Дарем – небольшой красивый университетский город на севере Англии. Сердцем его является великолепный собор, строительство которого началось еще в XI веке. Впрочем, вплоть до 1540 года и роспуска монастырей собор принадлежал не городу и англиканской церкви, а бенедиктинскому приорату (такое название получали чаще небольшие монастыри, не имеющие собственного аббата и управляемые приором) в Дареме. Именно к этому приорату присоединился в 1153 году молодой монах Реджинальд. Вероятно, он пел уже на построенных к тому времени хорах Даремского собора и работал в скриптории. По крайней мере, там он научился нотировать музыкальные произведения.
Приором Дарема тогда был Лаврентий, довольно известный писатель и агиограф. Возможно, по его примеру Реджинальд также решил стать агиографом. Три из четырех дошедших до нас работ даремского монаха – жития святых, два из которых посвящены святым известным и умершим задолго до Реджинальда: Катберту Линдисфарнскому (ок. 634–687) и Освальду, королю Нортумбрии (ок. 604–642). Однако в одном из житий, самом подробном, он рассказал о своем современнике, которого знал лично, рядом с которым жил несколько лет и которого католическая церковь по сей день так и не канонизировала, хотя в Северной Англии его почитают святым. Это житие было посвящено Годрику Финхальскому.
Годрик, вероятно, был ровесником Авдия Прозелита[13] и родился где-то между 1065 и 1070 годами в небольшом поселении Уолпол на севере Норфолка. Отца его звали Айлвард, мать – Эдвенна, и, как писал Реджинальд Даремский, «оба они были скромного звания и богатства, но изобиловали праведностью и добродетелью».
Годрик начинал коробейником, бродя с мелкими товарами между деревнями и хуторами Норфолка; потом стал сотрудничать с городскими купцами, путешествуя от ярмарки к ярмарке. Жил в Линкольншире, торговал в Шотландии и добирался даже до Рима. В итоге он смог стать совладельцем торгового корабля и следующие несколько лет провел в море.
Писали, что в 1102 году он был капитаном и совладельцем корабля, доставившего первого короля Иерусалима Болдуина I (1060–1118) в Яффу. Писали также, что Годрик совершал паломничества в Рим, на Святую землю и в Компостелу. Но все изменило паломничество на острова Фарн, откуда пошло крещение Англии. Тогда он решил круто изменить свою жизнь, поселившись рядом с отшельником Эльриком в Вулзинхэме, недалеко от Дарема. Это произошло в 1105 году.
Если верить свидетельствам Реджинальда Даремского, Годрик давно тяготился светской и довольно богатой жизнью и стремился к одиночеству. Возможно, наоборот, решение было принято стремительно. Но в любом случае переход был резким – от довольно богатого по тем временам совладельца корабля до ученика отшельника.
После смерти Эльрика в 1107 году Годрик отправляется в паломничество в Иерусалим, а по возвращении в Англию становится служкой в только что выстроенной больничной церквушке госпиталя Святого Эгидия в Дареме (ок. 1112). Позже, сумев убедить епископа Дарема Рандульфа Фламбара, становится отшельником, получив позволение поселиться на небольшом участке земли в лесу, на берегу реки Уир, в четырех милях от Дарема.
На расчищенной территории Годрик возводит деревянную молельню, а потом – и каменную часовню, посвященную Иоанну Крестителю. Через несколько лет около Годрика начнут селиться другие отшельники, а после его смерти возникнет Финхальский приорат, тесно связанный с Даремским приоратом и его монахами. А сам Годрик будет уже широко известен как святой Годрик Финхальский.
Руины Финхальского приората в наши дни. Фото автора
В Финхале Годрик прожил более 50 лет и умер 21 мая 1170 года в возрасте около 100 лет… Реджинальд Даремский так описывал Годрика в последние годы его жизни:
Он был бодр и энергичен умом, крепок телом и крепок конечностями, среднего роста, широкоплечий и широкогрудый, с длинным лицом, серыми глазами, ясными и пронзительными, кустистыми бровями, широким лбом, длинными и открытыми ноздрями, носом красивой формы и острым подбородком. Борода у него была густая и длиннее обычной, рот правильной формы, губы умеренной толщины; в молодости его волосы были черными, в старости – белыми как снег; шея короткая и толстая, узловатая, с жилами и сухожилиями; ноги несколько стройные, голени высокие, колени огрубели и ороговели от частого стояния на коленях; вся кожа грубее обычной, пока эта грубость не смягчилась от старости11.
Сохранилось немало свидетельств об удивительной доброте Годрика к животным, а также о его диете. Так, он укрывал оленя от охотников и позволял змеям греться у его костра. Его дневной рацион состоял из трав, диких яблок, орехов и дикого меда, а в конце жизни свелся к небольшому количеству молока.
Слава Годрика как святого и мудрого человека росла, и, по дошедшим до нас свидетельствам, его совета искали Томас Бекет (святой Фома Кентерберийский) и папа Александр III.
Сколь ни были удивительны жизнь Годрика и его имя (которое, видимо, не случайно Джоан Роулинг позаимствовала для своего героя – знаменитого волшебника и основателя одного из факультетов Хогвартса – Годрика Гриффиндора), еще удивительнее наличие нотного текста в его жизнеописании и рассказ о причинах включения музыки в житие. Самой музыки – всего одна страница. Вот только эта страница содержит самую раннюю дошедшую до нас музыку на английском языке.
Сохранились всего три произведения Годрика: Crist and Sainte Marie, Sante Marie vigine / Sante Marie Xristus bur и Sante Nicholaes Godes druð.
Первое из этих произведений, начинающееся с пения ангелов на латыни (см. ремарки в нотном тексте: рис. 4 на вклейке): Kyrie eleison – Christe eleison («Господи, помилуй – Христе, помилуй»), – Годрик услышал в видении. Эту песнь пела его сестра, возносящаяся на небо, и в ней всего пара строк:
Crist and sainte marie swa on scamel me iledde
þat ic on þis erðe ne silde wid mine bare fote i tredie
Христос и святая Мария так вознесли меня к алтарю,
что мне не придется больше ступать на землю босой ногой.
Второе произведение тоже пришло Годрику в видении. В нем Дева Мария повелела ему петь эту песнь всякий раз, когда он испытывает искушение, терпит усталость или боль, и она придет к нему на помощь.
Sainte marie uirgine
moder ihesu cristes nazarene
onfo schild help þin godric
onfang bring heȝilich wið þe in godes riche
Sainte marie xristes bur
maidenes clenhad moderes flur
dilie min sinne rix in min mod
bring me to winne wið þe selfd God
Святая Мария Дева,
Мать Иисуса Христа Назарянина,
Прими, защити, помоги своему Годрику;
Приняв, вознеси его с собой в Царство Божие.
Святая Мария, Христа пристанище,
Чистейшая из дев, цветок матерей,
Изгладь мои грехи, воцарись в моем разуме,
Приведи меня к радости с Богом.
Третье песнопение не было снабжено отдельным рассказом в житии. Оно посвящено святому Николаю и, как и предыдущие произведения, совсем невелико по объему. Это отличие от других песен в более силлабической его структуре: количество звуков в ней почти равно количеству слогов, то есть слова не распеваются, как в других песнопениях Годрика. Вокальный диапазон всех произведений невелик, а язык, как вы можете видеть, довольно прост. Музыка его современницы, тоже изменившей свою жизнь после 40 лет и слышавшей песнопения в видениях, совсем иная.
На рубеже веков музыка Хильдегарды Бингенской шла одним пакетом вместе с феминистской повесткой (женщина-композитор в эпоху «Темных веков»!), нью-эйдж-медициной и прочей эзотерикой. Схожим образом в начале 1990-х в России иногда издавали книги Айрис Мердок под обложками, типичными для «женских романов» – популярного привокзального чтива. В общем, легко было пройти мимо, пожав плечами. Я и проходил.
Впрочем, довольно частые утверждения о том, что ее музыка вторична и выделяется из литургической монодии того времени только потому, что автор – женщина, не казались мне правдивыми уже тогда. Слишком уж отличались произведения Хильдегарды от привычной григорианики – и образностью, и несколько бо́льшим диапазоном, и длинными фразами, на которые не хватает дыхания. Но обо всем этом я узнал уже после более близкого знакомства с жизнью и творчеством Хильдегарды Бингенской.
Ей было два года, когда пришли видения. Вскоре она перестала рассказывать о них близким. Ни няня, ни родители не испытывали ничего подобного, и им было просто не до того. Мать – Матильда Мерксгеймская – занималась детьми. Хильдегарда, болезненный десятый ребенок, как десятина, с рождения предназначалась Церкви. Сохранившиеся записи говорят еще о семи братьях и сестрах Хильдегарды (один из которых, Бруно, был младше нее), так что, скорее всего, некоторые из братьев и сестер умерли во младенчестве.
Отец – Хильдеберт Бермерсгеймский – был свободным рыцарем и состоял на службе у графов Шпонгеймских. Шпонгеймы при Салической династии[14] стали одной из самых известных семей в Священной Римской империи. Вскоре после рождения Хильдегарды восточная ветвь этого семейства стала править герцогством Каринтия, а западно-рейнская ветвь – Сайном (помимо Шпонгейма). Их прямые потомки – Сайн-Витгенштейны, среди которых, например, российский фельдмаршал Петр Витгенштейн и его сын, декабрист Лев Витгенштейн, соучредитель Московской консерватории Николай Трубецкой и другие известные представители рода Трубецких.
Шпонгеймы в XII веке были тесно связаны с Церковью, несколько представителей династии были епископами и архиепископами. Ютта Шпонгеймская (1091–1136), дочь Стефана – основателя рейнской ветви семейства, в начале XII века выбрала жизнь отшельницы, выстроив свою небольшую келью с одним маленьким окошком недалеко от монастыря Святого Дизибода. Удивительно, но бо́льшую часть фактов о святом Дизибоде, ирландском монахе VII века, отправившемся проповедовать во Францию и осевшем на берегах Рейна, мы знаем теперь из жизнеописания, написанного Хильдегардой Бингенской. Более ранние версии его жития, если они вообще были, до нас не дошли.