В блеклом ДипвинтереЛинн Эбби
В полдень погода испортилась. К первым сумеркам разразилась настоящая буря, взявшаяся трепать морозными когтями стены гостиницы Кэддо. Стойкие брёвна держали удар, но над каждой свечой всё равно посвёркивал испаряющийся иней.
Не считая воя бури, у Кэддо было тихо. Местные, каждый вечер собиравшиеся здесь посплетничать, были не настолько глупы, чтобы покинуть дом в такую погоду, а лесники, которые набились внутрь вечером, были народом молчаливым, предпочитали просто смотреть в очаг и баюкать в руках единственную кружку до самой полночи. Так что Бурру, дварфу, который работал на Кэддо, работы не нашлось.
Вечер он провёл в крохотной комнате, служившей ему домом, проверяя снаряжение, которое носил этой же ночью почти два десятка лет тому назад, когда попал в похожую бурю и вышел к порогу гостиницы. Здесь, на границе между Одинокой топью и Забытым лесом, бури случались не так уж часто. Могло пройти две-три зимы вообще без них. Но рано или поздно буря приходила, и когда поднимался ветер, Бурр облачался в доспехи и брал оружие, которое хранил у себя в комнате, и бросался прямо в сердце шторма.
Но делал это не потому, что ему так хотелось. Просто после того первого шторма, когда он ещё не знал, что ожидает в снегу, он должен был. Несколько лет назад он пробовал напиться в стельку, но всё равно вышел наружу — и уцелел лишь потому, что Кэддо пошёл за ним. С тех пор Бурр старался беречь себя, когда портилась погода — чтобы Кэддо не пришлось снова его спасать.
Кэддо был хорошим человеком. Он обеспечивал жену, трёх детишек и немощную тёщу. Кэддо было не место в снежной пещере.
С каждым завыванием ветра нужда Бурра становилась всё сильнее. Она пылала у него промеж глаз.
- Оставайся здесь, - сказал он Кэддо, со стуком опустив вымытую кружку на место. У дварфа начали дрожать руки. Он сжал одну в кулак и потряс им перед лицом человека. - Ты должен; ты останешься. Понял? Останешься здесь во что бы то ни было. Не пойдёшь меня искать — ни сегодня, ни на следующей неделе, даже в следующий месяц или следующей весной. Если я не вернусь, ты оставишь меня гнить. Уловил?
Кэддо отстранился с застывшим выражением честного человека, который вынужден солгать.
- Уловил.
Они смотрели друг на друга через годы дружбы и пару десятков грозовых зимних ночей.
- Поклянись своей... - начал Бурр, и тут заскрипела входная дверь.
Каждый огонёк в зале содрогнулся под порывом ледяного ветра. Половина свечей и две лампы погасли. В уцелевшем освещении Бурр и Кэддо попытались оценить новоприбывшего. Он был чуть выше среднего роста, закутан в свалявшиеся меха. Над правым плечом торчала обёрнутая кожей рукоять двуручного меча, а каждое его движение сопровождалось скрежетом кольчужных колец. На руках были рукавицы из медвежьих лап; его гетры, похоже, были сделаны из того же материала.
Лицо было прикрыто шарфом из тронутой льдом шерсти. Оставалась только щель для глаз, но сумрак и холод были так сильны, что даже Бурр не мог разглядеть их выражения. Они с Кэддо наблюдали, как гость подошёл к сухой вешалке, где лесники оставили свои плащи. Когда он расстегнул пряжку, сверкнул драгоценный металл. Капюшон упал, стряхнув наледь на пол и освободив неожиданно пышную гриву серебряных волос.
Кэддо бросил на Бурра ещё один вопросительный взгляд, и в ответ дварф недоумённо пожал плечами. Здесь, всего в паре дней пути от руин Декантера, случалось всякое. Их гость мог быть эльфом, полуэльфом или пожилым мужчиной. Бурр считал, что готов ко всему — но когда гость избавился от своей шерстяной шубы, он оказался не готов к тому, что это будет женщина.
- Милая дама, - начал Кэддо, который в первую очередь всегда был вежливым хозяином. - Чем я могу вам помочь?
Она пригвоздила Кэддо хмурым взглядом, и неожиданно в зале стало холоднее, чем снаружи.
- Бренди. Подогретый. Сейчас же.
Если бы не этот угрюмый взгляд, она была бы красива. Бурр, посетивший сотню городов, прежде чем осесть в пограничье, решил, что никогда не видел такой грубости. Он кивнул, когда Кэддо взялся за прорицательный кристалл размером с ноготь. Подняв кристалл к глазам и прикрыв его стеклянной кружкой, Кэддо посмотрел на ауру гостьи. Бурр бросил на него вопросительный взгляд, и Кэддо пожал плечами.
- Простая, как у нас с тобой, - прошептал Кэддо, доставая запечатанную воском бутыль. Он наполнил кружку янтарным бренди.
Дварф не почувствовал уверенности, но постарался приободрить остальных посетителей, когда нёс кружку женщине. Когда лесники вернулись к своим напиткам, Бурр уселся за стул напротив среброволосой гостьи.
- Бурр, - после того как она опустила кружку, представился дварф, протягивая руку. Взгляд женщины мог бы превратить его пальцы в змей. Он сунул руку под стул и попробовал ещё раз. - Вам потребуется кровать, добрая госпожа? Наверху есть комнаты, но в такую бурю люди спят внизу, где тепло.
Женщина подняла кружку над лампой. Её пальцы были синими от холода и даже не дёрнулись в огне. Молчание длилось так долго, что от воображаемых ожогов у Бурра самого заныли пальцы.
- Нет, - наконец ответила она.
- У вас есть лошадь?
- Нет.
- А имя?
Она подняла взгляд. Бурру захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.
- Рекка, - сказала она и осушила кружку двумя большими глотками.
Едва ли предложение дружбы, но достаточный повод для продолжения разговора.
- Я знаю, зачем вы пришли. Я явился сюда по той же причине — двадцать один год тому назад. Тогда я не знал всего, что знаю сейчас. Я знаю, как его найти, как сражаться с теми, кто его охраняет, как пересечь последний порог. Мне потребовался двадцать один год, но теперь я готов, Рекка, и я буду вашим проводником до самого конца. Можете забрать свитки, мне они не нужны. То же касается золота и драгоценностей. Но там есть шкатулка, простая деревянная шкатулка без замка. Я возьму только её.
Нужда выйти наружу, в бурю, давящая ему на череп, была так сильна, что у Бурра выступили слёзы. Если она его наймёт, будет проще, но по сути ничего не изменится. Внутри него, ещё с той, самой первой грозовой ночи, сидел призрак. Он сделает то, что должен, то, что хочет от него призрак; заберёт эту шкатулку из пещеры Ффеллсила.
- Я не делюсь сокровищами, - сказала Рекка тоном, не предусматривающим дальнейшие переговоры. Она толкнула пустую кружку к нему. - Ещё одну.
Бурр выполнил её заказ.
- Спросите меня, - сказал он, когда вернулся. - Спросите о чём угодно. Призрак Ффеллсила? Я побеждал его десять раз — но он возвращается в пещеру. Ледяная яма? Я знаю, как её пересечь. Холодная ярость? Тёмный туман? Я знал названия, когда явился сюда, но всё это было впустую, милая леди. Осталось не так много времени — а затем пещера исчезнет, как только закончится шторм. Воспользуйтесь моим советом, возьмите меня в проводники — иначе останетесь здесь, ожидая следующей бури.
Рекка держала свежую кружку над лампой, чувствуя, как пламя лижет её пальцы. Боли не было; прошёл целый век с тех пор, как она в последний раз чувствовала боль. Она заметила, как хозяин смотрит на неё через стеклянную кружку, и усилием мысли отменила действие его хрустального оберега. Ей потребуется магия, чтобы победить стражей снежной пещеры, призрака Ффеллсила, ярость и всё остальное. Дварф ни разу не ошибся, но Рекка пока что не хотела, чтобы её раскрыли. Дварфу могло просто повезти. Вряд ли здесь часто бывают незнакомцы, тем более во время снежной бури. С магией или без, она вызывала подозрения.
Иногда Рекка делилась добычей, найденной в таких же затерянных в пространстве и во времени дырах, как снежная пещера Ффеллсила, но только с теми, кто не вызывал подозрений — как этот дварф. Наверное, его поразил призрак в одной из ловушек Ффеллсила, а может он просто спятил. В местах, где воздух до сих пор, две тысячи лет спустя после краха этой тёмной империи, смердит волшебством Нетерила, потерять рассудок может любой.
- Я не делюсь сокровищами. Окажи себе услугу, оставь меня в покое, и самое главное — не иди за мной следом.
Это была самая длинная её реплика за последний месяц, и женщине пришлось сделать глоток бренди, чтобы промочить после неё горло.
Дварф остался сидеть на месте, подавшись вперёд, как делают люди, когда желают чего-то так сильно, что у них голова пухнет. Рекка опустила кружку и повернула медное кольцо на втором пальце левой руки. Она могла сломать его с помощью заклинаний, вколоченных в это кольцо, но дварф отодвинулся от стола раньше.
Хозяин, дварф и другие незнакомцы бросали на неё косые взгляды и делали знаки защиты от сглаза, особо не скрываясь, но по крайней мере держались в стороне, пока Рекка баюкала свою вторую кружку. Около полуночи хозяин подкинул дров в очаг. Вокруг храпящими кучами устроились на ночь посетители. Бурр погасил все свечи и лампы кроме одной — Рекке этого хватило, чтобы увидеть, как он покидает зал и возвращается с поблескивающим под плащом оружием и доспехами.
Но он промолчал, даже когда она застегнула собственный плащ. Когда она положила руку на дверь и покинула постоялый двор, не издав ни звука и не пустив внутрь холод, он по-прежнему сидел за столом — тень среди теней.
Если Бурр начал свои поиски пещеры Ффеллсила двадцать один год тому назад, значит в игре в загадки он был новичком. Впервые Рекка услышала имя волшебника-нетереза больше ста лет назад в царстве Йеногу. Тогда она не отправилась на поиски. Она едва помнила, что искала тогда — знала только, что это была магия, и что она нашла её. И дело было не в том, что она нуждалась в лишней магии. Вся необходимая Рекке магия была заперта в её голове, вколочена в кольца на её руках, или вырезана на гибких стальных пластинах на её поясе и перевязи.
Она была готова к призракам — даже к призраку Ффеллсила — и с тех пор, как она протолкалась сквозь пряжу времени и обнаружила себя невредимой и не состарившейся по другую сторону, ей больше не приходилось попадать в ловушку по неосторожности. Знание, что она не постареет и даже, может быть, не умрёт, оказалось палкой о двух концах. Рекка не знала своей семьи. Она отказалась от дружбы. Даже если не учитывать расспросы и ревность, всё равно было больно смотреть, как друзей забирает смерть.