УЗЕЛ ВЕЧНОСТИ
Поскольку весь мир — всего лишь история, лучше бы тебе выбрать историю посерьезнее, а эта быстро забудется.
Посвящается Яну Деннису
Перевод с английского В. И. Грушецкого, 2024 г.
Золотой Король в своем королевстве встанет на Скале Раздора. Дыхание огненного змея опалит трон Придейна; Ллогрис утратит повелителя. Беда минует лишь Каледон; Вороны слетятся в его тенистые долины, и песня Ворона станет его песней.
Когда померкнет свет Дервидди и кровь бардов возопиет о справедливости, тогда Вороны осенят крылами священный лес и священный курган. Под крыльями Воронов воздвигнут трон. На трон воссядет король с серебряной рукой.
В День Раздора корни и крона поменяются местами, и новое станет чудом. Пусть солнце потускнеет, как янтарь, пусть луна скроет лик, пусть мерзость и запустение воцарятся на земле. Пусть четыре ветра сражаются друг с другом и гром их схватки долетит до звезд. Древняя Пыль поднимется к облакам; душу Альбиона разорвут враждующие ветра. Моря поднимут свои могучие голоса. Нигде не найдется безопасной гавани. Арианрод спит на мысу, опоясанном морем. Хотя многие ищут ее, никто не найдет. Хотя многие взывают к ней, она не слышит их голосов. Только целомудренный поцелуй вернет ей законное место.
Тогда разгневается Злой Великан. Ужас будет сеять повсеместно его меч. Очи его воспламенят огонь; с губ его будет сочиться яд. Во главе великого войска он разграбит остров. Никто не сможет противостоять ему. Его время — время великого беззакония. Остров Могущественных станет могилой.
Так будет, ибо Медный Человек уже сел на медного коня; он творит великое горе. Восстаньте, жители Гвира! Возьмите оружие! Ополчитесь против лжелюдей среди вас! Шум битвы долетит до звезд, и Великий Год придет к своему завершению.
Слушай, о Сын Альбиона: кровь рождается от крови. Плоть рождается из плоти. Но дух рождается от Духа и с Духом пребывает. Альбион станет единым, когда Герой совершит подвиг и воцарится Серебряная Длань.
Бенфейт из Инис Скай
Глава 1. ТЕМНОЕ ПЛАМЯ
Альбион горит. Странным, скрытым огнем, невидимым глазу. Он горит, выбрасывая темное пламя из горячего черного сердца. Пламя тьмы ненасытно; оно растет, жадно распространяясь, поглощая все. Самого пламени не видно, но его жар опаляет, обжигая плоть и кости; подрывая силы и ослабляя волю. Убывает добродетель, тает мужество; темное пламя превращает любовь и честь в почерневшие угли.
Темный огонь — злой и древний враг, он старше Земли. У него нет лица; нет тела, рук или ног, с которыми можно было бы сражаться, а тем более побеждать. Только пламя, коварные языки и скрытые темные искры, которые разлетаются, при каждом капризном порыве ветра.
Перед ним не устоит ничто. Ничто не может противостоять безжалостному, разрушительному действию незримого пламени. Он не погаснет до тех пор, пока все, что существует в этом мире, не превратится в холодный пепел.
Бычья шкура на двери приподнялась, когда в дом вошел Тегид Татал. Его быстрые глаза мгновенно оглядели хижину; он снова мог видеть. То ли слепота ушла сама, то ли волны озера вернули ему зрение. Разумеется, он заметил меня на полу, на соломе спросил:
— Ты что тут делаешь?
— Думаю, — ответил я, один за другим сгибая пальцы своей серебряной руки. Рука меня поражала! Красота, воплощенная в чистом серебре. Сокровище, которое невозможно себе даже представить. Подарок от божества с весьма своеобразным чувством юмора.
Тегид уверяет меня, что это дар Дагды Самилданака, то есть от Быстрой Твердой Руки. Он говорит, что это исполнение обещания, данного хозяином рощи. Быстрая Твердая Рука через своего посланника даровала Тегиду внутреннее зрение, а мне —серебряную руку.
Тегид с любопытством наблюдал за мной, пока мои мысли блуждали.
— И о чем же ты думаешь? — наконец спросил он.
— Вот об этом, — я поднял металлическую руку, — и об огне, — сказал я ему. — О Темном огне.
Он кивнул головой, словно все сразу понял.
— Там тебя люди ждут. Твой народ хочет видеть своего короля.
Снаружи доносился шум веселья; празднование победы будет продолжаться несколько дней.
Мы победили Бешеного Пса Мелдрина, судили его приспешников; длительная засуха кончилась, и земля выздоравливала. Счастье выживших невозможно было описать.
Однако мне было не до веселья. То, что позволило нам победить, то, чему они радовались сейчас, означало, что мое пребывание в Альбионе подходит к концу. Моя задача выполнена, и я должен уйти, хотя все у меня внутри противилось этому.
Тегид подошел ближе и, чтобы не говорить со мной сверху вниз, опустился на колени.
— Что не так?
Прежде чем я успел ответить, бычья шкура снова приподнялась, и вошел профессор Нетлтон. Он серьезно приветствовал Тегида и повернулся ко мне.
— Пора идти, — просто сказал он. Когда я не ответил, он продолжил: — Лью, мы, кажется, все обговорили. Ты согласился. Это необходимо сделать — и чем скорее, тем лучше. Промедление только усугубит ситуацию.
Тегид внимательно взглянул на маленького человека и сказал:
— Он наш король. Как Aird Righ, Верховный Король Альбиона, он имеет право…
— Пожалуйста, Тегид. — Нетлтон медленно покачал головой и сжал губы в решительную линию. Он подошел ближе и посмотрел на меня сверху вниз. — Никто не должен оставаться в Потустороннем мире. Ты знаешь, что Лью пришел найти Саймона и вернуть его, и он это сделал. Его работа здесь закончена. Пора домой.
Он был прав; я действительно знал это. И все же мысль об уходе ранила меня в самое сердце. Я не хотел возвращаться. Ну кто я там был? Никто. Посредственный студент-иностранец, аспирант, располагающий всеми атрибутами аспиранта: без друзей, без женской любви; якобы ученый, думающий только о том, как бы заполучить следующий грант и отложить день расплаты по счетам, с опаской наблюдающий жизнь за пределами Оксфорда.
Единственная реальная жизнь, которую я когда-либо знал, случилась у меня здесь, в Альбионе. Покинуть его означало бы умереть, а как я мог с этим смириться?
— У меня здесь остались незавершенные дела, — угрюмо возразил я. — Что-то еще я должен сделать, иначе зачем бы мне дали эту штуку? — Я помахал своей серебряной рукой. В полутьме хижины замысловатый узор на ее ладони светился золотом на фоне мягкой белизны серебра.
— Пойдем, — сказал профессор, наклоняясь, чтобы поднять меня. — Не усложняй ситуацию, она и так довольно сложная. Уйдем прямо сейчас и тихо.
Я с неохотой встал и пошел за ним из хижины. Тегид молча сопровождал нас. Посреди поляны пылал праздничный костер, пламя высоко вздымало искры в сгущающихся сумерках. Вокруг костра радовались люди; среди радостного шума до нас доносились обрывки песен. Не успели мы сделать и двух шагов, как нас встретила Гэвин с кувшином в одной руке и чашей в другой. За ней служанка несла тарелку с хлебом и мясом.
— Я подумала, ты, наверное, голоден и хочешь пить, — быстро объяснила она и начала наливать эль в чашу. Она протянула ее мне и сказала: — Извини, это все, что удалось спасти. Больше нет.
— Спасибо, — поблагодарил я. Взяв чашу, я задержал пальцы на ее руке. Гэвин улыбнулась, и я понял, что не смогу уйти, не рассказав ей, что у меня на сердце.
— Гэвин, я должен тебе сказать… — начал я. Но прежде чем я успел закончить, на нас набежала толпа ликующих воинов, требуя, чтобы я немедленно присоединился к ним на праздновании. Гэвин и служанку просто не заметили и смели в сторону.
— Ллев! Ллев! — скандировали воины. — Славься, Серебряная Рука! — Один из них сунул мне кусок мяса и не хотел убирать, пока я не откусил от него большой кусок. Другой увидел чашу у меня в руке и тут же налил из своей.
— Sláinte, Серебряная Рука! — кричали они и пили.
Они уже совсем было собрались уволочь меня к костру, но вмешался Тегид, объяснив, что я хочу побыть среди людей и порадоваться вместе с ними. Он замысловато попросил их охранять покой короля, убирая с дороги всех, кто может потревожить королевскую особу, начиная с них самих.
Воины покрутили головами и шумно разошлись. На их месте тут же возник Кинан.
— Ллев! — воскликнул он, хлопая меня по плечу здоровенной лапищей. — Наконец-то! Я искал тебя, брат. Выпей со мной! — Он высоко поднял чашу: — Пьем за твое царствование. Пусть твое правление будет долгим и славным! — С этими словами он попытался налить эль из своей чаши в мою и без того уже полную.
— И пусть наши чаши всегда будут полными! — добавил я, поскольку в этот момент эль перелился через край и плеснул мне на руку. Кинан рассмеялся. Мы выпили и, прежде чем он успел наполнить мою чашку, я передал ее Тегиду.
— Честно говоря, я думал, что эль у нас давно кончился, — сказал я. — Оказывается, кое-что еще осталось.
— Это последний, — заметил Кинан, заглядывая в свою чашу. — А когда этот кончится, придется подождать, пока распашут поля и вызреет зерно. Но в этот день, — он снова засмеялся, — в этот день у нас есть все, что нам нужно! — Кинан с его огненно-рыжими волосами и голубыми глазами, сияющими от восторга и выпитого, был настолько полон жизни — и так счастлив после ужасных событий последних дней — что я громко смеялся вместе с ним, хотя на сердце у меня лежал камень.
— Я тебе больше скажу, брат, мы свободны и живы!
— Вот за это и выпьем! — вскричал Кинан. Он обнял меня и стиснул в потных объятиях. Мы постояли, прижавшись друг к другу, и я про себя попрощался со своим братом по мечу.
К нам подошли Бран и несколько Воронов; они приветствовали меня как короля, поклявшись в своей вечной преданности. И пока они были заняты этим, подошли два вождя, Калбха и Кинфарх.
— Привет тебе, — сказал Калбха. — Пусть твое правление продолжится так, как началось.
— Да преуспеваешь ты во всем, — добавил Кинфарх, — и пусть победа увенчает каждую твою битву.