Наталия ЯроваяУроки французского
Он встречал их в аэропорту.
Как всегда безупречен, одет с иголочки, с розой, нежно-белой розой в руках. Цветок предназначался однозначно Катерине Викторовне, которая обняла Сашу и их объятия длились чуть дольше обычных, формальных, из чего следовало, что они очень соскучились, но выказывать это перед Аленой считают бестактным.
Если бы их приехал встречать Лешечка, то он подхватил бы Аленку на руки, а потом они целовались бы долго-долго. И плевать им на других! Но им с Лешечкой было по двадцать пять, а Катерина Викторовна и ее Саша — «сорокоты». Хотя, дело, наверное, не в этом, а в воспитании. Алена почти не сомневалась, что у ее директрисы с Сашей тоже африканская страсть. По крайней мере, когда там в Питере, в командировке, они с Катериной Викторовной выдули в гостиничном номере презентованную им бутылку испанского вина и немного разоткровенничались, стало очень очевидно, что и здесь великие чувства имеют место быть.
Позже, перед сном Аленка вышла из ванной и услышала, как Катерина Викторовна разговаривала по телефону со своим Сашей — у нее даже тембр голоса был другой, волнующий, а слова, которые она говорила… В общем, Алена вернулась в ванную и проторчала там еще минут десять, чтобы не мешать. Все это ее очень удивило и тронуло.
Про Сашу она знала немного — он рано овдовел, причем овдовел трагично, потеряв жену и семилетнего сына в автокатастрофе, после этого так и не женился, теперь же несомненно любил Катерину Викторовну. Уже лет пять как. Он успешен в бизнесе, его обожают все вокруг, он высок, красив, в общем, о недостатках ничего не слышно.
Алене не очень нравились такие. Она называла их американцами и они ее настораживали. Она любила Лешечку, он тоже был симпатяга, но попроще, без изысков, в общем, — обычный парень. Три недели назад Лешечка провожал ее в этом же аэропорту, не выпускал из своих больших теплых лап и ужасно грустил. Стоило им приехать в Питер, как Лешка стал названивать по десять раз на дню и хлюздить от тоски. А вчера вот выяснилось, что встретить Алену он не может, потому как его потрепанный автомобиль поломался «насмерть». Поэтому Катерина Викторовна предупредила Сашу, что ему предстоит отвезти Алену из аэропорта домой. Вот он и встречал их обеих.
— Багаж есть? — осведомился он и они кивнули.
— Тогда подождем немного, — он улыбался красивой улыбкой, попроще, чем голливудской, но очень доброжелательно. Левой рукой он прижимал к себе Катерину Викторовну, как будто боялся, что она убежит, но без позерства, а так — вроде как само собой. Держал и все.
— Мы по тебе соскучились, — тактично сказала она, а он засмеялся таким искренним смехом, каким смеются беззаботные счастливчики:
— Особенно Аленка!
Теперь уже они втроем засмеялись. До этого Алена видела его всего несколько раз, когда он приходил к ним в офис. При этом он всегда галантно здоровался с ней и Аленке даже нравилось, что любовник ее шефа (шефини?) помнит ее в лицо. Ну, не зря же его все любили!
Багаж прибыл довольно быстро, Саша подхватил обе сумки, устроил их в своей машине и погнал в город. Водил он тоже уверенно и красиво, попутно пересказывая городские новости и бросая на Катерину Викторовну очень, ну очень, теплые взгляды. Аленка думала о Лешке, так что время провели каждый по-своему.
До города домчались за полчаса, первой Саша высадил Катерину Викторовну, отчитавшись:
— Я завезу Алену, на пару минут загляну в офис и приеду.
Катерина Викторовна поцеловала его где-то в районе уха и Алене явственно представилось, как сейчас же она нырнет дома в ванну в предвкушении возвращения Саши, который, наверняка, вернется очень быстро и притащит бутылку дорогого вина и запах осеннего теплого леса и хорошего табака, которым отдавал его одеколон.
Они поехали дальше, а через пару минут Саша улыбнулся Аленке в зеркало заднего вида и виновато попросил:
— Ну, давайте же о чем-нибудь разговаривать! Хотя бы о погоде.
— Не хочу о погоде, — Алена капризничала, сама не зная почему.
— Нужно либо разговаривать, либо смотреть друг другу в глаза, — он снова смеялся, — но я не могу смотреть в Ваши глаза, я — за рулем. Могу засмотреться и врезаться в столб.
Алена отметила, что глаза у него совершенно обычные, светлые, но блестят красиво и они заговорили о Питере. Вот так, само собой, взяли и заговорили. И так проговорили до самого Аленкиного дома. Саша донес ее сумку на пятый этаж.
— Мерси! — поблагодарила Алена, а он ответил:
— Силь ву пле, — и спросил. — Парле ву франсе?
— Нет. Но французский такой красивый и я хочу его подучить.
— Же оси, — ответил он с таким хорошим прононсом, с каким мог бы заговорить и на настоящем английском, и на безупречном немецком. Он был замечателен во всех отношениях и начисто лишен недостатков. И была в этом какая-то скука.
— А какое французское имя Вам нравится? — зачем-то спросила Алена.
— Женское?
— Да, нет! Если бы Вы были французом, какое имя Вы хотели бы носить?
— Странный вопрос, — он пожал плечами, но не задумался: — Гийом.
— Гийом? Есть такое имя?
— Есть. И достаточно часто встречается во Франции.
— А Вы там были?
— Да. Мы с Катей в прошлом году встречали в Париже Рождество.
Вот так, не с Катериной Викторовной, и даже не с Катериной, а просто и без ненужного кривляния перед ее подчиненной: мы с Катей. И сразу вспомнился ночной голос Катерины Викторовны, когда она говорила с ним по телефону из отеля, а Аленка случайно подслушала. Надо же, как у них интересно!
Саша попрощался и побежал по лестнице вниз. Спешил, наверное, в супермаркет за бутылочкой вина, еще хватит ума перевязать ее ленточкой, чтобы Кате приятно было!
С балкона Аленка посмотрела вслед этому «Гийому». А они чем-то похожи с Катериной Викторовной. Тонкий профиль, заостренный подбородок. Одной породы. Он довольно молодецки перепрыгнул через заборчик палисадника, сокращая себе путь, сел в машину и помчался. Катерина Викторовна говорила, что ему сорок почти сорок. Наверное, спортом занимается…
— Аленка!!!
— Лешка!!!
Вот оно — родное, понятное и свое до одурения! Внизу, Лешечка размахивал у подъезда букетищем пурпурных роз:
— Открывай!
Аленке вдруг стало так хорошо и радостно на душе! У нее не какая-то палка сухощавая рядом, а настоящий парень! Она прикрыла дверку балкона и побежала открывать входную дверь. Лешка был большой, взъерошенный и теплый-теплый. И вряд ли хотел быть Гийомом. Имя дурацкое какое-то! Надо же придумать!
Снова они встретились где-то через месяц. Был уже конец сентября, деревья желтели на глазах, срочно роняли листья и они шуршали под ногами хрустко и морозно.
Саша приехал в офис в конце рабочего дня забрать Катерину Викторовну — у нее что-то случилось с машиной. Алена застала его в приемной в безукоризненно белом свитере и черных джинсах.
— Саша, тебе не холодно без куртки? — спросила Катерина Викторовна, одевая плащ.
— Же ма фу! — весело ответил Саша.
Катерина Викторовна улыбнулась, а Алена вечером перевела при помощи словаря: «Наплевать!». Как-то не похоже на Гийома — плевать на свое здоровье.
А пока что они втроем вошли в лифт — внизу Алену уже ждал Лешка. «Красивая пара» — мелькнуло у Аленки и еще вдруг подумалось, что ей хочется, чтобы у нее были такие родители — моложавые, красивые, выдержанные. Но родители у нее были совсем простые, жили себе в заводском поселке в собственном домике и ничем не выделялись.
От размышлений ее оторвал голос Саши:
— Поужинаем дома или поедем куда-нибудь?
Спрашивал он, конечно, Катерину Викторовну.
— Как хочешь, — равнодушно ответила она и вообще выглядела слегка усталой, что неудивительно — уже три дня их фирму трясла проверка из налоговой.
— Как хочу — ты сама знаешь, — скаламбурил он и весело блеснул глазом. Она взглянула на него с легким укором, но так нежно, что у Аленки снова возникли мысли о какой-то их другой, неизвестной, но очень-очень интересной жизни.
Они вышли в прозрачную осеннюю прохладу и попрощались. Саша открыл дверцу автомобиля, помог устроиться там Катерине Викторовне, потом по-мальчишески, в этом своем белом свитере, оббежал авто, уселся с другой стороны и тронулся с места.
Лешечка уже ждал Аленку, припарковавшись у входа. В машине было тепло и пахло черносливом — Лешка покупал себе такой специальный табак (дорогой, между прочим!) и лихо крутил из него самокрутки. Бумажки для самокруток с клеевым слоем прилагались к пачке табака и Аленке нравился этот запах.
— Поедем в центр, перекусим где-нибудь в кафешке? — неожиданно предложила она.
— Премию дали что ли? — широко и белозубо улыбнулся Лешка.
— Да ладно, не обеднеем!
Лешка легко согласился и стартанул так, что Аленка ахнула. Он всегда гонял как сумашедший. А вообще, он был такой здоровый, что, казалось, не ехал в машине, а просто игрался с ней, катал, как малыш по коврику в детской.
— Лешечка! — Аленка прижалась к его мускулистому плечу и с удовольствием потерлась своей щекой об его щеку. — Ты такой у меня любимый!
— А то! — весело согласился он и предложил. — Мож, поженимся?
— Мож, — передразнила Аленка. — К Новому году.
— Застолбили!
Пора уже, конечно, и вправду пожениться — два года вместе и так хорошо! Да и возраст в самый раз. А то мама все боится, что Аленка «пересидит», красота уйдет, молодость схлынет вот и кукуй потом.
Двадцать шестого октября у Катерины Викторовны был день варенья. Обычно это событие праздновалось с коллективом в обеденное время в небольшом кафе на первом этаже. Ну, а вечером, видимо, собирались только «свои». А в течение дня в офис буквально ломились поверхностные друзья, партнеры и все прочие. Тащили букеты, бутылки и подарки в красивых упаковках. Добра этого каждый раз было так много, что к концу рабочего дня приезжал Саша и грузил в несколько заходов всю флору и коробки с подарками в свою машину, потом забирал красивую и веселую Катерину Викторовну, веселился сам и они отбывали. В свою жизнь.