Первым делом он освободил Сению Кригг.
— Зачем вы туда залезли? — спросил он с усмешкой, помогая учительнице выйти из пузыря.
— Я залезла? — возмутилась она. — Это все он виноват! Им же больно! — замахала она руками. — Прекратите это!
— Рано, — ответил Оллмотт, и учительница сразу замолчала, с опаской поглядывая на психолога.
Неподвижность делала мучения еще более острыми. Фобия, например, даже не могла перевести взгляд. Он так и застыл на бледном лице Антонио.
— Вы чувствуете это? — вкрадчиво спросил Крест. — Еще крохотный отрезок бытия — и вы вырвете куски чужой энергии и выбросите их прочь. У своих друзей. У невиноватых ни в чем людей. Ощутите этот момент. За секунду до выплеска. Прочувствуйте его. Вы уже настроились. Вы уже готовы хватать и ломать. Вы уже почти паразиты. Почти. Но вы все еще люди. Вы чувствуете эту грань? Тонкую грань, что отделяет вас от преступления? Сейчас Оллмотт отпустит вас. И вы сделаете крохотный шаг назад. Назад, понимаете? Тот, кто посмеет двинуться вперед, получит пулю в лоб. На три… Три!
Фобия захлебнулась воздухом, которого стало вдруг слишком много. Она упала на колени, и Нэна поспешно отскочила, облегчая ее участь. Щупальца недовольно раздирали голову, сворачиваясь внутрь.
Вскрикнул какой-то мальчишка. Крест оттащил от него псевдомага, который не смог остановить выплеск. Фобия ощутила всполохи энергии. Короткая затрещина Креста привела парня в чувство. Он замер, глядя как дежурный по лагерю поднимает к его лбу пистолет. Щелкнул предохранитель. Сения Кригг слабо пискнула и упала в обморок. Оллмотт даже не пытался ее подхватить.
Крест нажал на курок и скулеж прервался сухим щелчком. Оружие было не заряжено.
— Будешь две недели чистить картошку, — скучно сказал Крест.
— Урок закончен, — сообщил Оллмотт, перешагнул через лежащую у его ног Сению Кригг и пошел прочь.
Фобия трижды вымыла невеликий домик Несмеи, в котором им приходилось ютиться вдвоем. Вода с отваром еловых веток придала скромной обители свежесть. Непогода разыгралась, и гамак стал не доступен для Фобии, а спать на полу возле постели Несмеи казалось унизительным.
Она с тоской вспоминала теплый бок коровы Киски.
Покончив с уборкой, Фобия села на пороге под навесом, наблюдая за жизнью лагеря.
Мокло под дождем белье на веревках.
Несколько псевдомагов под приглядом Креста занимались рукопашными видами спорта, прыгая прямо по лужам. Нянюшка Йокк шла по своим делам, и зонтик сам собой порхал над ее головой. Супруги Нексы целовались под елью — у них было короткое перемирие. Кок Боцман внимательно наблюдал, как виноватый подросток чистит картошку. Время от времени он что-то бурчал. Из распахнутых окон женского барака слышался хохот и позвякивание металла — это призрак Цепь рассказывала девчонкам непотребные тюремные байки. Сения Кригг подслушивала их, сидя у окна в лазарете. Так она лечила свой стресс.
— Значит, Крест каким-то образом добавляет энергию Оллмотту, — вслух сказала Фобия, анализируя увиденное. — Каким?
Бывшая русалка Несмея вышла из неглубоких вод крохотной речушки. С нее текло.
— Если бы я могла попасть домой, — тоскливо сказала она, садясь рядом с Фобией, — я бы больше никогда не любила мужчин, никогда не покидала своих вод. Куда мы все время стремимся, обрубая хвосты?
Фобия задумалась, почему нечисть вблизи себя она не боится — только людей.
— Тебе есть хотя бы о чем вспомнить, — сказала она Несмее.
— А тебе — о чем помечтать.
Посидели, думая каждая о своем.
Ближе к вечеру прибежал Класл.
— Фоб, — сказал он, осторожно оглядываясь. Казалось, что его уши стали еще больше, чутко реагируя на окружающие звуки. — Айда за пиявками для Оллмотта. После дождя они полезут на землю.
— Зачем Оллмотту пиявки? — поразилась Фобия.
— В постель ему запустим. Будет знать, как Сению Кригг в пузыри засовывать.
Это было приключение.
— Только я воды боюсь, — предупредила Фобия.
— Тю! Там не вода, а болото. Главное, чтобы ты пиявок и лягушек не боялась.
Фобия чутко прислушалась к себе. Паника затаилась. Может быть, даже уснула.
Она сунула ноги в резиновые сапоги, накинула кофту и пошлепала по влажной траве вслед за лопоухим Класлом.
Когда они выбрались из леса, то оказалось, что ночной лагерь ярко освещен, а центре его, на расчищенном пятачке творится что-то суматошное. Поначалу Фобия и Класл испугались, что это их потеряли, но потом увидели два огромных внедорожника у дороги и успокоились.
Рано.
Крест шагнул им навстречу так внезапно, словно вот только сейчас соткался из ночи.
— Откуда? — коротко спросил он. Под его тяжелым взглядом Фобия поежилась и неопределенно кивнула в сторону леса.
— Покажи, — приказал он Класлу, прятавшему банку с пиявками за спиной. Тот медленно вытянул вперед руку.
Несколько секунд Крест, склонив голову, задумчиво смотрел на пиявок.
— Зачем?
— Для здоровья, — пробормотала Фобия. Ее раздражала эта манера экономить слова так, будто они стоят миллиарды. Кажется, речевая скудность Оллмотта была заразной.
Крест даже не посмотрел на нее.
— Зачем? — с нажимом повторил он, разговаривая исключительно с Класлом.
— Для Оллмотта, — выдавил мальчишка. — За Сению Кригг.
Внезапно Крест хмыкнул и отвернулся.
— Ладно, — сказал он, глядя на то, что происходит в лагере.
— Что там случилось? — спросила Фобия. Дежурный оглянулся на нее, раздраженно и удивленно одновременно. Кажется, редко кто осмеливался приставать к нему с вопросами.
— Антонио Варна как-то связался с отцом, — тем не менее ответил он. — Жалуется на жестокое обращение. Просит забрать домой. Понаехали теперь и ищут главного.
— Но ведь вы — главный, — ободренная его терпением, заметила Фобия.
— Действительно, — Крест не пошевелился.
Фобия переглянулась с Класлом, и они пошли к лагерю. Вскоре ее спутник ненавязчиво свернул к пустующему домику Оллмотта — сам психолог стоял на площадке рядом с гостями, и его могучая фигура выделялась среди обычных людей.
Фобия же с тоской посмотрела на одинокий домик Несмеи, вздохнула и отважно пошлепала дальше — туда, где были люди.
В последнее время она удивляла себя все чаще.
— Это правда, что в этом лагере угрожают детям оружием?
Отец Антонио был высок, лыс и сверкал камнями на длинных пальцах. Рядом с ним стояла тоненькая девочка лет шестнадцати со смешливыми глазами. Она любопытно глазела по сторонам.
— Да, — сказал Оллмотт.
— Безобразие, — возмутился Варна-старший.
— Постойте, — Сения Кригг торопливо шагала от лазарета, халат развевался за ее спиной. — Господин Варна, вы должны знать, что пистолет был разряжен!
Она чуть толкнула назад Оллмотта, и тот послушался движения этой тонкой руки скорее от неожиданности, чем по другим причинам. Сения Кригг встала прямо перед психологом, закрывая его собой и скрестив руки на груди. В цветастом халате и тапочках она выглядела неуместно.
— Кто вы такая? — спросил ее Варна.
— Педагог, — ответила Сения Кригг с достоинством.
— Почему вы разгуливаете перед детьми в таком виде?
— Потому что ночь. А вы что — спите в галстуке?
— Я бы не удивился, — пробормотал Антонио. Кажется, он был сам не рад этой шумихе.
— То есть, если педагоги угрожают детям незаряженным оружием, то и волноваться незачем? — сердито проговорил Варна.
— Прекратите нагнетать! — хорошо поставленным голосом начала речь Сения Кригг. — Разумеется, невозможно отрицать того, что способы лечения, принятые в этом лагере, довольно жесткие. Но с другой стороны, вы, господин Варна, мягкие способы уже пробовали. Как и большинство родителей, которые отдали своих детей сюда.
— Хватит, — Оллмотт положил руку ей на плечо. Казалось, что тонкая Сения Кригг от тяжести этой руки стала ниже.
— А скажите мне, — голос Креста был непривычно мягок, — каким образом Антонио смог связаться с отцом, когда телефоны здесь запрещены, а письмо просто не успело бы дойти?
В глазах мальчишки мелькнула паника. Он беспомощно оглянулся на отца. Тот пожал плечами — сам заварил, сам и выкручивайся.
Смешливая девочка шагнула вперед, бесстрашно подала руку Кресту.
— Я Ханна Грин, — сказала она. — Друг Антонио. Лучший. И я проводник.
Фобия непроизвольно сделала шаг вперед, разглядывая сестру. Тонкая, черноволосая, она разительно отличалась от нее. И хотя лишние кило стремительно покидали Фобию, такого изящества у нее никогда не будет. Да и ноги уже длиннее не станут.
— Грин? — Крест не подал в ответ руки. Наоборот, засунул ладони в карманы брюк. — Грин, это случаем не твоя родня?
И только тогда Ханна поняла, что обращаются не к ней.
Ее взгляд заметался по окружавшим их подросткам и неуверенно остановился на Фобии, стоявшей в отдалении с прижатыми к груди руками.
Ханна неловко улыбнулась.
— Я специально сюда напросилась, потому что знала, что ты тоже в этом лагере. Я видела твои фотографии, — сказала она.
— Я твои тоже, — еле выдохнула Фобия.
— Высокие семейные отношения, — провозгласил Крест насмешливо.
Под его взглядом вся бойкость Ханны испарилась. Она невольно подалась назад.
— Значит так, господин Варна, — веско сказал Крест. — Я позволю вашему идиоту остаться в моем чудесном лагере, если вы отдадите мне Грин. Проводник — это очень хорошо. У меня до сих пор нет проводника.
Антонио открыл рот. На его красивом узком лице заметалась тревога.
— Вообще-то я приехал забрать своего идиота отсюда, — не слишком уверенно сказал Варна.
— Что значит — оставить меня? Я что — тумбочка? — возмутилась Ханна.
— А! Так это у вас семейное, — Крест пожал плечами, развернулся и пошел прочь, буркнув по дороге Оллмотту:
— Проводи.
Шустрая Сения Кригг вырвалась из-под тяжести руки психолога и бросилась к Кресту.
— Но мальчик закончит в изоляционном кабинете, — воскликнула она, — с его-то энергетической наркоманией! Еще пара выплесков — и лимит позволенного будет вычерпан. Он до смерти будет в одиночестве.