Он проворно убежал в дом.
– Подюшку… – прошептала Варя. – Подюшку… Это из сна?
– Из какого сна, Варя-тян? – Японец уже успел прибежать обратно с двумя подушками.
– Мне, кажется, сон такой снился, – пробормотала Варя. – Словно я живу на планете, где все мутанты. А потом… Потом кусок сна не помню, словно синий туман. А потом как будто я сижу на улице и зову… Подушка… Подюшка… По… Дюшка… И…
Она пересела на подушку, чтобы не простыть на холодной земле.
– Сны – это холозо! – авторитетно закивал японец. – Я не помню свои сны. Это плохо.
Солнце пробивало листву желтыми нитями. Варя посмотрела на свои руки: есть ли у нее нити-лучики? Нет, сейчас не было. И ее опять мутило. Но не блевать же при посторонних!
– Зачем ты приехал? – борясь с приступом тошноты, спросила она. (Отец учил: «Со всеми, кому ты провела обряд, переходи на „ты“».)
– Я не могу уехать! Я уехал. Я думал в дороге. Ты та, кто мне ну-же-на. Ты долзна знать выход из мира. Мой пятьдесят раз отец Оенакоши Ташини передал нам, своим внукам внуков: я уходу сейчас, а женщина с клювом даст уйти вам потом. Меня зовут так, как звали его…
Варя тяжело вздохнула и сглотнула слюну. Это не помогло. Ей было по-прежнему очень плохо. Она помнила, что в семье ее клиента всех старших мальчиков называли в честь далекого предка, который много веков назад якобы ушел в лучший мир на глазах у многочисленных родственников. Причем ушел в самом прямом смысле: испустил «луси, как ладуга» (лучи, как у радуги) и ушел, словно испарился. Потом несколько странным образом исчез еще один предок, Ойётамори Си Тисси Байко, «два лаза дедузка» ее клиента (Варя не поняла, это был прадед или дед деда, то есть прапрадед, честно говоря, ей было все равно). Из последних сил борясь с тошнотой, Варя произнесла:
– Спасибо за помощь. Но я провела обряд, спросила духов предков, передала вам все, что они мне сказали, и…
Диди.Тут следует заметить, что транс во время обряда получился не глубокий, и по этой причине никакие «духи предков» шаманке не явились. Пришлось сочинять на ходу нечто в стиле «О, да, я тут, я пришел, жди перемен в пятый месяц красной луны, после того, как увидишь зна-а-ак!»
– Я больше ничем не могу вам помочь, – призналась Варя. – Мне надо отдохнуть. Видите, что со мной сделали духи?
– Но я долзен! – взвыл японец с такой страстью, с какой, наверное, самураи рубят головы врагам или совершают харакири. – Долзен! Валья-сан, ты саман высзего класса, ты смозесь отклыть луцьзий мил!!!
Шаман высшего класса собралась было вяло возразить и проехаться насчет «лучшего мира», в который каждый неизбежно попадет своим ходом, но вместо этого не выдержала и извергнула из себя остатки зеленой воды с кашицой лосося. Японец задумался и пришел к выводу, что духи предков тут ни при чем, а девушку надо спасать.
На закате они выехали в Петропавловск-Камчатский. К врачу. В багажнике, бережно завернутый в старое одеяло, молча подпрыгивал на ухабах бубен. Рядом, во втором одеяле, связанном узлом, тихонько тряслись прочие шаманские принадлежности. Третье одеяло, совсем старое и дырявое, скрывало сундучок с принадлежностями для свечной магии и старинными картами. Все это оставлять без присмотра было никак нельзя. Оё уговорил Варю-сан и кое-какие личные вещи взять (они вместились в кожаную дорожную сумку, отцовскую, ручной работы) на тот случай, если ее уложат в больницу. Впрочем, это вряд ли: Варя не смогла найти ни свой паспорт, ни полис, ни какие-либо другие документы. Она даже не помнила, были ли они вообще и как выглядели.
Останавливаться приходилось каждые пятнадцать- двадцать минут: Варю укачивало, у нее болела голова и леденели руки. Когда совсем стемнело, съехали с дороги к ручью и стали устраиваться на ночлег. Небо пошло кляксами туч, стареющая луна выныривала из них сперва часто, потом реже и реже. Порывами налетал ветер, температура падала с каждой минутой. Оё проворно разжег костер, сотворил горячий чай, извлек из машины походное кресло и теплый пуховик, накинул его Варе на плечи поверх ее тонкой куртки. Варя пила обжигающий чай и тряслась от холода. Ее больше не мутило, это был плюс. Но голова гудела все сильнее, это был второй минус (после холода).
– Ницево, ницево, утлом будем в холосей кликс! – утешал ее Оё и развлекал небывальщиной о своих многочисленных предках.
Предки его, если верить рассказам, были все до одного людьми необыкновенными. Вот только ускользнуть в прекрасный «луцьсий мил» удалось всего двоим. Оё был с детства убежден в том, что станет третьим.
Варя никак не могла согреться. Ни пуховик, ни чай, ни костер не помогали.
– Не оцень холосо, сто у тебя нет полиса и пасполта! – озабоченно покачал головой Оё. – Дазе любой ссс-ш-сшаман долзени иметь полис! Как такое могло слутиться, сто у тебя нет бубазек?
– Чего нет? – не поняла Варя.
Она не отрывала взгляда от огня, находилась в полуотключке, но все-таки слышала и реагировала.
– Мубазек! – поправился японец. – То есть бу-маз-жек. Документов. Ты в сколе уцилась?
– В школе… Училась.
– А бубазка об оконьцянии сколы у тебя есть?
Варя задумалась.
– Кажется, я не окончила школу, – неуверенно произнесла она после продолжительной паузы. – Как ходила, помню. Класс свой помню. Я хорошо училась, на пятерки. У меня только по оперхрюку двойка была.
– Что это – опехлю?!
– Оперативное хрюкание. Ну, предмет такой. Сигналы посылать, если что.
– Какие сигналы?
– Ну как… Такие, например… – Варя оторвалась от созерцания огня и выразительно хрюкнула.
Хрюк получился знатный. Японец обалдел. Не нашелся, что ответить. И зааплодировал.
– Да ладно, – засмущалась Варя. – Подумаешь… Просто обычный хрюк… У нас его каждый первоклассник знает.
– Ты осень, осень великий саман, Валя-сан! – пробормотал Оё То Мори, догадавшись: Варя ходила не в обычную школу, а в особую, шаманскую, потому у нее и нет никаких бумажек.
В клинике сначала не хотели Варю принимать.
– Хотя бы паспорт нужен! – объясняли толстые регистратурные тетеньки. – Хотя бы полис. Хотя бы права. Хотя бы что-нибудь!
После некоторых препирательств сдались, оформили карту с пометкой «со слов пострадавшей». Варя не стала доказывать, что она не пострадавшая, при чем тут пострадавшая?
Спустя всего три часа выяснилось: Варя-сан… беременна. Тринадцать недель. У нее токсикоз (оттого и тошнит). И нехватка некоторых микроэлементов (оттого и знобит).
– Не может этого быть… – прошептала Варя, услышав новость. – Я же ни с кем. Я же ничего. Я же… только во сне, с Дюшкой, во сне же не в счет…
Медсестры с врачом, услышав «только во сне» дружно хмыкнули, но комментировать не стали. Варя вышла в вестибюль, растерянная и обалдевшая. Врач – за ней, спеша сообщить радостную новость будущему папаше.
– А вот кто у вас будет, сын или дочь, мы пока сказать не можем, требуется дополни…
– Вы мне? Мне сын или доць?! – заволновался японец. – Мне не сын и не доць, мне… А, ладно! Холосо… Посли, Валя-сан!
Однако уйти просто так не удалось, врач, проводившая УЗИ, решительно подхватила Оё под локоток и увела вдаль по коридору.
– Хорошо-то хорошо, – сказала она, открывая дверь своего кабинета и приглашая Оё войти. – Прошу!
Оё То Мори вошел.
– Но не очень хорошо. Плод развивается не совсем… Эмм… Не то чтобы не совсем нормально, но несколько странно. Говоря напрямую… Впрочем… Как бы вам это преподнести… В общем, нужно провести еще ряд исследований, например генетических.
– Лебенок с синдломом Дауна? – нахмурился японец.
– Ладно! Скажу прямо, без экивоков. Ребенок вообще не очень похож на человека. Зародыши все примерно одинаковые, но в данном случае для этого срока… Уж я-то всякого насмотрелась, поверьте! Почти тридцать лет в профессии. Но тут… Возможно, лучше избавиться от плода. Срок довольно большой, но по медицинским показаниям…
Будущий папочка молчал, раздумывая.
– В любом случае вам надо найти документы вашей… эмм… вашей жены… Или восстановить их.
– Во-ста-нош-што?
– Ну, восстановить, заново получить. Вы гражданин России?
Оё открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, но не успел. В комнату протиснулась одна из страдающих средней степенью ожирения тетенек (из регистратуры) и шлепнула на стол перед врачом с тридцатилетним стажем пачку бумажек. Врач выкатила глаза:
– Софь Пална, я… Что… Да как вы?!
– Прочтите немедленно! Это! Тут! – Софь Павловна ткнула пальцем в верхнюю бумажку. – Я бы, Екатерин Васильн, не посмела врываться, но…
Екатерин Васильна двумя пальчиками-сарделечками сняла с носа очки и уткнулась в бумажки. Спустя пятнадцать, от силы девятнадцать секунд она оторвалась от чтения, вернула очки на переносицу и:
– Так! Мы обязаны немедленно вызвать полицию!
– Цьто такое?!
– Мы пробили по базам данных. Варваре Ворониной, девятнадцати лет, из далекого стойбища, четыре месяца назад делали операцию в областной больнице нашего города. Было осложнение. Спустя несколько дней – летальный исход!
– Леталь? – с сомнением переспросил Оё. – Вальясан леталь?!
Он был уверен в экстраординарных способностях шаманки Вари, но неужели она летала после операции? Реально летала?
Итог длительных переговоров Оёё с Екатериной Васильевной был таким: а – полицию вызывать не стали; б – Оё воспользовался банкоматом, стоящим в вестибюле, и его счет несколько уменьшился, а количество дензнаков в кошельке Екать Васильны несколько увеличилось. Сразу после этой нехитрой процедуры Катерина внезапно подобрела, прониклась симпатией к своим клиентам, снабдила Варю витаминным комплексом, а Оё – рекомендациями. Рекомендации были следующими: решить вопрос с документами и немедленно лететь в Москву или лучше в Японию, поскольку беременность патологическая, и что с ней делать, должны ответить врачи самого высокого класса.
– Тепель – ужинать! – стараясь улыбаться как можно беззаботнее, сказал Оё, когда они наконец выбрались на свежий воздух.