В результате согласованных действий на стыке двух полков противнику не удалось зацепиться на западной окраине города. Все его атаки до 13 часов были отбиты. Потеряв 2 танка и 25 человек убитыми, враг залег в кустах в двухстах метрах от домов. В этом бою особенно отличились командир 647-го полка полковник Омельчук, его начальник штаба Баишев, офицеры Стебновский, Сабельников, Степанов, Ватолин, Гайдуков и Лазарев. Они хорошо управляли вверенными им подразделениями, проявили мужество и отвагу, непосредственно участвуя в контратаках.
Не добившись успехов в первой половине дня, немецко-фашистское командование подтянуло дополнительные резервы и в 15 часов крупными силами пехоты и танков вновь перешло в наступление. Гитлеровцам удалось прорвать оборону. В западной части города на Холодной Горе завязались ожесточенные уличные бои. Умело используя местность и многочисленные постройки, наши бойцы из засад уничтожали бутылками с горючей смесью прорвавшиеся немецкие танки. Уличные бои не затихли и с наступлением темноты.
В то же время воины 300-й стрелковой дивизии отбили две сильные атаки фашистов из Безлюдовки в направлении восточной части города. 97-й немецкой пехотной дивизии не удалось прорваться в тыл наших обороняющихся войск. Атаки гитлеровцев были отбиты с большими для них потерями. Но и наши ряды значительно поредели.
В ночь с 23 на 24 октября вражеская артиллерия усилила обстрел города, авиация наносила бомбовые удары по восточным районам Харькова. От артиллерийского огня и бомбовых ударов авиации вспыхнули многочисленные пожары. В городе всю ночь не прекращалась ружейно-пулеметная и автоматная стрельба. Были слышны сильные взрывы в заводских районах Харькова.
В течение ночи наши войска, оборонявшие город, произвели необходимую перегруппировку. Было усилено южное направление в районе Основы. Подразделения Харьковского полка народного ополчения заняли оборону совместно с боевыми частями по восточному берегу реки Лопань.
Под утро пошел мелкий осенний дождь. Он продолжался весь день и следующую ночь. Облака низко опустились над городом, что затруднило действия вражеской авиации. Это значительно облегчило положение наших войск, не имевших достаточных средств борьбы с самолетами противника. Наша истребительная авиация почти отсутствовала на этом участке фронта, так как была переброшена под Москву и Ростов. Несмотря на то, что сил у нас было значительно меньше, чем у фашистов, воины продолжали оказывать противнику ожесточенное сопротивление.
С утра 24 октября бои возобновились с новой силой. Немецко-фашистские войска после артиллерийско-минометного налета перешли в наступление. Два пехотных батальона прорвали оборону полка народного ополчения и устремились по Речному переулку к площади Дзержинского. Бойцы-ополченцы, отстреливаясь, медленно отходили к парку Шевченко. Хорошо зная город, ополченцы внезапно появлялись из-за укрытий и наносили противнику большой урон. Группа бойцов под командованием А. Р. Кинаша пробралась в тыл к немцам и открыла сильный ружейно-пулеметный огонь по вражеской пехоте. Гитлеровцы, захваченные врасплох, растерялись и бросились бежать. В этом коротком бою пулеметчик-ополченец, коммунист Белостоцкий уничтожил расчет миномета и нескольких пехотинцев.
В результате стремительных и смелых действий наши воины вместе с ополченцами отбросили противника и вновь овладели площадью Дзержинского. Одновременно подразделения других стрелковых полков вели упорные бои в центре Харькова, мужественно защищая каждую улицу, каждый дом родного города.
В 16 часов немецким танкам и мотоциклистам удалось прорвать оборону и устремиться к Змиевскому шоссе и к площади Руднева. Для наших войск создалась тяжелая обстановка. Сильно поредевшие полки отступили к востоку от поселка Основа.
Чтобы восстановить положение, был создан сводный отряд в составе двух рот 216-й стрелковой дивизии, одной роты полка народного ополчения, пятидесяти автоматчиков и четырех танков. Командование этим отрядом поручили решительному и смелому офицеру майору Баишеву.
Оставив часть отряда для прикрытия с запада, майор Баишев основными силами, поддержанными четырьмя танками, внезапной атакой во фланг прорвавшейся группировки смял противника. Уничтожив четыре вражеских танка, два орудия и около 50 мотоциклистов, отряд вновь овладел площадью Руднева.
В этом бою погиб смертью храбрых майор Баишев.
Однако силы были далеко не равные. Неся большие потери, противник продолжал распространяться по всему городу. Наши войска с упорными боями отходили в восточном направлении и к утру 25 октября заняли оборону по восточному берегу реки Харьков — западнее хутора Шевченки — больница — Балашовский вокзал — хутор Федорцы.
25 октября противник смог возобновить свое наступление только в 12 часов дня. Захваченные нами пленные показали, что враг понес большие потери, особенно во время уличных боев. В ротах, имевших в начале октября 150–180 солдат, осталось по 25–40. Неоднократные атаки гитлеровцев не принесли им успеха. Наши войска продолжали прочно удерживать восточную окраину города и оставляли занимаемые позиции только по приказу командования. В 22 часа 30 минут 25 октября 300-я стрелковая дивизия получила приказ командующего 38-й армии генерал-майора В. В. Цыганова оставить занимаемые позиции и начать отход на Старый Салтов. Грунтовая дорога была настолько разбитой, что войска и повозки, запряженные двумя лошадьми, с большим трудом могли двигаться по грязи.
Ожесточенные бои на Харьковском направлении и за город, в которых противник понес огромные потери в живой силе и технике, закончились к исходу 25 октября 1941 года.
Наши солдаты и офицеры показали в этих боях высокие моральные качества, проявили массовый героизм, мужество и отвагу. Многие из них были награждены орденами и медалями. Советские воины приобрели богатый опыт, который был необходим для предстоящих сражений и полного разгрома гитлеровских захватчиков.
Н. К. ПОПЕЛЬ Генерал-лейтенант в отставке
ЗА РОДИНУ!
К ХАРЬКОВУ РВАЛАСЬ 6-я армия гитлеровцев. Нам было приказано задержать ее не менее чем на месяц. Задержать, несмотря на то что в иных наших дивизиях оставалось небольшое число активных штыков, по 10–12 станковых пулеметов и несколько орудий.
Военный совет 38-й армии принял решение использовать истребительные отряды, сформированные из харьковских рабочих, для укомплектования своих частей и передачи им опыта в борьбе с танками противника.
В борьбу с врагом вступали партизаны. Иногда наши отряды действовали совместно с ними. И, безусловно, истребительные отряды не сделали бы и трети того, что они сумели сделать, если бы им не помогало местное население.
Помощь населения армии была многообразной, порой — совершенно неожиданной. Когда штаб армии стоял в районном центре Коломак, местные жители представляли нам сведения, характеризующие обстановку на нашем участке фронта.
В маленьком домике, где помещалась почта и сберкасса, у телефонного коммутатора дежурила Антонина, круглолицая, чернобровая женщина лет тридцати. Она знала телефонисток по всей округе… Однажды Антонина вызвала телефонистку другой деревни и спросила:
— Марийка, до вас немец пришел? Нет? Даю отбой.
— Пелагея Степановна, — говорила Антонина другой телефонистке, — это я, Тоня. До вас немец пришел? Да ну?… Одни мотоциклы? Сколько? Вовка сбегает посчитает…
Местная телефонная связь, как правило, не нарушалась. К ней обычно подключалась и наша, военная. Впрочем, этим пользовался и противник.
Как-то раз я услышал в телефонной трубке трудно различимый голос:
— Докладывает Рогачевский. Ни справа, ни слева нет соседей. Прошу сообщить, где они.
Просьба показалась мне странной. Что-то не похоже на опытного комдива Рогачевского. Вспоминая о действиях немецкой разведки во время боев в Дубно, я ответил:
— Явитесь туда-то, там узнаете о соседях.
Тотчас же я направил в названное место Петренко со взводом разведчиков.
Однако намерение немцев я не разгадал. Они, как видно, хотели только убедиться в том, что Военный Совет находится именно в Коломаке. И, убедившись, послали свои бомбардировщики. Одна из бомб угодила в здание школы, в наш штаб. Командарм Цыганов был ранен. В мою ногу тоже попал осколок. Положение усугублялось тем, что в штабе не оказалось медперсонала. Врач и медсестра несколько дней назад были тяжело ранены и отправлены в госпиталь.
Утром из медсанбата прибыла новая сестра, жена прокурора дивизии. И надо же… Во время бомбежки у сестры начались преждевременные роды. Женщина корчилась от боли, а кругом одни мужчины. Я пригласил Михаила Кучина. Прибежал никогда не терявший присутствия духа Миша, притащил свою «походную поликлинику», выпроводил всех из комнаты и принял мертвого ребенка…
Когда мы оставляли Коломак, Петренко договорился с телефонисткой Антониной о связи со штабом армии. Как это удавалось ей, трудно понять. Видно, гитлеровцам и в голову не приходило, что деревенская телефонистка аккуратно информировала советское командование о движении немецких танков. Последнее сообщение от Антонины мы получили в Мерефе. Петренко приказал ей немедленно пробираться к нам. И через несколько дней она появилась. Мы с Цыгановым подписали приказ о зачислении ее в армию…
В оборонительных сражениях наши дивизии и полки несли большие потери. Едва приходили новые части, их тут же бросали в бой.
Танковая бригада подполковника Бунтмана лишилась почти всех машин. Я выехал навстречу новой бригаде полковника Юрченко. Назавтра танкисты должны были выступить на передовую.
Как только Юрченко сообщил о составе бригады, я спросил:
— Кто командует полком?
— Майор Сытник.
— Где он сейчас?
— В полку.
…Как в первый день войны, новенькие танки прячутся под ветвями.
— Где командир полка? — спрашиваю я у танкистов.