потолок, стены и сбой программы кондиционера. Но потолок высоко, программисты «Хитачи» далеко, а стены — вот они, прощупываются. Только смысла в этом, если ровные они и залиты одинаковой светло-желтой краской? Для успокоения совести и одновременно — оценки, как подняться к потолку, пошел по периметру комнаты, наваливаясь ладонью на плоскость стены.
Не знаю, почему именно наваливаясь — наверное, просто не верил, что причина там, а идти, отталкиваясь, было интереснее. Но со следующим шагом у правой стены, закрытой от входа серверными стойками, ощутил в руке неожиданную слабость, услышал хруст тонкого слоя краски и тут же — ощущение провала, утянувшего за собой остальное тело.
Мгновение падения ударило по чувству координации, и отчаянная попытка зацепиться за что-то провалилась. Страшнее того, руки, выставленные вперед (как бывает у каждого, кто падал с лестницы), тоже не ощутили в ожидаемый момент пола. Тело кувыркнуло в воздухе, ударив в полете по ногам, затем по плечу, ошарашив болью, а затем волной жгучего холода, под мой крик и стон иглами вцепившегося в тело.
«Подвал, мать его. Капремонт, мать его». — Пронеслась гневная мысль через дрожь тела, соединяясь с секундной волной страха, ужаса. — «Т-темно. Что за стеной? Пролет лестницы над головой?»
В сумраке, подсвеченным тусклым огоньком вверху — это от серверной проем — виделась наклонная каменная плита, подходившая под описание лестницы. Если ее не ремонтировать, как, видимо, было тут.
Руки, скованные холодом, как и все тело, потянулись к ногам, поджимая их под себя. Заодно справляясь с ноющей болью по всему организму и осторожно проверяя, не сломалось ли чего.
Тело ныло, движения отдавали болью в оцарапанной коже, страшно болела челюсть, почти заглушая боль от плеча. Но все это шло фоном совсем другому ощущению.
Ощущению, что под ладонями голая кожа. Там, где положено быть плотной ткани джинсы. Там, где была спецовка поверх свитера и серой рубашки. И там, где острые камни кололи подошву ног, хотя обязаны были бессильно скрипеть под подошвой кроссовок.
— К-как же х-холодно, — отчаянно не веря мелькнувшей мысли, повернулся я к пролому в серверной.
Но, приглядевшись, увидел только серое марево, искристо мерцавшее в карнизе на вышине двух с половиной метров над плоской стеной, собранной из гладкого коричневого камня.
Кое-как собравшись с силами, заставил себя подняться с места и потянуться к карнизу.
Унимая дрожь от холода в коленях, прыгнул вверх, ударившись о камень телом и тут же отпрянув, спасаясь от ледяного ожога.
— Я тут сдохну, да? — После нескольких попыток, теряя силы, с тоской выдохнул я облачко пара.
Под ногами скальная плита, щедро покрытая угловатыми обломками. Вокруг колодец стен, выложенных из крупного булыжника, и надгробием всему этому — еще одна плита, застрявшая наискосок в десятке метров над головой, оттого показавшаяся пролетом лестницы. А единственный выход — вот он, манит и вытягивает силы в очередной попытке до него добраться. Обрывает ногти, бессильно пытающиеся зацепиться за трещины в стенах. Срывает кожу на ногах и запястьях. Выбивает скупую слезу отчаяния и дикий крик в полный голос:
— Помогите!!!
Может ли голос прорваться сквозь завесу меж двух миров? Не знаю. Но он точно не выйдет за плотные двери серверной.
Холод тянул силы до дрожи в пальцах и коленях. Тело хрипело легкими, желая сжаться в клубок и не отпускать остатки тепла. Но я продолжал двигаться, растирал кожу ладонями, прекращая панику резкими махами рук или несколькими приседаниями.
В попытке выбить себе ступеньку в стене, подобрал камень у ног и с силой ударил по заметной трещине чуть выше груди. От удара, раскололся булыжник в руке… Не сдаваясь, принялся собирать все, что было под ногами в хоть какой-то подъем, под конец ощутив первые признаки судороги в левой ноге. На эту горку камней я и упал после отчаянного прыжка, не достав до карниза всего две ладони.
Со вскриком боли рухнул на плиту пола и съежился от безнадежности. Крохотные осколки, впившиеся в кожу на боку, отозвались приглушенной ноющей болью, на которую организм уже никак не реагировал. Даже холод — и тот чувствовался, будто под теплой одеждой, в безветренную погоду зимой.
— Помогите, — сипло вырвалось вместе со взглядом наверх.
Тело не хотело бороться, а попытки разума перебирать руками и ползти по камню, казались ему глупыми. Организм желал просто лежать, сберегая силы для лишней секунды до смерти. Но разум хотел жить. Я хотел жить, вот и полз, заставив наконец-таки руки поднять тело.
Смутный шум, раздавшийся где-то рядом, поначалу показался галлюцинацией. Не было вокруг ничего, камень не умеет говорить, а обращенный вверх взор, стоивший очередного падения набок, не увидел спасителя на карнизе перед порталом. Но шум повторился, выбив из уже было смирившегося с неизбежным разума отчаянную вспышку надежды. Да хотя бы потому, что шум был справа, а стена под порталом — впереди.
— Помогите! — Рвал я связи осипшим голосом и упрямо полз на звук, то и дело натыкаясь ладонями и коленями на камни, раня кожу, но продолжая движение.
Совсем скоро перед лицом раздался гулкий звук упавшего камня — это рука неосторожно коснулась его и отбросила вперед… Слепо пощупав пространство перед собой, с невероятным и ничем не обоснованным счастьем обнаружил провал меж плитой пола и стеной. Широкий! Сантиметров сорок, не меньше! Больше метра длиной — это все, куда удалось дотянуться.
«Что тебе в нем?» — Шептал разум. — «Могила поглубже?».
Но сама возможность идти хоть куда-нибудь дала сил. Возможность выбора — да хотя бы могилы, пусть! Но не лежать, ожидая смерти.
Дрожащей рукой бросил еще один камень, на этот раз прислушавшись к звуку падения. Не высоко! Метра два, вряд ли выше!
А затем шум, приведший меня сюда, повторился. Совсем рядом. И мгновением позже лицо обожгло волной близкого жара от факельного огня, ослепив и заставив откатиться в сторону.
— П-помогите! — Сквозь слезы от вспышки, тер я рукой лицо и глаза, пытаясь отделаться от яркого пятна, не позволяющего ничего разглядеть. — Я с Земли! Д-дружба! М-мирный!
А в разуме, ошеломленным за это время наготой, холодом, осознанием близкой смерти и шансом на спасения, яркой вспышкой гражданской сознательности вспыхнуло — Первый контакт!
Никто не говорил о встрече с разумом в Эдеме. А факел — он разум бесспорный и не подлежащий сомнению.
— Е-есть, за чем жить, — сипло выдохнул остатки тепла, чтобы убедить тело двигаться. — И т-там есть тепло, — напомнил я ему про огонь.
Второй довод оказался убедительнее и дал сил, чтобы перевернулся на живот и вновь посмотреть в отверстия лаза.
— М-мы пришли с миром, — выдохнул я, щурясь в тень отведенного в сторону факела.
И каким-то чудом, непонятно каким чутьем и неведомо какими силами, резко отклонился вбок, пропуская мимо лица что-то заостренное, влетевшее в пещеру за моей спиной. Ошарашенно замер, растеряв все приветственные слова о дружбе народов. Потому что на меня недовольно скалилась крупная рожа ящерицы с распахнутым кожистым капюшоном, выходящим из спины, отведя лапу с факелом в сторону. В неровном свете успел отметить серую тряпку через зеленое тело и участок коридора, исполненный ритмичным желто-зеленым узором.
— Ах ты сволочь зеленая, — слабой рукой метнул я камень ей в рожу и тут же откатился в сторону.
Снизу возмущенно проклокотали и запустили мне вслед еще один дротик. Или как это назвать — короткое копье? Короче, палка с заостренным наконечником, глухо стукнувшаяся о противоположную стену и уткнувшаяся стоймя меж камней.
Тут же показалась немалого — не меньше средней мужской — размера зеленая лапа, украшенная когтями, вцепившаяся в край лаза. А за ней вторая, до этого резко размахнувшаяся факелом под громкое шипение, будто отгоняя зверя. Ждать, пока эта ящерица влезет целиком, я не стал — метнулся из последних сил к копью, отчетливо различимому в появившемся свете факела. Тело человекоподобного ящера уже практически было внутри Ему оставалось подняться на ноги и подтянуть за собой видимый хвост, когда я, крича от отчаяния, бросился вперед с подхваченным копьем, целя острием в живот. Потому что попасть легче.
На встречу раздался визг куда грознее, и огонь факела оказался выставлен ровно мне навстречу — тоже на уровне живота.
Но я уже не боялся. Я был жив, но кое-что уже умерло в этой ледяной пещере. Страх, осторожность, стыдливость — та самая, что заставила прикрыться ладонями в первые секунды. Не ведаю, как выглядел в момент атаки. Наверняка не очень грозно, потому что ящер не отвел факел и не уклонился сам, спокойно ожидая, когда жертва остановится, потеряв скорость, или сама напорется на огонь. А я прыгнул.
Прыгнул так, как, наверное, никогда за этот адовый час. Те самые последние силы, которые должны были давным-давно закончиться. Хотя, возможно, помог разбег — в эту сторону каменный колодец шире, чем от карниза с порталом до противоположной стены. Помог и расчищенный от камня пол. Главное — прыгнул я выше факела, и ящер, за яркостью собственного огня, потерял этот момент.
Подхваченное копье ударило всей массой разогнанного тела, с ощутимым чувством преодоления вязкой преграды вонзившись ящеру в грудь. За его спиной была стена, он не успел выбраться из лаза, так что плохонькое и кривенькое (по ощущениям ладоней) копьецо пронзило его насквозь, явно пробив что-то жизненно необходимое. Потому что потом была тишина и стук о камень выпавшего из лапы факела.
Я же вновь порезал руку, свалившись с твари на скальную плиту.
— Теперь нас тут двое сдохнет, — смотрел я на близкий огонь, робко протягивая к нему ладони, приближая до легкого ожога.
На противника смотреть не хотелось. Этот первый контакт точно не войдет в учебники, потому что рассказывать о нем будет некому.
Но скоро пришлось подниматься — пакля или что там было намотано на факел, прогорало, грозясь лишить последних искорок света и тепла. А я помнил, что на ящере были серые тряпки, и они наверняка могли гореть. О том, чтобы пытаться залезть наверх, используя тело побеждённого, как ступеньку, мыслей не было — потому что сил для этого не осталось никаких. Это особенно прочувствовалось в тот короткий путь, когда я подтаскивал факел к ящеру. Так, наверное, не ползают и дети. Даже опытный фрезеровщик, победивший ящик водки, ползет к остановке уверенней.