половиной тысяч километров от дома.

Огорченный, но не отчаявшийся, я решил все же продолжить свое путешествие. На вокзал я отправился с целью поспать, но, услышав объявление о прибытии поезда "Новосибирск — Владивосток", пошел попытать счастья.

Со второй попытки я проник в поезд, положил вещи на третью полку и вышел в тамбур "покурить". Когда поезд тронулся, я зашел в вагон. Он оказался битком забит. Чудом нашел свободное место. Спросил у мужика с варениками:

— Извините, можно у вас присесть?

— А что, верхняя полка?

— Да, захотелось присесть.

Слово за слово, мы разговорились с мужиком, он угостил меня варениками, а я рассказами о поездках автостопом.

Утром я проснулся уже во Владивостоке. Прибыв на "стрелку", я узнал, что опередил-таки Тимура и, значит, победил в гонке.

На остаток ночи я зашел в круглосуточно работающий Центральный телеграф. Спать не хотелось. От нечего делать, я взялся записывать в дневник свои приключения. Рядом сели три мужика кавказской национальности, судя по виду, бизнесмены:

— Ты что делаешь? (я в это время как раз писал)

Я честно признался:

— Дневник пишу!

— Какой дневник? — очевидно, мой ответ их заинтриговал.

Так слово за слово завязался разговор, в ходе которого я подробно рассказал о своем путешествии и злоключениях, в результате которых оказался во Владивостоке практически без денег. Видимо, мой рассказ произвел на "бизнесменов" неизгладимое впечатление. Каждый из них полез в карман и достал по сторублевой купюре (очевидно, банкнот меньшего номинала у них не было).

Во Владивостоке я провел два дня, затем (правда, только со второй попытки) сел в поезд "Владивосток — Харьков". На нем я благополучно доехал до станции Могоча. Оттуда на товарняке прокатился до Шилки, Читинской области. А там, наконец, попал в поезд прямо до Москвы.

Александр БрилкинКак Львенок и Черепах пели песенки

Ежегодно в конце июля в 400 км от Омска на территории Казахстана в местечке под названием Боровое проходит традиционный фестиваль бардовской песни "Синегорье". Боровое — место весьма любимое омичами, да и не только ими. Горная гряда Синюхи (по-казахски "Кокшетау"), озера Боровое, Малое и большое Чебачье привлекают много любителей полазать по скалам, покупаться, просто отдохнуть. А в дни фестиваля к ним присоединяется еще и немалое количество любителей авторской песни.

Про это славное место я уже не раз слышал от своих друзей — омских альпинистов, ролевиков и автостопщиков. Народы, ходившие туда по трассе, стращали отвратными дорогами и корыстными казахами. Говорили, что полтора дня пути от Омска до Борового — это вполне нормальное время. Промышленный альпинист Вася сказал:

— Последние километров 30 по грунтовке, скорее всего, придется и вовсе идти пешком — все окрестные казахи в дни фестиваля усиленно таксуют!

Там видно будет, — подумал я, — Ну, полтора дня, ну берут плохо, подумаешь! Как гласит четвертый пункт устава Омского Клуба Неспортивного Автостопа: "Главное мы едем!"

На трассу я собирался выйти не один, а в паре со своей сестренкой, очаровательной девушкой по имени Львенка. Помните Львенка из старого совкового мультика? Веселый такой, симпатичный. А рядом с ним мрачноватая, флегматичная черепаха. Настолько мы со Львенкой были похожи на эту парочку, что я решил на время поездки переименоваться в Черепаха…

Омск — Боровое

Пятница 30 июля 1999 года. Как всегда решение "ехать, не ехать" принималось в последний момент (моя вина, каюсь), поэтому Львенкину маму заранее предупредить о предстоящей поездке мы не успели, и нам пришлось ждать до двух часов дня, когда она вернется с дачи. Потом потерялось еще три часа в дороге до конторы Скади, в которой мы встречались, и на распитие в оной конторе чая. Короче, на трассу выдвинулись только в 17 часов.

Настроение у меня было минорное. Отчасти это объяснялось тем, что у меня была небольшая температура, и всю дорогу до Борового меня слегка колбасило. Временами я казался себе не Черепахой из мультика, а Чепупахой из Кэролловской "Алисы". В общем, песенки петь не хотелось.

Садимся на "Доме Печати" в трамвай до ж\д вокзала и весьма успешно прикидываемся глюками. Как это? Даже не знаю, как популярнее объяснить… Главное — сделать морду тяпкой, на кондуктора внимания не обращать и из толпы обилеченных сограждан, по возможности не выделяться. Не всегда это, конечно, удается, но частенько бывает так, что глаз у кондуктора за долгий день работы замыливается и скользит по безбилетникам, так, как будто их просто не существует. Я однажды ехал на вписку в "Нефтянники" в полупустом автобусе с гитарой, рюкзаком, в тельняшке, феньках и берете. Не заметили! Совсем другое дело — контра. У этих злобных прихватчиков глаз на безбилетников наметан. На ж\д вокзале они пасутся почти всегда, и ехать зайцем в ту сторону иногда бывает напряжно.

— Ваши билетики!

Начинается! Так и есть, на остановке "Цирк" садятся сразу трое, каждый в свою дверь и начинают шерстить народ.

— Нет билетов, — отвечаю.

— Штраф платим, — радуется прихватчик, дыша мне в спину перегаром.

— Были бы деньги, я бы билет купил.

— Далеко едете?

— Вообще-то в Казахстан, в Кокчетав, а сейчас нам лишь бы до трассы добраться.

— В Кокчетав ехать деньги у вас есть, а за проезд нет, — горько усмехается дядька.

— Так мы же туда без денег едем, автостопом.

— Я вам не верю.

Достаю паспорт, показываю ему удостоверение члена "Омского Клуба Автостопа". Прихватчик удивленно смотрит на ксиву и, наконец, отходит, но… На вокзале входят еще трое, нас запирают в салоне и начинают стращать.

— Ну, что ж, ребята, вы встряли. Сейчас мы вас в отделение милиции отведем, там вас обыщут. Все обыщут, и вас и рюкзаки. Носки снимут, по швам пройдутся. И если деньги у вас найдут, заплатите вы 249 рублей. По 83 с человека и 83 за рюкзак.

— Пошли, — говорю я, — в отделение. Пускай обыскивают, все равно у нас денег нет.

— Ладно, мы сегодня добрые, давай 120 и мы вас не видели.

— Ребята, пошли в отделение. Все что найдут — ваше.

Мнутся мужики, не хотят в ментовку идти:

— Черт с тобой! Давай только за рюкзак — 21 рубль 50 копеек, на вас так и быть мы глаза закроем.

— Рюкзак, — отвечаю, — это спортинвентарь и оплате не подлежит.

— Не может быть! — удивляются прихватчики и всей толпой бросаются изучать правила проезда.

— Не, — сообщают они через пару минут, ужасно довольные собой, — лыжи можно, а рюкзак — это уже багаж.

— Ну, нету у меня лыж, и денег нету!!!

— Что, совсем?

— 4 рубля 25 копеек есть, на хлеб оставляли.

— Давай, — подумав минуту, соглашаются мужики и открывают перед нами двери.

Да уж, повезло сегодня ребятам — 4.25 на шесть человек. Сейчас пойдут, мороженку на всех купят.

Садимся в автобус № 89, который и довозит нас до трассы М—51. Позиция здесь одна из лучших — большая развязка, поток машин с Павлодара и Московки. В сторону Петропавловска, как выясняется, берут не очень-то охотно. Все едут либо в город, либо на дачу. А что делать? Пятница, вечер, ботва — маздай! Наконец, примерно минут через сорок нас забирает "Лада" до поста ДПС. Драйвер весьма продвинут, к бродячей нашей жизни относится более чем хорошо.

— Я и сам такой же. В следующем году на своем "Харлее" в Китай поеду. Автопробег старинной авто и мототехники будет, международный. Друг мой тоже собирается…

Высаживаемся мы на посту и у омоновцев интересуемся:

— По какой дороге легче всего добраться до Кокчетава? (А там уже и Боровое рядом).

— Это вам через Одесское нужно. А вы что автостопом? Делать вам нечего, работать идите. Если б работали как все нормальные люди, купили бы билет на автобус и доехали бы…

Дискутировать с ними у нас нет ни малейшего желания. Уходим голосовать. Минут через десять Львенка стопит кару. Сели, поехали.

— Куда едем? — спрашиваю Львенку.

— Драйвер сказал, что в сторону Кокчетава.

Справа появляется указатель на Одесское и тут же исчезает — мы проезжаем мимо. Я достаю стопник. Так и есть, едем не туда. Оппаньки.

Делать нечего, выходим и начинаем стопить в обратную сторону. Сразу же останавливается "Камаз" до нужного нам поворота. Там уже топчется тетенька, пытающаяся уехать в Азово — местечко в 25 км от Омска. Тетенька оказалась воистину тюленем. Она сразу же стала пристраиваться к нам, и, в конце концов, встала в двух шагах впереди и совершенно нас загородила.

— Это не дело, — сказала Львенка.

Я кивнул и, высунувшись из-за тетушкиного неслабого торса, умудрился застопить машину. По счастью она шла в Азово и согласилась взять тетку с собой. Как только машина с ней исчезла из вида, со стороны Омска подъехал автобус, из которого вывалилось сразу три тюленя. Они встали перед нами и начали вяло махать руками. Вот черт! Несмотря на помехи, создаваемые тюленями, нам удалось застопить "Ладу" с томскими номерами, но лишь на пять километров.

У поворота на Азово стояли ДПСники и активно тормозили машины с казахскими и транзитными номерами. Позиция неплохая. Львенка показывает мне на две стоящие "Газели" и сопровождающую их иномарку. Номера казахские. Подхожу к ребятам. Те с неожиданной легкостью соглашаются довести нас до Одесского или даже до Кокчетава.

На Одесской таможне очередь из десятка машин. Почти не движется. Прощаемся с ребятами, вылезаем из машины и занимаем позицию после таможни. Останавливается "Москвич" до Одесского. До него всего-то наверное с километр, но драйвер провозит нас через все село и высаживает на выезде — там нам будет легче стопить.

Тени от деревьев становятся все длиннее. Саранча, которой здесь просто немеряно, ложится спать на трассу. Там теплее. Меня преизрядно знобит. Выпиваю пару таблеток "Парацетамола" и надеваю джинсовку. Стоим с полчаса, может быть, чуть больше. Со стороны таможни машин почти нет, из поселка — тоже мало. Наконец останавливается "Камаз" и подбрасывает нас до последнего российского поста. Там сидят четыре мужика и женщина — все в камуфляже и автоматах. На нас не обращают ровным счетом никакого внимания.

За постом стоит местный автостопщик. Он, впрочем, уезжает сразу же после того, как мы занимаем позицию за ним.

"Лада". Останавливается сама. В ней трое казахов.

— Вам куда? В Боровое? И нам в Боровое! Денег нет? Автостопом? Ну, вы даете! Странники… Ну, садитесь, до казахской таможни добросим, там как-нибудь сами разберетесь.

Машина — просто убитая. Казахи в ней любопытны до безобразия. До безобразия же и похотливы. Один из них, сидящий на переднем сиденье, просто пожирает глазами мою подругу. Она, как назло, одета в короткие шорты, открывающие ее стройные ножки. Я что-то отвечаю на их идиотские вопросы, а Львенка отказывается от предложения пойти в гарем к любвеобильному казаху с переднего сиденья… На таможне мы почти выскакиваем из машины и с облегчением вздыхаем. Снова приходится идти мимо вереницы машин.

— Далеко путь держите? — это уже Казахстан и таможенники тоже казахи. Как ни странно, настроены они очень даже дружелюбно. — В Боровое? Вчера тут проходили две девчонки. И тоже в Боровое! На фестиваль. И вы туда же? Мы вам сейчас машину остановим. Только отойдите чуть подальше, здесь стоять нельзя.

Послушно отходим. Минут через десять, то ли благодаря усилиям таможенников, то ли волею Джа, останавливается "Мазда". Номера казахские, в салоне парень с девушкой.

— Садитесь, ребята, повезло вам, мы тоже в Боровое.

Драйвер, у которого под мышкой болтается кобура с пистолетом, по его словам, обычно ни стопщиков, ни пленных не берет. Приятно сознавать, что ты исключение из правил. Довольно скоро мы со Львенкой с прискорбием понимаем, что едут они, конечно в Боровое, но явно не на фест. Такого набора голимой попсы, я давно уже не встречал. И у нас с собой, как назло, нет ни одной кассеты. Что поделать, сами себе злобные бакланы, приходится терпеть.

Дорога, следует заметить, преотвратнейшая. Такое впечатление, что ее бомбили лет десять назад и с тех пор не ремонтировали. В ямах на асфальте можно в легкую в прятки играть. По этой причине не едем, а тащимся. Средняя скорость 50 км/ч.

Девушка давно уже заснула, мы со Львенкой тоже успели по очереди поспать друг у друга на коленях. А тут и мужик начинает клевать носом. Пересиливаю себя и начинаю рассказывать ему длиннющую байку о прошлогодней поездке на Соловки. Подходит к концу она вместе с дорогой. Все, приехали, Боровое. Поперек трассы стоит шлагбаум — дальше на машине нельзя. С радостью расстаемся с "Маздайцами" и отправляемся пешком в сторону озера Большое Чебачье, на котором и проходит фестиваль. После шестичасового сиденья в неудобной каре чертовски приятно пройтись пешком. Времени четыре утра с копейками. Получается, что мы добрались почти за 12 часов. Автобус "Омск-Боровое", который привозит народ на фест и стоит 90 рублей, едет столько же. Ура! Мы батыры!

Нам неслыханно повезло, что мы приехали в такую несусветную рань. Все организаторы спали, и некому было трясти с нас тэнге за установку палатки, разведение костра и т. д. Содрогаемся от ужаса, прочитав на афише с программой фестиваля: "Суббота. 24.00 — Дискотека". Находим более-менее ровный участок земли, расстилаем полиэтилен, спальники и моментально засыпаем.

Боровое

Когда я проснулся, вокруг уже вовсю бурлила жизнь. Народ рубил дрова, готовил завтрак, купался… Лежать среди такой суеты было бы просто глупо. Достав из рюкзака зубную щетку и пасту, я поплелся к воде, дабы, умывшись, проснуться окончательно.

На обратном пути, забираю чуть правее и оказываюсь среди чужих палаток. Люди завтракают. Не успеваю извиниться и удалиться, как на меня налетают сразу пять девчонок с Полигона: Аэлин, Кошь, Лорана, Миледи и Эльхана. Все они пришли сюда по трассе и чертовски рады меня видеть. Кошь деловито сообщает, что у них все схвачено, взносы уплачены, хавки море. Выдает мне пару бейджиков "участник фестиваля" и призывает ставить палатку в их лагере. Это я с удовольствием и делаю.

На берегу Эльхана рубится с парнишкой на катанах. Ох уж мне эти толкинисты, даже по трассе, на бардовский фестиваль они умудряются привести игровое оружие! (Я, правда, и сам захватил с собой пару тренировочных ножей из резины). Парнишку, как выясняется чуть позже, зовут Сель. Он тоже ролевик — из Алма-Аты. Пока народ рубится, со стороны лагеря доносится крик "Дергачев!", и из кустов на берег вылетает Эльфеныш — Айвиэль, прочитавший мое имя на палатке и также возрадовавшийся моему приезду. Впрочем, поединок занимает его куда больше и, обнявшись со мной, он начинает заинтересованно наблюдать за схваткой, ожидая своей очереди.

Да, обедом здесь, пожалуй, и не пахнет. Приходим в лагерь, так оно и есть. Кошь, громче всех кричавшая о своем намерении готовить, ушла куда-то петь песни. Кит с Джоном — наши новые знакомые, спят. Приходится браться за готовку самим. Правда, мы недолго хлопочем вдвоем — постепенно начинает возвращаться и просыпаться народ, так что процесс приготовления пищи мы завершаем в довольно-таки большой и шумной компании.

Вечером начинается концерт. Аппаратура — дрянь, но у нашего костра слышно хорошо, и поэтому к эстраде никто из наших не пошел. Слушали прямо в лагере. И лишь когда объявили выход Дмитрия Вагина (Айвиэля), народ подорвался к сцене, поболеть… Дима спел две свои песни и стал-таки лауреатом фестиваля, получив в награду грамоту и большого плюшевого ежа в розовых кислотных штанах.

Слушая песни Айвиэля и многих других, я начал понимать, что не все здесь попсово, как показалось мне на первый взгляд. Я понял, что я действительно торчу от всех этих людей, некоторые из которых откровенно плохо играют и не очень-то хорошо поют. Мне наконец-то по кайфу от того, что я "приехал" в Боровое.

Есть в автостопе такие понятия, как "приехал" и "не приехал". Бывает трасса или город, в котором прожил пару дней по дороге домой, так захватят, что приехав в Омск, несколько дней шатаешься по городу, общаешься с народом, что-то делаешь и понимаешь, что тебя здесь нет, ты еще "не приехал". До сих пор висишь где-то на трассе "Омск-Тюмень". И когда происходит что-то, что выводит тебя из этого полудремотного сладкого состояния, ты смотришь на окружающий тебя мир совсем иными глазами и понимаешь — ты "приехал". И начинаешь жить, и получать свою дозу кайфа от происходящего вокруг.

Ближе к ночи и, соответственно, к концу концерта местное молодое население начинает прерывать выступления бардов криками: "Дискотеку давай!" (Под словом "местное", я имею в виду молодежь из Борового, а также из ближайших казахских городов, приехавшую на фест "оттопыриться"). Организаторы какое-то время пытаются тщетно бороться с этой стихией, но, в конце концов, плюют на это дело и заводят "Руки Вверх". Под песню "Ну где же вы, девчонки!?" плетемся в лагерь. Петь у костра невозможно, спать тоже. Попса, как песок на пляже: везде и всюду. Народ явно приуныл. Достаю ножи и предлагаю Селю немного поторцеваться. Тот с радостью соглашается.

Вот и начинается у нас своя дискотека. При свете полной луны в дыму костра движутся, танцуя, две тени, время от времени нанося друг другу удары резиновыми ножами. Проходящие мимо взирают на нас с недоумением. Через некоторое время мое место занимает Лорана. Еще чуть позже, они меняют ножи на катаны. Маньяки! В такой темное драться на катанах! Укладываюсь спать и через некоторое время засыпаю, под стук катан и песню группы "Скорпионс". (Первое, что вижу утром, проснувшись и выбравшись из палатки — это Лорана с синяком под глазом. Прилетело ей все-таки этой ночью.)

1 августа. Третий, заключительный день фестиваля. Часть народа собирается идти по единичке на Слоника, я отправляюсь на Синюху. Гора эта не то, чтобы очень высокая, но карабкаться на нее, скорее всего, придется долго. На полпути к вершине у меня ни с того ни с сего начался ужаснейший аллергический насморк. Как говорит Саша Зайко из Златоуста: "Тру-ла-ла и все такое". Восхождение пришлось прервать и вернуться в лагерь. Там я и провалялся больной и разбитый до самого концерта лауреатов, на котором Айвиэлю и вручили его ежа. Львенка поднялась по единичке на Слоника… Ах да! Что такое Слоник? Слоник (по-казахски Окжетпесс) это скала, увенчанная камнем, напоминающим своей формой слона.

Боровое — Омск

Ну, вот и все. Пора домой, завтра у Львенки день рождения и хотелось бы встретить его в Омске, а не в казахстанских степях.

Памятуя о том, что трасса Боровое — Омск проходится за полтора дня (Аэлин с Лораной именно столько и шли), мы планировали стартовать утром. Как же! Выходим в дорогу где-то около 12 дня. Кит с Джоном и Кошь с Эльханой тусуются возле Омских автобусов, надеясь научно в них вписаться, мы же двумя парами: я + Львенка и Аэлин + Лорана сразу рулим на трассу.

Редкие остановившиеся казахи, узнав о нашей неплатежеспособности, сильно огорчаются и едут дальше, собирать чайников и прочих непродвинутых организмов. До кольца Чкалово — Щучинск доходим пешком и с радостью обнаруживаем впереди себя девчонок, высаживающихся из легковушки. Ну вот, а говорили "таксисты"… Выходит, и здесь попадаются нормальные драйверы. Мы, ободренные их примером, сразу же останавливаем "Камаз" километров на 20. Редкий случай! Камазист спрашивает денег. Казахстан! Видно, денег у народа действительно нет… (у меня как-то на Юрюзаньском посту "просил" деньги дальнобойщик на "Мерседесе". Но у него-то явно была температура!).

Километров через семь мы снова наблюдаем Лорану с Аэлин, которые высаживаются из очередной легковушки.

— Вот, — говорит драйвер, — заплатили поди 20–40 тэнге.

— Да нет, — успокаиваю я его, — это наши и тоже без денег.

Высаживают нас на глухом повороте в бескрайней Казахской степи. Стоять здесь глупо. Единственное, что имеет смысл — это идти вперед. Машин нет ни в одну сторону, ни в другую… Километра через три, поднявшись на небольшой холм, замечаю позади, в полутора километрах две до боли знакомые фигурки. Опять наши! Пустячок, а приятно. Значит, едут, значит, все нормально.

Едва успеваем спуститься с холма, как мимо нас проезжает "Москвич" с девчонками. Их успех снова придает нам сил, и минут через пять мы стопим машину с двумя казахами до деревни Щорс. Казахи более чем дружественные — вопрос об оплате проезда даже не возникает. Вспоминают, как бывали в Омске, спрашивают, много ли с тех пор в городе изменилось. За приятной болтовней 10 км пролетают незаметно. Высаживаемся. Метрах в 500 впереди — Лорана с Аэлин.

— Молока хотите?

Пьем молоко с хлебом. Полтора литра молока, как выясняется, они купили, когда проходили мимо рынка в Боровом. Не смогли удержаться. Молоко на редкость вкусное, да и хлеб тоже неплох. Компания теплая, но сидеть долго не хочется. В который раз прощаемся и идем вперед.

Машин нет, погода прекрасная, настроение замечательное, рядом друг… Ну, как тут не петь? Пели мы много и долго: Умку, Майка, "Крематорий", "Воскресенье", "Машину Времени"… Так незаметно дошли до того места, где кончается асфальт, и дорога около 30 км идет по степи. Распевая "Уездный город N", внезапно понимаю, что белые комочки на поле не камни, а шампиньоны. Не пропадать же добру! Начинаем собирать! Машин, как не было, так и нет. Лишь трактор где-то позади пыхтит. Минут через пять он нас настигает. За ним болтаются два прицепа. Поднимаю руку, трактор останавливается.

Ехать в прицепе трактора романтично и весело. Однако, мне быстро надоело смотреть на проползающую мимо голую степь. Подставив ветрам свое лицо, я подстелил под себя несколько клочков сена и лег спать. Что самое интересное, у меня это получилось.

Высадили нас километров через двадцать в деревне, название которой в моей памяти не сохранилось. От нее начиналась нормальная (по казахским меркам) асфальтовая дорога.

— А ты знаешь, пока мы на тракторе ехали, нас никто не обогнал.

— Да, быстро у них, в Казахстане трактора ездят.

Простояли мы у той деревни недолго. Минут через надцать нас подобрала "вахтовка" до Чкалово. Там машин довольно много. Есть даже пустые и с омскими номерами, но… Их хозяева принимают нас за глюков. Да уж, когда ты в трамвае — это хорошо, а вот на трассе… Минут через сорок на трассу выполз "каблучок".

— Интересно, а такие можно стопить? — спрашивает Львенка.

Поднимаю руку. "Каблук" останавливается. Значит можно. Номера Омские. Была, не была!

— А двоих взять сможете?

— Запросто. На переднее сиденье залезайте.

— А если гаишники или таможня?

— Садитесь, ребята, мы их всех по полям объедем.

Вот это удача! Вдвоем на одном сиденье. Но мы едем!

Водитель оказался армянином, причем весьма словоохотливым.

Всю дорогу он трещал не переставая:

— Я вообще-то собирался на "Мерсе" ехать, вам поудобнее было бы, да жена не отпустила. Сказала: "На "мерине" ты по бабам поедешь, а на "каблук" только ментов поймать можно". А мне-то что, я себе подругу хоть на велосипеде сниму.

Внезапно он притормаживает:

— А черт, травку-то дома оставил! Вы подождите, ребята, я сейчас по быстрому в Чкалово скатаюсь, а потом снова вас подберу. Укуримся где-нибудь… Вы к травке-то как, нормально относитесь?

Он разворачивается и удаляется в клубах пыли.

— Слава Богу, — облегченно вздыхает Львенка, — лучше мы чего-нибудь другое застопим.

Легко сказать "застопим". Высадил он нас в чистом поле, кары даже не притормаживают, проносятся мимо, явно за сотку. Мда… Встряли.

Сзади доносится стрекот, оборачиваюсь и вижу двух молодых казахов на мотоцикле. Ладно, — думаю, — нехай себе едут. Стоплю дальше. Вдруг слышу, мотоцикл сбавляет скорость и подъезжает к нам. Ну вот, сейчас наезды начнутся… Кто такие, зачем стоите… Как это все уже надоело! Поворачиваюсь к ним лицом.

— Извините, пожалуйста, вы тут баранов не видели?

— Каких баранов?

— Обычных, штук сорок.

— Да нет, не видели.

Мотоциклисты разворачиваются и уезжают. Я стою, слегка при балдевший от неожиданной развязки, и тут возвращается наш армянин.

Львенка недовольна, но все же садится — лучше потерпеть драйвера, который не нравится, чем торчать посреди степи. Водитель и вправду немного занудный и, что самое неприятное, похотливый. Все время редиска такая на Львенку косится. Пришлось на вопрос о том, кем мы являемся друг для друга, заявить, что мужем и женой. Дядька явно огорчился и, дабы скрыть свою досаду, включил магнитофон. Музыку он слушал, конечно же, попсовую. Зато шел быстро — около 100 км\ч. Для Казахстана просто суперскорость.

Километров через 70 сворачиваем. У драйвера дела в деревне Бостандык. Она представляет собой душераздирающее зрелище. Разруха, запустение, словом, полный бостандык. До развала Союза, люди здесь жили припеваючи. Из озера Киши-Карой, что неподалеку, добывали немереное количество качественной соли, а теперь… В общем, как везде.

От Бостандыка начинается наш легендарный путь по казахским степям, в обход всех постов и таможен. Дорога представляет собой колею в степи. Порой справа или слева появляются другие колеи, они пересекают нашу или идут параллельно ей какое-то время, а затем снова удаляются. Где-то через час езды приближаемся к некой деревеньке. У одного из домов притормаживаем и спрашиваем:

— Не подскажете, где мы находимся?

— В совхозе "Восход".

— Как в "Восходе"?! Почему в "Восход"?! Я не ехал в "Восход"!

Еще после получаса блужданий находим-таки верную дорогу.

Пока крутились, машина пожрала немало бензина, до Омска может не хватить, а денег у драйвера нет:

— Ничего, экономить будем. Поедем не спеша — 80 км\ч, бензина меньше уйдет, — говорит он и разгоняется до 110.

В Омск влетаем в 23 часа. Бензин на нуле. Сворачиваем в Порт-Артур, занимать денег на горючее. Со скрипом, но все же удается кое-как наскрести тридцатку. Сразу же заправляемся. Рулес. Мы побили свой же рекорд, добрались за 11 часов. Правда, пока искали деньги, натикало уже 24, но это уже неважно.

— Вам куда нужно-то?

— Мне? (А черт меня знает, куда мне нужно. Наша вписка из-за нехватки денег накрылась, а беспокоить кого-то из друзей в такое позднее время не хочется. Решаю переночевать на Полигоне). У Ленинградского моста высадите.

— Ладно. Ты, братка, возьми у меня десять рулей, поесть купишь себе. Жаль, укуриться забыли, ты уж не обижайся…

Я выхожу у моста, Львенку армянин повезет до дома. Она, прощаясь со мной, шепчет:

— Ты номер его запиши на всякий случай. Улыбаюсь, но номер записываю. "Каблучок", посигналив на прощанье, удаляется, а я, не спеша, иду в Парк Победы на Полигон, дабы выспаться там спокойно. Правда, это у меня не получается — несмотря на позднее время, на Полигоне у потухшего костра тусуется пионеристый народ. Чертыхнувшись, разбиваю палатку, развожу костер, варю им кашу, после чего с чувством выполненного долга валюсь спать в спальнике под открытым небом. До чего же хорошо! Я наконец-то дома!

Третий урок: