— Отчего твой жернов шумит так приятно: «юри, яри, юри, яри», а наши жернова визжат: «вжж-ж-ж, взз-з-з-з»?
— Подсыпьте на свои жернова песку, так и ваши будут шуметь, как мой жернов! — ответила лиса.
Медведь и волк послушались совета лисы, и жернова их тоже завизжали «юри, яри», но гораздо громче и не так приятно, как жернов лисы.
Кончив умолот, все трое в полном согласии отнесли свои запасы домой и сложили их каждый в свой амбар.
XIО том, как медведь, волк и лиса кашу варили, а каша разная вышла
роголодались медведь, волк и лиса и стали варить кашу из той муки, какая кому досталась; но каша медведя и волка вышла темная и невкусная.
Огорчился медведь и пошел навестить лису, чтобы выведать, как следует варить вкусную кашу.
Ввалился он в нору лисы и видит, что она только что сварила себе кашу к обеду. Каша лисы показалась ему очень вкусной.
— Отчего у тебя такая белая каша, а моя вышла совсем черная и горькая? — спросил он.
— И моя каша вышла бы черная, — ответила лиса, — если бы я не промыла свою муку в речке.
Медведь последовал примеру кумушки, но едва высыпал он свою муку в воду, как ее быстро унесло течением.
Медведь высыпал муку в воду.
Не лучше кончилось дело у волка: каша его показалась ему тоже неказистою и невкусною.
Решив про себя, что он не сумел сварить ее как следует, он тоже пошел к лисе за советом.
Застал ее волк за варкою каши и стал просить позволить ему сварить свою кашу на том же огне.
Лиса согласилась, и вот они, каждый в своем котелке, стали варить кашу. Но каша лисы поспела раньше, и серый с завистью заглядывал в котелок лисы.
— Скажи-ка, кума, отчего у тебя каша такая красивая и белая, а у меня такая черная? — спрашивал он лису.
— Оттого, что я подлила в нее сала.
— Где же ты добыла сало?
— Из хвоста; сначала я развела под котелком большой огонь, потом взобралась на крюк над котлом и висела на нем до тех пор, пока у меня с хвоста не накапало в котел сала. Сделай и ты то же; тогда твоя каша выйдет тоже белая.
Волк послушался и полез на крюк над котлом. Но когда огонь сильно опалил ему спину, он завыл во все горло от боли и свалился прямо в огонь, причем сильно расшиб себе бока. Вот с того-то дня от волка пахнет горелым, и он только с трудом может поворачиваться.
Волк собрался, однако, с силами и отставил свой котелок от огня; но каша его показалась ему все такая же невкусная, как и раньше.
— Позволь мне, голубушка, — сказал он лисе, — отведать твоей каши; такая ли она невкусная, как моя!
Лиса волей-неволей согласилась и, думая, что волк отнимет у нее кашу, незаметно подкинула в свой котелок ложку с кашей волка, а потом ласково сказала ему:
— Отведай вот с этого края, голубчик, — здесь самое вкусное.
Волк послушался и вместо лисьей каши отведал своей. А так как она была невкусная, то он подумал, что каша тут ни при чем, а виноват его вкус, — неуменье отличить сладкое от горького.
— Да, на вкус и цвет товарища нет, — проворчал волк, — кто молод — кости гложи, а кто стар — кашу ешь. Мне же каша пока совсем не по вкусу.
XIIО том, как лиса у волка в няньках жила
екоторое время медведь, волк и лиса мирно жили себе да поживали, каждый в своем логове, как вдруг к волку нагрянула беда: волчиха принесла ему трех волчат, а сама померла. Не умел волк ухаживать за детьми и пошел искать для них няньку.
В лесу повстречал он белую куропатку.
— Не хочешь ли поступить ко мне в няньки? — спросил он ее.
— С большим удовольствием! — ответила куропатка.
— А умеешь ли ты петь колыбельные песни?
— Конечно, умею! — и куропатка запищала тоненьким голосом: «копеи, копеи, копеи!»
Песня эта не понравилась волку.
— У тебя слабый голос: тебе не убаюкать моих волчат, — сказал волк и пошел дальше.
Вот встретил он зайца.
— Куда идешь, серый? — спросил его заяц.
— Ищу няньку для моих волчат, — отвечал волк.
— Возьми меня, — предложил заяц.
— Умеешь ли ты няньчить детей?
— Как не уметь! Да, к слову сказать, мне спокойнее будет сидеть у люльки, нежели рыскать по лесу, — сказал заяц.
— Спой-ка мне что-нибудь, чтобы я мог судить, годишься ли ты на это дело.
Зайцу очень хотелось поступить в няньки к волку, и он постарался получше пропеть свою песенку. Но серому песня его не понравилась.
— Да ты не песню поешь, а кричишь и визжишь! — сказал он косому и пошел дальше искать другую няньку.
— Да ты не поешь, а визжишь! — сказал волк.
Бродить ему пришлось недолго: скоро он повстречал лису.
— Здравствуй, кумушка, — приветливо сказал он ей, — не хочешь ли быть нянькой у моих волчат? Волчихи моей не стало, и теперь некому присмотреть за ними. Умеешь ли ты песни петь?
— Как не уметь! — и лиса громко заголосила: «хороши собой сынки у серого волка, писаные красавицы его доченьки; напою да накормлю я их досыта, уложу я их спать в мягкую постелюшку; спите, мои детушки, спите, почивайте, баю-баюшки-баю!»
Волку эта песня очень понравилась. Он уговорился с лисой и повел ее к себе в логово. Там он сдал ей волчат и пошел на обычный промысел — добывать корм своим детушкам. Рыская по лесу, он увидел пасущуюся лошадь и стремительно бросился на нее. Перекусив ей горло, он перегрыз одну ногу и понес ее домой. Там он передал ее лисе и, как заботливый отец и хозяин, просил няньку хорошенько смотреть за детьми, а сам снова ушел на промысел.
Лиса с аппетитом села лошадиную ногу, но, так как для нее этого было мало, она вдобавок села одного волчонка.
К вечеру волк вернулся и спросил лису:
— Кормила ли ты моих деток? Сыты ли они?
— Будь покоен, куманек, — ответила лиса, — напоила и накормила я их досыта; теперь они спят себе сладким сном, баю-баюшки-баю!
Волк поверил, что волчата его сыты и здоровы, и снова ушел на промысел.
Утром лиса с голоду принялась за другого волчонка и скоро съела его, а когда вечером волк вернулся и спросил ее, как поживают его детки, лиса опять ответила:
— Будь покоен, голубчик; твоих деток я напоила и накормила досыта; они спят теперь сладким сном, баю-баюшки-баю!
И на этот раз не догадался волк поглядеть на волчат и опять ушел на промысел.
Но на другой день, вернувшись домой, он непременно захотел посмотреть на своих деток и полез в логово.
Лиса только что перед этим съела последнего волчонка, и теперь сильно струсила.
— Твои детки, голубчик, — сказала она волку, — так выросли, что нам вдвоем тут не будет места; если уж ты непременно хочешь войти в логово, то дай мне сначала выйти.
Глупый волк выпустил лису и полез в логово, где вместо волчат нашел только их косточки. При виде жалких остатков своих дорогих детенышей он пришел в страшную ярость.
Лисанька уже была далеко, но волк бросился в погоню и наконец догнал ее. Она вовремя заметила его и спряталась под камень, подобрав под себя лапы.
Но одна из лап торчала немного снаружи, и волк с яростью ухватился за нее зубами; теперь лисе пришлось бы поплатиться за все проделки, если бы хитрость не спасла ее и на этот раз.
— Что ты делаешь, простофиля! — завизжала она от боли, — ведь ты грызешь камень! Все мои лапы здесь у меня!
Волк поверил, что он и в самом деле вцепился зубами в камень, и выпустил лапу лисы, а она быстро подобрала ее под себя.
Видя, что ему не добраться до лисы-злодейки, волк угрюмо побрел в свое логово.
XIIIО том, как лиса спасла тетерева из пасти медведя
а радостях, что жива осталась, лиса вприпрыжку побежала домой.
На пути она встретила медведя, который случайно поймал тетерева и теперь осторожно нес его в зубах, чтобы показать всему звериному царству, что-де и он, медведь, умеет птиц ловить.
Смотрит лиса с завистью на медведя и думает:
«Как бы мне оставить этого косолапого без завтрака? Уж очень он чванится своей ловкостью!»
И она тотчас придумала средство.
— Скажи, любезный, откуда теперь ветер дует? — спросила она медведя.
Медведь посмотрел на верхушки дерев, чтобы узнать, в какую сторону их клонит ветер, а потом пробурчал сквозь зубы: «ту-ух, ту-ух, ту-ух».
Лиса притворилась, что не понимает его, и повторила вопрос:
— Откуда же дует ветер, голубчик? Скажи, если знаешь?
Медведь опять пробурчал то же самое, а когда лиса в третий раз спросила его, он не выдержал и сказал:
— С севера!
Но едва успел он разинуть пасть, как тетерев взмахнул крыльями и улетел.
— Это ты виновата, что я выпустил тетерева! — упрекал лису с досадой медведь.
— Это ты виновата! — упрекал лису медведь.
— Сам виноват, простофиля! — сказала лиса. — Если бы меня кто-нибудь спросил, откуда ветер дует, я сумела бы ответить, не разевая глотки. Поделом тебе, увалень, что остался без завтрака.
И лиса поспешно убежала от медведя, который хотел наказать ее за насмешки.
XIVО том, как медведь мужику поле засевал
ошел медведь бродить по лесу. Бродил он долго и набрел на мужичка, пахавшего поле.
— Что ты тут делаешь? — спросил он мужика.
— Да вот, пашу поле, потом засею его, а осенью сниму с него хлеб, — ответил мужичок.
— Возьми меня в помощники, — предложил медведь. — Я вспашу и обработаю тебе поле, а ты поделись со мною урожаем.
— Изволь, — ответил мужичок. — Если ты вспашешь и обработаешь мне поле, мы поделим поровну жатву.
Медведь усердно принялся за работу, отлично вспахал и заборонил поле, а потом спрашивает мужика:
— Что же мы теперь сеять будем?
— Разделим поле пополам, — сказал мужичок, — одну половину засеем репой, а другую — пшеницей.
Сказано — сделано. Посев удался как нельзя лучше, и урожай вышел отличный.