Посмотрев на людей, Владыка сделал одно замечание, потом другое — и как-то незаметно начал учить стражей новым трюкам. Преимущественно из области мэлль. Обилие доступной энергии во много раз облегчало углубление таких познаний даже для Снежного Кота, который на этом поле не блистал особыми успехами. Все трое увлеклись, и процесс учёбы не прервал даже переход в новый мир.
Но после второго перехода странникам стало не до того.
— Дым, — сказал Тиив, морща нос.
— Странный какой-то, — добавил Эхагес, тоже усиленно принюхиваясь. — Кислый? Не-е, не похоже.
Пламенный не сказал ничего, а просто пошёл в гору.
И держался он так, что у людей, двинувшихся следом, руки сами собой тянулись к оружию.
Вокруг был лес — но лес странный, прежде никем из троих не виданный. Причудливо изогнутые стволы и ветки, чаще цвета обсыпанного пылью апельсина, реже — лимона с чёрными точками. Листья очень длинные и узкие, висящие в безветрии, как ленты, более тёмного и близкого к зелёному оттенка, чем кора, но всё равно не нормального зелёного. Росли эти деревья не в почве, а прямо среди камней, впиваясь узловатыми корнями во всякую щель, и редко какое из них достигало высоты в пять локтей. Быть может, это — молодой лес? Но тогда что произошло здесь до укоренения жизни? И почему такой странный вид?
Пламенный пошёл ещё осторожнее. Деревья впереди быстро поредели, а склон оборвался скалистым гребнем. Подойдя к зубчатой верхней кромке, тастар осторожно заглянул за неё. Люди последовали его примеру, приняв те же меры предосторожности, хотя ни один из них не понимал, чем это вызвано.
Взгляду Эхагеса открылась часть обширной асимметричной котловины, ограждённой каменными зубцами, как щербатой короной. А на дне…
Струи пара, бьющие на десятки локтей вверх. Плеши, залитые жидкой глиной. Среди дымного хаоса — жёлтое, бурое, тускло-медное, серое и чёрное. Смутный из-за расстояния ворчащий звук, мощный, но от своей монотонности не сразу заметный… и ещё — тот самый запах. Он действительно не был кислым и мало походил на запах гари, но прежде Летуну обонять такое не доводилось. Потому-то он и не мог подобрать ему сравнений: новое есть новое.
— Заболевшая земля, — тихо заключил Тиив. — Гнойник.
На то похоже, подумал Гес, но промолчал.
— Смотрите вверх, — прошелестел Владыка.
Люди повиновались. Пропитанный испарениями дым над котловиной держался низко, и ничто не мешало взгляду коснуться безоблачного неба. Но лишь опустив глаза к мглистой границе воздуха и дыма, Эхагес заметил…
Искорка золота, металлический росчерк. Лёгкий вираж, вверх — и вот уже далёкая искра скользит по синеве. Красиво! Что это может быть? Птица? Что-то крупновато для птицы. В горах расстояния обманчивы, но всё равно это золотистое чудо должно быть побольше коня-тяжеловоза. И раз оно так свободно ведёт себя в воздухе, то должно использовать для полёта магию. Притом не слабую магию, учитывая его размеры и скорость.
— Нас заметили, — сказал Владыка. Подтянулся и сел на гребень скалы, словно показывая, что не боится и не ничего не таит.
Искорка в небе сверкнула, выросла, промчалась высоко над тройкой странников. У Эхагеса шире распахнулись глаза, когда он увидел в зените гибкую линию крыльев и длинный хвост с шишкой на конце. Неужели у этого на самом деле четыре лапы? Вот уж странное создание…
А это меж тем заложило вираж, ухнуло вниз и как-то слишком быстро оказалось рядом. Хлопнуло оперёнными в золото огромными крыльями, опускаясь, вонзило в камень когти всех четырёх лап, изогнуло чешуйчатую шею. Уставилось на странников. Предположить иное было бы глупо, хотя в целиком хрустально-дымчатом, словно слепом, голубом глазу существа зрачок отсутствовал начисто.
Эхагес замер, впитывая чуждость крылатого. Соединение птицы и ящерицы, наверно, должно казаться некрасивым и неестественным — однако не казалось. Размеры его должны были пугать, но страха почему-то не было. А голова в костяной броне, увенчанная короной изящных рогов, и вовсе смотрелась так гармонично, что её величина и пасть, полная хищных белых клыков, становились не важны.
На странников повеяло тёмной, готовой взорваться насмешкой.
Ах-ха, только трое. Люди — вчерашние птенцы — и ещё один. Кто вы такие, мясо?
Для ответа Владыка использовал не тастар-мид, а человеческую речь. И образов дэну не создавал, отвечая пренебрежением на пренебрежение.
— Какое тебе дело до мнения мяса, ты, чудо в перьях?
А ты ещё и нахален. Лучше ответь.
Крылатый резко развернул свою прекрасную голову и плюнул. Воздух загудел, колеблясь на волнах жара. Ближайшее из кривых деревьев вспыхнуло, мгновенно обращаясь в тающий чёрный скелет.
Не снисходя до слов, Пламенный щёлкнул пальцами. Валун рядом с горящим деревом, кракнув, разлетелся мелким щебнем, как от удара великанского молота.
— Угрозы — это здорово, — заметил Эхагес. — Мне понравилось. Но вообще-то как довод сила годится только для вчерашних птенцов. Не для того, кто считает себя разумным.
Ах-ха! Насмешка сосредоточилась на одном объекте. Мы тоже говорим?
Тренировки помогли. Свистящий шар белого огня, сотворённый Эхагесом, буквально взорвал ещё одно дерево, оставив на камнях чёрное пятно копоти.
Человек полагает себя магом?
— Человек полагает себя гостем. И берёт пример с хозяина.
Смело, хотя и глупо. Так кто вы такие?
— Как сказал мой спутник, мы — гости в этом мире, — ответил Владыка. — Странники.
Вот как. Ну, расскажите свою историю. Зачем вы отправились в путь?
— За помощью.
Ах-ха! Считающие себя сильными ищут поддержки!
— Против других сильных — не искали бы. Равным я и мне подобные дали бы бой. Но на Столицу державы, которой я правлю, движется войско, с которым идёт Могучий.
Острая вспышка за глазами, как удар хвоста.
Объясни.
— Могучий волен поднять сушу посреди моря. Волен стирать в песок горы — или громоздить их за облака. Он волен творить и разрушать по своему желанию. Но главное — он имеет власть над "морем и потоком", откуда мы черпаем энергию. За десяток полётов стрелы Могучий гасит чужую магию — а противостоять ему простым оружием так же бессмысленно и бесполезно, как рубить мечом скалы.
И ты ищешь другого Могучего на того, который угрожает вам? Ах-ха! Смело! Что ж, удачи вам, странники.
— Постой!
Что тебе нужно от меня? Я не настолько силён, чтобы помогать вам — даже если бы я хотел помочь, а я не хочу. Разбирайтесь сами, ходящие по тверди.
— Но можешь ты хотя бы ответить на три вопроса?
На один. Хотя… вы не похожи на охотников за перьями, вы не ищете корысти. Пусть будет два вопроса, но не больше.
— Спасибо и на том, — буркнул Эхагес.
— Ты знаешь свой мир, крылатый, — сказал Владыка, — скажи, нет ли здесь того, кто мог бы нам помочь или хотя бы подсказать, где искать помощь?
Нет. Просить у тех, с равнин, что бы то ни было… нет.
— Тогда второй вопрос. Как ты, столь непохожий на нас, можешь объясняться так просто и понятно? Если это — особое искусство, я и мои спутники не отказались бы научиться этому. Умение говорить с непохожими облегчило бы нам путь.
Крылатый впервые издал горлом звук. И был тот звук — рокочущее шипение.
Научиться? Научиться?! Это очень просто! Надо вылупиться в клетке у охотников до перьев Свободных, под замком у ЛЮДЕЙ, и провести там первую треть жизни. Тогда вы тоже сможете говорить и понимать без слов всякого, кто знает мысли ЛЮДЕЙ и других ходящих по тверди, подобных им! Это — простая наука!
— Прости, если я по неведению затронул то, что причиняет боль.
Нечеловеческий гнев свистнул ударом бича, вспорол воздух, заставляя шевелиться волосы.
Боль? Нет! Я — Свободный, и тот, кто попробует причинить мне боль — умрёт! Я помню свою боль, но помню и то, как отомстил. Прощайте, странники.
Крылатый развернул свои великолепные крылья, мгновенно напрягся — и прянул в небо. Живая молния, брат ветров.
Я вспомнил. За Долиной Жара Глубин есть пещеры. Там живёт маг, знающий много миров. Он может подсказать вам что-нибудь, может и уничтожить. Он не любит людей, ибо сам был человеком, но любит необычное, и я не знаю, что возьмёт верх, если он увидит вас. Ищите его под Триглавым пиком.
— Спасибо за совет, Свободный! — крикнул Эхагес.
— Ему не нужна благодарность двуногих, "ходящих по тверди", — заметил долго молчавший Тиив. — Он действительно Свободный. И поступил так, как захотел, не думая о наших чувствах.
— Верно, — сказал Владыка. — Но всё же он дал совет. Последуем ему.
Глава пятая
Долину Жара Глубин странники пересекли по воздуху: Пламенный счёл, что время дороже затраченных сил. Найти гору, которую крылатый назвал Триглавым пиком, оказалось просто, а вот поиск входа в пещеры затянулся. Эхагес и Тиив успели наловить в горной речке рыбы, приготовить её и даже частично съесть, когда Владыка спустился к ним с известием об успехе. Покончив с рыбой, странники поднялись ко входу в пещеры и по очереди протиснулись в узкую щель, так хорошо скрытую, что уже в нескольких шагах взгляд скользил мимо неё.
Тишина. Темнота.
Почти сразу подземный, вернее, подскальный ход расширился. Дно его было ровным, и в голову сами собой лезли мысли о заброшенных шахтах и горных выработках. Высота хода тоже была не маленькой, нагибаться приходилось лишь Владыке, да и то через раз. Вот только темнота… Но искусство майе помогало людям ориентироваться без света, а для Пламенного мрак глубин просто не был мраком.
Трижды повернув, проход выровнялся, уводя странников всё глубже в недра. Стоячий воздух давил не столько на грудь, сколько на мысли. Беззвучие становилось плотнее с каждым шагом, угнетая привыкших к просторам Равнин. В этом походе Эхагес впервые в жизни оказался в горах и нашёл, что они по-своему хороши — но вот нутро торчащих костей земли при тесном знакомстве не пришлось ему по вкусу. Совсем не пришлось. Ни капельки. Только жёсткая самодисциплина и гордость избранного не давали ему впасть в уныние. Судя по ворчащему шёпоту за спиной, Тииву пещеры нравились ещё меньше.