К моему удивлению решила пойти с нами и Алёнка.
– Ты действительно хочешь идти с нами?
– Неужели! Вы же идёте!
Поначалу я хотел отказать ей, а потом махнул рукой – пусть идёт. Если что увидим там, лишний свидетель не помешает.
…Погода хмурилась. Высоко в небе неслись, словно наперегонки, хмурые серые тучи, постоянно меняя свою форму, перетекая одна в другую, словно небесная река. За ними смущённо пряталось солнце, словно обидевшись на кого-то. Вот-вот должен был хлынуть дождик. Или мне это казалось по той причине, что постоянно из недр подсознания всплывала мысль: а не отказаться ли от похода из-за этого? Мол, лучше по домам разойтись, чтобы дождь нас на улице не застал. Никита тоже поглядывал вверх: наверное, у него тоже такие же мысли роились.
Порывистый ветер поднимал пыль с серого асфальта, иногда проносил с шорохом летящие давно упавшие и высохшие листья, порой приходилось отворачиваться от них. Но дождя всё не было. Наоборот, тучи как бы даже принялись редеть, тончать, стало чуть светлее.
Деревья и сирень перед фасадом Особняка сохраняли оптимизм, они не хотели мокнуть под дождём и хорохорились, делая вид, что готовы принять природный душ. А может, и не делали, а действительно были бы рады падающей свыше влаге. Наверное, она для них как манна небесная. На нас сирень глядела снисходительно.
Когда мы входили в Особняк, то сердце моё сильно стучало о рёбра. Я испугался, что ребята услышат. Но они не обращали на меня внимания, сами были в таком же состоянии.
Оттянули скрипучую входную дверь с облезшей краской на рассохшихся досках. По одному пронырнули внутрь.
На полу скопилось много разного мусора. По-моему, с каждым днём его становилось всё больше. Прибавлялось пыли и грязи. Как и паутины повсюду с чёрными паучками.
Полы были прочнейшие, ходить по ним было приятно, чувствовалась их надёжность. А вот деревянные лестницы со многими выломанными ступенями сильно скрипели. Я удивлялся этому, пока Димка не нашёл ответ в прошлый наш визит сюда: полы были намного старше, сделаны на совесть, а лестницы установили позже на месте прежних, они оказались куда хлипче.
В сухом воздухе ощущалась пыль, неприятная горлу и лёгким.
Мы прошли по всем комнатам, внимательно осматривая их. Доски пола под нашими ногами скрипели. Помещения имели обычный вид. Кое-где оставалась основательно разломанная мебель. В средней комнате к окну кто-то подтащил тумбочку и уложил набок. Сверху остались положенные газеты. На них сидели. Рядом стоял стул с отломанной ножкой. Подоконник неизвестным визитёрам послужил столиком. На газете остались пустые бутылки пива «Жигулёвское», рыбьи хвосты, кости и чешуя. В носы ударил неприятный тухловатый запах селёдки.
– Фу! Такая противная вонь, противнее и не найти, – сказал Димка. – Идёмте отсюда быстрей.
Задерживаться тут мы не стали. Алёнка же только издали глянула внутрь помещения и отступила обратно в коридор, морща нос.
Последняя комната оказалась совершенно пустой. Мы её осматривали с особым старанием. По словам Никиты, именно в это комнату проник рыжий шар.
– Не было тут никакого шара, – сказал Димка, – тебе это показалось.
Никита смущённо промолчал, он и сам понимал, что ничем свои слова подтвердить не в состоянии.
Алёнка неожиданно выкрикнула:
– А это что?
Она показала нам на стену под самый потолок. Не сразу мы разглядели там чёрное пятно на лилово-серых обоях. Серых от пыли. Наверное, когда-то они были красивыми. Сейчас же орнаменты на них невозможно было разглядеть даже при всём старании.
Я ничего особенного в том пятне не увидел.
Как и Димка, который спросил:
– А что в нём такого? Пятно как пятно.
– Оно круглое и его кто-то выжег! – выкрикнула Алёнка, как мне показалось с затаённым торжеством: она видит что-то такое, чего нам недоступно.
– Ну и круглое! Ну и выжженное! Что в этом такое! Тут таких пятен много, – продолжал гнуть своё Димка. – И это такое же!
– Неужели? А вот и нет! – твёрдо заявила Алёнка. – Такие круглые сами собой не появляются. И зачем их выжигать так высоко? Попробуйте достать, а?..
Мы даже и не стали пробовать: потолки такие высокие, что нужно было бы вставать друг другу на плечи, чтобы дотянуться до того жжёного пятна.
Алёнка продолжала:
– Кто сумел его достать и как? А главное: для чего? Он же тут никому не виден, почти незаметен. Никто не знал, что мы будем его искать. Или что-то в этом роде.
– Действительно, ты права! – радостно воскликнул Никита. – Цэ сделал он, тот рыжий шар! Рыжим он бул от огня! Он прожёг стенку и прошёл в комнату.
– Не похоже, что стена прожжена, – усомнился я.
Никита сбегал в далёкую комнату, отодрал там тонкую планку с дверцы шкафа.
Её концом мы потыкали в тёмное пятно под потолком. Там была стена, целая. Никто её не прожигал.
Конец планки оказался в чёрной саже. Было похоже на горелые обои.
– Как же он влетел сюда? – озадачился Никита.
Вместе с ним мы осмотрел потолок, стены вверху. Никаких сквозных отверстий, даже самых маленьких, не обнаружили. Даже стёкла в окнах были целые. Створки в них давно не открывались, о чём свидетельствовал слой пыли.
На ней Никита вывел пальцем одну за другой семь букв – «Цэ тайна».
Это была первая из тайн, которую мы разгадать не смогли.
Когда мы выходили из Особняка, то сквозь тучи пробилось солнце. На душе стало теплее. Спасибо, ободрило.
Позже я рассказал об этом странном пятне папе, он поведал много разного и интересного про НЛО. И ещё про шаровую молнию. Одной из таинственных способностей последней было проникновение в закрытую комнату и исчезновение из неё. Правда, зачастую она прожигала себе путь в стенах или стекле. Но иногда проникала сквозь них, совершенно не оставляя следов. Порой в её действиях проглядывается разумность.
Вот так!..
«Разные» телевизоры
Вчера Сёмка приезжал со своей Безымянки. Это очень далеко от нас, в Тьмутаракане или Тьфутаракане, – как шутит папа. Словом, очень далеко. На маршрутке надо ехать не меньше получаса.
Сёмка сказал, что соскучился по нас, по своему дому. Вот и приехал как бы в гости. Очень его огорчило, что дом словно бы состарился. Он так и сказал – «состарился». По мне очень точное слово, меткое. Умеет Сёмка сказать. Хоть нередко и мелет всякую ерунду.
Вспоминали мы разное из той жизни, что раньше была. Как водились, ссорились. И такое бывало.
А я припомнил один случай, который запомнился мне тогда…
В то воскресенье я пришёл к Особняку, надеясь встретить кого-нибудь из мальчишек. Увидел у подъезда Гришка с Сёмкой. Они только что на улицу вышли.
Сёмка спросил Гришку:
– Ты чего не выходил на улицу? Чем занимался?
– Я хоккей смотрел, – ответил Гришка, – там такая бодаловка шла! ЦСКА победил «Спартак»!
Сёмка удивлённо посмотрел:
– И я смотрел хоккей, но по нашему телевизору «Спартак» победил ЦСКА.
– Да нет же, победил ЦСКА!
– Нет, «Спартак»!..
– ЦСКА!..
И они принялись азартно спорить, чуть совсем не поссорились.
Потом ко мне обратились:
– А ты смотрел хоккей?
– Я уроки делал, хоккей смотрел папа.
– Ну, а кто победил? Кто?
– Кажется, ничья, – неуверенно сказал я. Мне было не до телевизора. Папа сказал, что пока все уроки не сделаю, на улицу не выйду. Вот я и старался, на экран телевизора лишь иногда мельком глядел. Не до него было.
Хотели мы потом у кого-то спросить о результате того матча, но начали во что-то играть, увлеклись и позабыли.
Вот и сейчас мы вспомнили о том, стали гадать: кто же победил?
– Ничья была, – сказал я.
– Ты точно не помнишь, сам тогда так сказал, – заметил Сёмка.
– Не помню. Странно, что все мы говорили о разном.
– Так у нас и телевизоры были разные! – воскликнул Сёмка. – Вот если бы мы глядели все вместе по одному, тогда бы и результат был бы один.
– Это верно, – согласился с ним я. Спорить с ним мне не хотелось.
Я принялся пересказывать Семке чудеса, которые ныне происходят в его бывшем доме. Он долго слушал, чуть ли не разинув рот. Потом спросил:
– А чего всего этого не было при мне? Ну, когда мы жили в этом доме?
Я не сразу нашёл чем ему ответить. Принялся объяснять:
– Ну, эта вся нечисть вас боялась. Она людям предпочитает не показываться. Или появляется только ночью, когда все спят, вот и творит свои нехорошие дела и делишки.
Вроде бы, убедил. Хотя сам, во всём что говорил, сильно сомневался.
+ + +
В тот день вечером мама попросила перед сном погулять с Сенькой. Конечно же, спорить я не стал, так как это бесполезно, только незаметно повздыхал. Сказал брату:
– Собирайся, Королевич Елисей!
– А у меня новые штаны! – показал Сенька.
Пришлось сделать вид, будто я рассматриваю его штанишки с фигуркой собачки над правой коленкой. Потом похвалил:
– Просто шик и блеск! – слышал от кого-то из взрослых эти слова, сейчас они сами всплыли из памяти.
Только мы вышли, как Сенька принялся прыгать, изображая обезьяну, которую видел в мультфильме, и, конечно же, угодил ногой в лужу. И словно специально – в самое глубокое место. Одна штанина оказалась мокрой, а вторая вся в грязи и потёках.
Пришлось возвращаться домой.
Увидев Королевича Елисея в таком виде, мама всплеснула руками:
– Да как же ты испачкал новые штаны!
– А я их снять не успел, – «объяснил» Сенька.
Мама застыла на мгновение, а затем принялась смеяться. Я тоже хохотал до коликов в животе. Братишка только переводил с нас свои непонимающие глава.
Сил и желания ругать его у мамы пропали. Я готовил слова «свинья грязь найдёт», готовясь произнести их в адрес Сеньки, но тут просто забыл про них.
– Эх ты, горе моё чумазое, – только и сказала мама, уводят грязнулю в ванную.
Я почесал голову, удивляясь, как легко моему братцу всё сходит в рук – достаточно лишь брякнуть что-нибудь такое, и всё, тебя никто уже не ругают, смеются. Довольные его словам.