о из памяти «реципиентов» не сохранилось…, – попивая вкусный китайский чай, проговорил Берия, – неправильные мы с вами, попаданцы «вселенского» типа, какие то!
– Да! – виновато сознался Ворошилов, – ничего, из «его» сознания не помню… Знаю лишь был такой нарком обороны – «красный маршал», «первый красный офицер»… Не интересовался, понимаете! Жуков, Рокоссовский… Тот же товарищ Сталин, это – ДА!!! А, кто такой Ворошилов?! …Фигня, какая-то!
– Ты женат на еврейке, – «обрадовал» его Молотов, – и, ещё: Троцкий сказал, что твоя лошадь умнее тебя!
– Был б твой Троцкий, сам был бы умнее лошади товарища Ворошилова – не я бы здесь с вами сидел, а он! – несколько свирепо, впрягся Вождь за своего ближайшего сподвижника, – а, так Лев Давыдович сейчас чемоданы в Алма-Ату пакует и неальпиниста с альпенштоком поджидает…
– Троцкий, он вовсе не мой! – с лёгким, шутливым испугом отбоярился от обвинений в «оппортунизме» Лаврентий Павлович, – так, прикола ради…
– Ты с этим нэ шути здесь, Лаврентий! ВСЁ!!! Срач в Инете закончился и, я думаю – навсегда! Даже, со «своими» нэ шути так: в привычку войдёт – проколешься среди чужих…
Мельком бросив взгляд на явно прислушавшегося чекиста у дверей, Киров поправил:
– Не… Троцкий пока не «пакует» чемоданы – пока ещё выёживается, на что-то надеется. Но, скоро отчалит… Ещё в этом году[11].
Пропустив мимо ушей про «собственную» лошадь, Ворошилов поинтересовался начёт собственной жены:
– Да, ты что?! Еврейка, значит… А подробности можно? Красивая, хоть? Жена то, моя?
– А, я знаю? Знаю, что еврейка – больше ничего…, – ответил Берия, – я, если что – чужими жёнами не интересуюсь.
– А «чужими» школьницами? – подначил Молотов.
– А в морду? – вспылил Лаврентий Павлович, снимая пенсне.
– Ви ещё подерытэсь, горячие попаданские парни! – интонацией рефери на ринге, охолонул их Вождь, – а вам обслуга точно чай налила?
Он взял стакан Берии, недоверчиво осмотрел его и обнюхал.
– Этому столику больше не наливать! – сострил ближсидящий «рядовой» попаданец.
– Драться я не буду, но если ещё кто-нибудь…
– Ладно, ладно! – примиряющим тоном, сказал Молотов, – про школьниц в твоём присутствии ни слова!
– А про школьников? – потроллил Берию какой-то «весёлый и находчивый» из зала.
«Блин, а ведь хотел Берию на пост наркома просвещения поставить…, – озадаченно подумал Сталин, – а теперь он хрен согласится из-за этих подначек».
– Коллеги! – всё никак не мог уняться Маршал, – кто-нибудь в курсе насчёт моей жены-еврейки?
– Да, какая она «еврэйка», твоя Екатерина Давыдовна? – проявил осведомлённость в семейных делах своего наркома обороны Сталин, – она, ещё в ссылке православие приняла. Её кагал от неё отказался и заживо ей, отходную хором отпел. Могилку – как надо, на семейном кладбище оформили: типа, помэрла она типа для всего еврэйского народа…
– …Серьёзно? Прям, какой-то обряд Вуду… Жуть!
– Религиозный экстремизм…
– А дети у нас есть? – Ворошилов, напрягшись замер в предвкушении ответа.
– Своих детей у вас нет…
Нарком, с яростью глубочайшего разочарования, ударил ладонью об стол. Получилось громко, как выстрел:
– Да, ЧТО ЗА ЧЁРТ!!! Да, почему же…
После недолгого молчания, Сталин негромко спросил:
– Тебе рассказать, коллэга, почему у четы Ворошилова, не было собственных дэтей?
– Ну… Расскажи.
– Ты точно это хочешь знать?
– Всё равно же узнает! – заметил Киров, – уж, коль так захотелось.
– Не темни, коллега!
– Твою Екатерину, в девичестве Голду Давидовну Горбму (кстати, одесситку по месту рождения), в семнадцатилетнем возрасте – в ссылке соблазнил, «обрюхатил» и бросил один «пламэнный рэволюционэр» и жертва кровавого сталинского рэжима, заодно…
– Вот, пи…ор! – Ворошилов, учащённо засопел.
– Согласэн, – поспешил Сталин, – совершенно точно определение!
Маршал, ещё в глаза не видя своей жены и, даже ничего про неё не зная, похоже начал её ревновать. Многим показалось это забавным и послышались смешки. Сталин продолжил резать правду-матку:
– …После сделанного криминального аборта, Голда стала бесплодна.
С Климентом Ефремовичем, чуть не случился припадок или что, ещё похуже! Покраснев, с вытаращенными налившимися кровью глазами, он лапал-царапал кобуру и задыхался, хватая воздух ртом – как рыба выброшенная из воды в микроволновку.
К счастью, Ворошилов скоро успокоился и видя всеобщее недоумение коллег – с раззявленными хлебальниками наблюдавшими его истерику, извиняюще пояснил приложив ладонь к сердцу:
– Прошу прощения, коллеги, за мою несдержанность! Понимаете… «В той» жизни у нас с женой тоже не было детей… Хм, гкхм… Только, уже с моей стороны. Вроде, всё нормально «функционирует», всё путём и… Пока туда-сюда, пока врачи диагноз поставили, пока надеялся, лечился… Так ведь, служба по гарнизонам ещё! Поздно стало – уже у неё, из-за болезни сердца…
Маршал, обречённо махнул рукой.
Поёрзав, стараясь не смотреть Маршалу прямо в глаза, Вождь попробовал утешить своего наркома:
– Зато, у вас есть приёмный сын Петя – четырнадцатого года рождения и вы воспитываете двух детей Фрунзе – Тимура и Таню. Ну, эти вообще – малыши!
Вздохнув, Ворошилов обречённо:
– Был у меня уже приёмный сын… Плохая наследственность – как подрос, запил и… Убили в подворотне его же дружки.
– У этих, наследственность хорошая! – заверил Вождь, напрягая память.
Ну, Тимур Фрунзе – тот, ясно! Лётчик-герой – погиб в 42-ом под Харьковом. А про Петю и Таню, ничего не мог вспомнить.
– Как, кстати, ту жертву «сталинского режима» зовут? – полностью успокоившись, с холодной решительной мстительностью спросил Маршал.
– Авель Енукидзе… Единственный из «жертв», кстати, которому было предъявлено обвинение в совращении малолетних[12].
Оглядев зал, Ворошилов одёрнул гимнастёрку и свирепо сказал, обращаясь к Сталину:
– Вождь! Этот педофил – МОЙ!!! Что хочешь потом проси, но ЭТОТ(!!!) – мой!
«Кажется, я знаю с чего начнётся «великая чистка» и кто возглавит список «съезда расстрелянных», – с удовлетворением подумал тот, кто вселился в тело Сталина, – история мутноватая, конечно и всеми – кому не лень сфальсифицированная, но кажись и «в реале» репрессии начались с этой мрази, которая – когда за …опу взяли за сексуальные преступления, всех сдала»!
– Он – НАШ!!! Не надо жадничать, коллэга Ворошилов.
Практически всех без исключения попаданцев не по-детски напрягала необходимость встречи с семьёй – с родителями, с жёнами, детьми и прочими. Из «бета-вождей», особенно убивался Берия:
– Блин, а я же по-грузински ни слова! Как я с ней? …А, если она?! Мать…, – схватился за голову будущий «английский шпион».
– Ты – мегрел, а не грузин, Лаврентий, – поправил Сталин, – хотя, если честно – не понимаю какая между ними разница…
– А мне, думаешь легче? Я и, по-мегрельски ни хрена не шарю… Мать, твою…
– Ладно, хорош причитать, «эффективный менеджер»! Я тоже – из грузинского знаю только «генецвале», «кацо» да «Сулико»… Ну и, песенку из «Мимино» запомнил… Как там… Ээээ…:
«– Чито грито чито маргарито да,
Чито грито чито маргарито да…»
– У тебя жена – русская, коллега Вождь!
– И, что? От этого намного легче? К примеру, как они друг друга при интиме зовут? И это – лишь один из вопросов! Ндаааа…
Правда, Сталин утверждал, что он более «подкован»:
– Все мы в одинаковом положении, короче… Правда, я про «это» время и моего… Моего «реципиента», всё досконально знаю. Специально изучал и, достаточно всерьёз!
Он, обвёл соратников пронизывающим взглядом:
– Про вас всех, тоже – достаточно хорошо знаю и, охотно поделюсь информацией… Так что, прорвёмся!
– Спалимся – как пить дать, спалимся…, – в этот раз паника охватила Молотова.
– Смотря перед кем…, – Сталин задумчиво рассматривал собственный портрет – висящий рядом с ленинским справа на стене, между окнами, – перед «ближним кругом»: семья, обслуга – естественно «спалимся»… Враз, поймут что мы – «не те». Так и, что? Мы ж, не просто люди, мы… Символы, что ли… Символы и гаранты. Если твоя жена, товарищ Берия, заметит что с тобой что-то, не то… Что ты – «какой-то, не такой»… «Не от мира сего» – так сказать. Она побежит в НКВД? К психиатру? Ну, предположим ей поверят – что, в тело её мужа, кто-то «посторонний» вселился… Она, разве не понимает, что после этого – она и её дети всего лишатся? Общественного положения, «кремлёвской» квартиры, «кремлёвского пайка» и всех прилагающихся к этому номенклатурных ништяков? «Крыши», в этом опасном на каждом шагу времени? Наконец, ПЕРСПЕКТИВНОГО БУДУЩЕГО?!
– Наркомы НКВД на дурочках не женятся! – многозначительно заметил Ворошилов.
– Конечно, нет: женщины, они гораздо прагматичнее нас, – нетерпеливо махнул рукой Киров, – да и, думаю… Мы тут – далеко не мальчики и, грамотно проехаться по ушам женщине сможем…
– Может, закосить на потерю памяти вследствие удара по голове? – «снизошло» на кого-то «рядового» попаданца, подошедшего из зала к столу плеснуть себе ещё чайку и, невольно подслушавшего разговор вождей, – или, при падении с лестницы…
– Думай, что говоришь! – Сталин показал на зал, – столько народу и, все с черепно-мозговыми травмами! НЭ ПРАВДОПОДОБНО!!!
– Может, на какой-нибудь научный эксперимент сошлёмся – над нами проводящийся?
Сталин, постучал по столу:
– Эксперименты, коллэга, ставятся на белых мышах, ушастых кроликах и эфиопских мартышках! В крайнем случае – на узниках концлагерей или приговорённых к смертной казни преступниках. Покажите мне пальцем – кто из присутствующих попадает под это определение?!
– В исключительных случаях, можно будет и, под амнезию закосить – если, уж вообще деваться некуда, – высказал своё мнение Маленков-Мозговед из зала, – но, это – стопроцентный писец карьере… Остаток жизни в психушке – стоило ли, ради этого «попадать»?!