Геннадий ЮшкевичУвидеть Пруссию и… умереть
60-летию Великой Победы
Легендарная разведгруппа «Джек».
Свидетельство оставшегося в живых
Последний из группы «Джек»
В Минске приятели звали его Ёжик. Уличное прозвище стало официальным псевдонимом, когда Генка попал в разведгруппу «Чайка». У 13-летнего мальчишки был личный счёт к фашистам. В октябре 1941-го они казнили его маму, Елизавету Константиновну…
Если верить этому документу, 1 октября 1944-го война для Генки закончилась. Согласно другой справке, с того же дня он был включён в число без вести пропавших. «Без вести пропавший» — значит, убит или в плену. А плен приравнивался к измене Родине…
Однако Геннадий Владимирович не погиб и не попал в плен. И сегодня он — последний из оставшихся в живых участник легендарной разведгруппы «Джек».
Начальник областного отдела по поиску культурных ценностей Авенир Овсянов дружит с Юшкевичем. Он давно уговаривал Геннадия Владимировича написать воспоминания. А когда рукопись оказалась в Калининграде, Авенир Петрович передал её нашей редакции.
…Зина Бардышева, Иосиф Зварика, Павел Крылатых, Иван Мельников, Анна Морозова, Иван Овчаров, Наполеон Ридевский, Иван Целиков, Николай Шпаков, Геннадий Юшкевич. Или просто «Джек». Самая результативная из полусотни групп, заброшенных в Восточную Пруссию.
Эта германская провинция была адом для разведчиков. Здесь, возле Растенбурга (теперь — польский Кентшин), располагалась штаб-квартира Гитлера — «Вольфшанце» («Волчье логово»). Регион находился под личным контролем Гиммлера. Тем не менее за неделю до высадки «Джека» именно в «Волчьем логове» было совершено покушение на фюрера. Так что режим в этих краях стал ещё жёстче. Ни один самолёт не мог залететь незамеченным, любой выход в эфир сразу пеленговался. А на земле парашютистов ждали специальные команды с собаками, полиция, полевая жандармерия, фольксштурмовцы, гитлерюгенд…
Не стоило рассчитывать и на мирных жителей. Из двухмиллионного населения Восточной Пруссии слишком многие были убеждёнными сторонниками Гитлера. Немудрено — при нём эта провинция первой в Германии забыла, что такое безработица. Ну а те жители, которые ровно дышали к фюреру, благодаря пропаганде Геббельса панически боялись «сталинских бандитов». И при малейшем подозрении сообщали, куда следует. Тем более что карой за сокрытие подобной информации была смерть.
Наконец, прусский ландшафт — крайне неподходящий для нелегала. Леса больше похожи на парки, без подлеска, чуть ли не метлой выметенные, поделённые просеками на участки. Но и таких «эрзацлесов» было мало. А открытые пространства пересекает множество рек, ручьёв, каналов. Мосты же, как правило, круглосуточно охранялись. Кроме того, даже к удалённым хуторам-фольваркам зачастую вела телефонная связь. Так что уже через час самый глухой район мог быть оцеплен — и: «Рус, сдавайся!..»
Группу «Джек» забросили глубокой ночью 27 июля 1944 года. Прыгали наугад, угодили в болото у посёлка Лаукнен (он же Хоенбрух, ныне Громово Славского района). Самолёт уйти не сумел, его сбили возле Куссена (Весново Краснознаменского района).
Главная задача, поставленная группе: отслеживать перевозки по шоссе и железным дорогам, которые связывали Кёнигсберг с Инстербургом (Черняховском) и Тильзитом (Советском). «Режим дня» был таким: собрали сведения, передали их в Центр, затем — облава, многочасовой уход от погони. И снова: сбор сведений, радиосеанс, облава…
Вскоре у них кончились продукты. Порой по трое суток не удавалось ничего перехватить, голодали. Да что голодали — даже напиться нередко могли лишь из луж. О помывке и речи не было. Потом пришла осень, начались дожди, стало холодно. Спали на земле. И одежда всё та же — летняя, перепревшая, со вшами. А в группе, напомню, были и девушки…
Однако, вопреки всему, «джековцы» отправляли командованию 3-го Белорусского фронта всё новые и новые радиограммы. Разведчики, которые провели в этой провинции месяц, считались долгожителями. А многие на самом деле только и успевали: увидеть Пруссию — и умереть. Их расстреливали ещё в воздухе.
«Джек» продержался полгода. О том, как это было, спустя шестьдесят лет рассказывает Геннадий Владимирович Юшкевич.
Влад Ржевский.
Курс — на Кёнигсберг
— Ну, хочешь выучиться на киномеханика? — в который раз спрашивает Чернов, начальник разведотдела штаба 3-го Белорусского фронта.
— Нет! Я дальше воевать хочу! Разведчиком! — Генка готов заплакать.
Уже полчаса Чернов убеждает его: учиться надо, а не воевать. Хватит, взрослые и без тебя с фашистами разберутся. Наконец, терпение начальника лопается:
— Хорошо, в зенитчики пойдёшь?
С трудом сдерживая слёзы, пацан кивает. Повеселевший Чернов выдаёт характеристику, наградные документы и продуктовые карточки. Затем подзывает какую-то девушку:
— Она из обкома комсомола, проводит тебя до зенитной батареи.
…Мрачно шагал Генка за провожатой по разрушенному Смоленску. Ещё недавно он был бойцом в разведгруппе «Чайка». Только нет больше их группы. Белоруссия освобождена. Партизанские отряды расформированы.
Вдруг из ехавшей мимо полуторки кто-то крикнул:
— Эй, Ёжик!
Генка не поверил глазам. В кузове — ребята, с которыми он партизанил: Павел Крылатых, Наполеон Ридевский, Юзик Зварика. С ними несколько незнакомых девушек и парней.
— Стой, ты куда! — закричала сопровождающая из обкома комсомола.
Но Генка уже перемахнул через борт грузовика.
— Ладно, поедешь с нами, — разрешил Крылатых. Он явно был главным.
— И харчами поделимся! — хлопнул по плечу Ридевский.
На вокзале перебрались в товарняк. Всё время, пока ехали до Минска, видели сожжённые деревни, горы разбитой и брошенной техники, сотни вздувшихся трупов немецких солдат и офицеров, которых ещё не успели закопать. Только что здесь прошли страшные бои.
В Минске пересели на товарняк, отправлявшийся в сторону Молодечно. В пути говорили обо всём, кроме того, зачем едут к фронту. Помалкивал и Генка. Он уже привык: о таких вещах не спрашивают, надо будет — сами всё скажут.
Новые знакомые ему понравились. Сразу видно, свои люди, партизаны.
Перед Залесьем Крылатых предупредил: состав не остановится, машинист лишь сбавит скорость, придётся прыгать на ходу. Один за другим кубарем скатились под откос.
— Ну, Ёжик, если с поезда так удачно сиганул, то с самолёта и подавно прыгнешь, — сказал Крылатых.
С самолёта?! Однако снова Генка ни о чём не спросил.
В Залесье начальство разведотдела, увидев «ребёнка», нахмурилось: — Как это понимать?
Крылатых, объяснив, как всё получилось, начал убеждать, что Генка может пригодиться. Мол, пацан знает подрывное дело, умеет обращаться с оружием, наблюдательный, с отличной памятью, дисциплинированный, владеет немецким языком. Убедил.
— Поздравляю, будешь бойцом в группе «Джек», — пожал Генке руку Крылатых.
Что ещё за «Джек»?..
На следующий день привезли экипировку. Как и другим парням, Генка дали шевиотовый костюм, рубашку, кепку, кирзовые сапоги. Каждому вручили автомат ППШ с двумя дисками, по две гранаты Ф-1. Ещё все, кроме Генки, получили по пистолету ТТ.
— А мне пистолет? — обиженно спросил он, отведя в сторону Ридевского, с которым был особенно дружен ещё в «Чайке».
— На первых порах тебе хватит и ППШ, а потом раздобудем «Вальтер» или «Парабеллум». По мне, так «Парабеллум» даже лучше ТТ, — как мог, утешил Ридевский.
Затем принесли сухари, банки со свиной тушёнкой, медикаменты, витамин С в таблетках, курево. Уложив всё это в вещмешки, занялись пристрелкой оружия. Палили по яблокам в саду. В то лето их много было.
Вечером в деревне Готковичи, что неподалёку от Залесья, устроили в доме крестьянки Агриппины Бобрик скромное застолье. На столе — консервы, овощи с огорода да фронтовые сто граммов. Незнакомый Генке полковник предложил тост за успех и скорое возвращение. Успех в чём? Возвращение откуда?..
Правда, в составе группы Генка к тому моменту уже разобрался. Павел Крылатых — командир. Николай Шпаков и Иван Мельников — заместители. Наполеон Ридевский, который лучше всех в группе знает немецкий — основной переводчик. Зина Бардышева и Анна Морозова — радистки. Иван Овчаров, Иосиф Зварика и Иван Целиков — бойцы. Трёх Иванов, к слову, различали так. Мельникова звали Иваном Ивановичем, Овчарова — Иваном Чёрным, Целикова — Иваном Белым.
После ужина сели в небольшой автобус и поехали к Сморгони, на полевой аэродром. Там какое-то время стояли у взлётной полосы. Потом на полуторке привезли парашюты. Кто-то из обслуги аэродрома сказал Генке:
— Иди, выбирай свою судьбу.
Взяв наугад сумку, Ежик встал в шеренгу. Инструктор достал Генкин парашют, помог надеть. Развернул вещмешок на грудь, повесил автомат на правое плечо прикладом вверх, затянул лямки, щёлкнул карабинами:
— Готов!
Ответственный за десант начал инструктаж. Кепки — за пазуху. Сапоги — перевязать верёвочками, чтоб не растерять в воздухе. В самолёт заходить в том порядке, в каком сейчас стоите. Так же будете и прыгать. Спиной о борт не тереться, можно парашют развалить.
— А развал парашюта на борту расценивается как измена Родине!
Кольцо — не трогать, парашют раскроется фалом. По команде «приготовиться» встать друг за другом, карабин фала за трос защёлкнет инструктор. По команде «пошёл» прыгать, не задерживаясь, чуть ли не на голову друг другу. Не волнуйтесь, в воздухе вас разнесёт. На землю не смотреть, ноги должны быть вместе, полусогнутые в коленях. При приземлении стараться упасть на бок. Парашют собрать и спрятать.