Девушка поджала губы:
— Мне не нравится быть на виду, так что это я оставляю Мадлен, а сама организую ужины для посетителей или сановников, обзорные туры по дворцу… и все такое.
— Значит, всякие скучные вещи.
Лотти уперлась языком в щеку и глубоко вздохнула.
— Это может казаться невероятно скучно такому, как ты, но меня это удовлетворяет целиком и полностью.
Уголок его рта дернулся вверх, а в глазах загорелся насмешливый огонек.
— О, да ты просто мятежница. Загонять всех этих уток в ровную шеренгу. День за днем, год за годом.
Лотти поерзала на стуле:
— Мне нравится порядок. Это преступление?
Уголок его рта снова дернулся.
— Ты не можешь контролировать все в своей жизни. Тебе нужно оставить немного места для спонтанности. Нет ничего веселого в том, чтобы каждый день просыпаться ради одной и той же рутины.
Она лукаво посмотрела на него:
— Почти уверена, что в твоем календаре не найдется и двух одинаковых дней. Это несложно, если каждое утро просыпаешься рядом с новой женщиной.
— Ты не права.
Лотти пыталась проигнорировать его порочный взгляд.
— Правда?
— Я никогда не провожу целую ночь с одной женщиной.
Лотти не могла решить, то ли выказать удивление, то ли отвращение.
— Почему?
— А зачем? Как только секс заканчивается, пора прощаться. Люблю спать один.
— Значит, никаких объятии после секса или разговоров?
Лукка рассмеялся:
— Нет. Боюсь, это не в моем вкусе.
— Интересный выбор слов.
Лукка все еще улыбался, но уже не так весело.
— Каких?
— «Боюсь».
В его глазах появилась напряженность.
— Чего бы мне бояться?
— Интимности.
— Нет. Я люблю секс.
— Я говорю не о сексе. Я говорю о том, чтобы позволить кому-то стать тебе близким.
— Нет способа сделать человека ближе себе, чем заняться с ним сексом. Или ты так давно этим занималась, что забыла? Не хочешь освежить знания? Я был бы рад услужить. Я выезжаю на дом… точнее — во дворцы.
Лотти метнула в него уничтожающий взгляд.
— Ты правда думаешь, что я паду так низко, чтобы уйти в разгул с тобой?
— Тише, милая, я ничего не говорю о страсти. — Он подмигнул. — Просто одна ночь секса, от которого разваливается кровать.
Она изогнула бровь:
— Целая ночь?
— Половина.
— Суровые условия.
Лукка снова засиял:
— Ты не найдешь никого более сурового, чем я.
Лотти подавила дрожь в надежде, что он не заметил этого.
— Это был сарказм.
— Конечно.
Лукка потянулся через стол и прежде, чем она успела убрать руку, поймал ее и перевернул ладонью вверх. Он провел по ладони кончиком пальца, не отводя от Лотти сексуального взгляда.
— Ты думаешь, что, старательно скрывая свою красоту и сексуальность, убедишь меня не хотеть тебя?
Лотти сглотнула. От его прикосновения ее кожа горела огнем. Собственное тело предавало ее, наполняясь пульсацией и желанием. Девушка резким движением вырвала руку.
— Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, Чатсфилд, но я не собираюсь становиться очередной твоей жертвой.
В его ленивой улыбке сквозила невероятная самоуверенность.
— Ты так хочешь меня, что я отсюда это чувствую.
Она попыталась пренебрежительно рассмеяться.
— Ты путаешь отвращение со страстью. Ты отталкиваешь меня. Ты совсем не похож на мужчину, с которым я могла бы переспать.
— Опиши его.
Лотти опешила:
— Кого?
— Твоего воображаемого любовника. Мужчину, ради которого ты сбросишь эти старушечьи трусики.
Старушечьи трусики? Он правда так думает? Может, в одежде она и выбирает консервативный стиль, но нижнее белье — совсем другая история. Что она носит под одеждой — ее личное удовольствие, и в нем нет ничего и близкого к старушечьему. Лотти прикусила губу и с подозрением посмотрела на него:
— С чего я должна делать это?
Лукка беззаботно пожал плечами:
— Я мог бы помочь тебе найти подходящего кандидата.
— Пожалуйста, не беспокойся. Я отлично справлюсь с тем, чтобы самой найти любовника, спасибо.
— Кажется, до сих пор ты не особо старалась. — Лукка поднял бокал с вином и покрутил его в руках. — Твоя сестра сказала, что с тех пор ты не имела…
Лотти так резко встала из-за стола, что раздался звон столовых приборов.
— Моя сестра не имеет права говорить тебе хоть что-нибудь обо мне. Знаю, ты думаешь, что я застегнутая на все пуговицы ханжа, которая втайне отчаянно хочет страсти, но ты не прав. Я счастлива той жизнью, что у меня есть. — Она бросила салфетку на стол. — Наслаждайся ужином. Надеюсь, ты всю ночь промучаешься несварением.
— Ты не покажешь мне казематы?
— Попроси одного из лакеев.
— Боишься остаться со мной наедине, маленькая принцесса?
Лотти обернулась, чтобы посмотреть на него:
— Я не напугана. Ты мне отвратителен.
Лукка рассмеялся и поднял бокал:
— За то, чтобы продолжать бесить всех! — Он опрокинул содержимое в рот и улыбнулся пустому бокалу. — Мое любимое времяпрепровождение… кроме секса, конечно.
Лотти не могла поверить, что его вообще не волнует мнение других людей. В нем должна была быть хотя бы маленькая часть, нуждавшаяся в одобрении. Как он мог жить так бессмысленно и бесполезно? Неужели его жизнь действительно состоит только из секса и грехов? Он же наверняка хочет большего. Секс — хорошее развлечение и все такое, но он не удовлетворяет более глубоких желаний, желания быть любимым и принятым, чтобы тебя ценили и заботились о тебе. Лукка в равной мере вызывал неприязнь и удивление, в нем сосредотачивалось все, что только могло оттолкнуть ее. Отсутствие морали. Порабощенность чувствами. Бесконтрольность. Опасность. Но в то же время он заставлял ее смеяться, чувствовать себя женщиной, желанной женщиной.
Просто чувствовать.
Лотти расправила плечи:
— Я покажу тебе казематы, только чтобы доказать, насколько это неподходящее место для проведения праздника.
Его темные глаза засияли.
— Ты будешь держать меня за руку, если я испугаюсь темноты?
Лотти гадала, было ли что-то в этом мире, что смогло бы напугать его. У него было настолько беззаботное отношение к жизни, что в глубине души она ему даже завидовала.
— Не беспокойся, там есть электричество, мы провели его туда десять лет назад.
Снова эта его сексуальная улыбка.
— По крайней мере, пообещай мне это на случай, если что-то случится. — Он лениво провел пальцем по ее щеке.
Лотти скинула его руку, но когда они спустились в казематы на служебном лифте, доступ к которому был только у слуг дворца, ее кожу все еще покалывало. Дверь была закрыта, но она знала, где находятся ключи. Вытащив их из тайника, она обратилась к Лукке:
— Ты можешь удостоиться этой чести. Для меня дверь тяжеловата.
Он окинул ее оценивающим взглядом:
— Ты же не задумала никакого подвоха, мое сокровище?
Лотти бесило то, что он так легко может заставить ее покраснеть.
— Какого подвоха? — Кроме того, чтобы остаться с ним наедине полностью обнаженной и получить лучший оргазм в своей жизни?
Лукка не отводил от нее понимающего взгляда.
— Я не возражаю, чтобы меня связали или даже высекли, но оказаться запертым одному в казематах — это перебор. Что в этом веселого?
— У тебя слишком буйное воображение.
— Как и у тебя.
Лотти потерла свои скрещенные руки. Кроме опасности остаться наедине с Луккой Чатсфилдом, она и правда побаивалась этого темного коридора. Она не была здесь много лет, а точнее, десять. Когда ей было тринадцать, Мадлен в шутку заперла ее здесь, и с тех Лотти страдала клаустрофобией.
— Ты собираешься открыть дверь или будем стоять здесь и болтать всю ночь?
Он беззаботно рассмеялся, и Лотти поджала губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Дверь открылась со скрежетом, напоминающим звук цепей, и по ее коже снова прошел холодок.
— Эти петли не помешает смазать. Тебе нужно сказать об этом одному из этих снобов-лакеев. — Лукка придержал дверь, пропуская Лотти вперед. — После тебя.
— Э-э-э… ты первый.
В его глазах заплясал огонек.
— Думаешь, я попадусь на старую удочку? Нет уж, ты выбрала не того. Ты первая, так я смогу следить за тобой.
Лотти выпрямила спину и прошла мимо него. Ее ноги покрылись мурашками, словно их гладили ледяными руками замурованные в стены призраки. В те ужасные полчаса, когда она просидела тут взаперти, Лотти могла поклясться, что слышала, как из-за каменной кладки раздаются стоны. Она снова потерла руки и обернулась к Лукке:
— Как видишь, это место совсем не подходит для вечеринки.
— Не согласен, как и твоя сестра.
Лотти нахмурилась:
— Ты уже говорил с ней об этом?
— Конечно. Ей это показалось отличной идеей.
Лотти не сомневалась в этом. Сестра всегда считала ее трусишкой и наслаждалась, выталкивая из комфортной зоны. Разве не по этой причине здесь появился Лукка, привнеся в ее скучную жизнь немного возбуждения?
— Да, конечно, у нас с сестрой несколько разные вкусы на развлечения.
— Или мужчин.
— Ты понятия не имеешь, каких я предпочитаю мужчин.
— Нет, но могу догадаться.
Лотти подняла руки:
— Не трудись! Интеллигентный, любящий трудиться и стоящий доверия.
Лукка задумчиво потер подбородок:
— А что по поводу чувства юмора? Разве не это кажется женщинам наиболее привлекательным в мужчинах?
— Я предпочитаю надежность возможности посмеяться.
— Когда последний раз ты смеялась?
— Я не записываю.
Лукка перевел взгляд на ее рот.
— Доктора говорят, смеяться нужно каждый день.
Было невозможно оторваться от его глаз.
— Это как секс, способствует хорошему самочувствию.
Лотти не поняла, как это произошло, но внезапно они оказались достаточно близко, чтобы она чувствовала тепло его тела. Ее сердце пропустило удар, когда он провел кончиком пальца по ее лицу.
— Ч-что ты делаешь?