Михаил Гречанников
В дыму
Безумец – Мой отец был хорошим человеком.
Сказавший это поставил стакан на стойку, достал из заплечной кобуры пистолет, наставил его на бармена и выстрелил. Пуля пробила глаз и вошла в череп, чтобы через мгновение раздробить затылочную кость на своём пути к свободе. Голова бармена откинулась назад, по его телу прошла судорога, а потом мертвец повалился на пол.
Люди в зале повскакивали со своих мест. Кто-то сразу бросился к выходу, кто-то замер в нерешительности, а ещё трое решили схватить убийцу. Они не успели – первый же здоровяк, протянувший было руки к сидевшему на высоком табурете незнакомцу, получил три пули в грудь, охнул и упал на стойку. Двое других вмиг отказались от своих планов и бросились врассыпную, пригибаясь и закрывая голову руками.
Мужчина с пистолетом развернулся лицом к залу и повёл пистолетом из стороны в сторону. Зал уже почти опустел. Только один человек, старик с пушистой седой бородой, стоял посреди зала и что-то говорил безумцу.
Лишь когда топот бегущих людей стих, его слова стали слышны: -…нужно оставаться людьми! Людьми нужно оставаться!
Человек за стойкой широко улыбнулся этим словам, потом навёл ствол на старика и… не выстрелил. Убрал пистолет в кобуру под плащом, взял со стойки стакан с чёрным, как кровь, пивом на дне и залпом осушил его.
Потом встал и направился к выходу.
Свисток полисмена звучал неподалёку, но в таком густом смоге шансов у синих мундиров было немного. Мужчина в плаще надел на голову шляпу и свернул в подворотню. Пискнула крыса из помятого жестяного бака с отходами, над головой прогремел поезд надземки. Чёрные хлопья сажи осели на поля шляпы безумца, спешащего по своим делам.
В однообразном лабиринте переулков немудрено было и заблудиться, если не знать дороги наверняка. Один из полисменов, в тёмно-синей форме, пробежал рядом с безумцем, вжавшимся в стену, но не заметил его в жёлтом смоге. Дождавшись, пока свистки не отдалятся, мужчина хрипло прокашлялся, сплюнул кровавой слюной на булыжники под ногами и зашагал дальше.
Красный свет вывески борделя неясным пятном пробивался через серость смога, с каждым шагом становясь всё ярче, как пятно крови, пропитывающее рубашку. Охранник у входа узнал приближавшегося гостя и уступил заранее, без вопросов. Мужчина шагнул внутрь, снимая шляпу и стряхивая сажу на ковры. На слугу, расторопно бросившегося к нему помочь снять плащ, безумец не обратил никакого внимания. Поднялся по лестнице на второй этаж, подошёл к одной из золочёных дверей и негромко постучал. Лишь потом увидел красный знак на дверной ручке – у девушки был клиент.
Безумец достал пистолет, отступил на шаг и ногой вышиб дверь. Шагнул в комнату и увидел спину голого толстяка, придавившего своей массой девушку. Та взвизгнула и попыталась отползти, но завозившийся толстяк ей помешал. Безумец навёл пистолет на белую спину и несколько раз выстрелил.
Девушка всё же высвободилась из-под тела и отползла к изголовью большой квадратной кровати. Несколько секунд смотрела на лежащий рядом труп, потом перевела ненавидящий взгляд на безумца и на удивление тихо спросила:
– Теперь пристрелишь и меня, братец?
– Нет, – ответил тот. – Не пристрелю. У меня закончились пули.
Он поднял с пола брюки мертвеца, вытащил из них ремень и шагнул к девушке. Та сперва застыла, не веря своим глазам, а потом попыталась убежать. Слишком поздно – безумец схватил её за волосы, притянул к себе и уложил на спину, обмотав ремень вокруг шеи. Девушка попыталась выцарапать ему глаза, и тогда мужчина сел на её грудь, ногами придавив руки.
– Прости, сестра, – сказал он, – но ты много грешила.
Сказав это, он потянул за концы ремня. Девушка захрипела, её лицо налилось кровью, а потом посинело. Её ногти царапали плащ мужчины, но навредить ему не могли. Ноги сбивали простыню, но никак не могли найти опоры. В какой-то момент она упёрлась ногой в труп толстяка, и на секунду в ней вспыхнула надежда – она ещё могла оттолкнуться, съехать с края постели, на котором лежала! А когда они упадут, у неё будет шанс…
Но нога соскользнула по потному телу, а повторно найти опоры не смогла.
А вскоре ноги и руки ослабли и перестали двигаться.
Муж Он ничего не мог сделать с её болезнью. Ещё год назад его жена была здоровой молодой женщиной, полненькой хохотушкой, обожавшей устраивать с ним пикники в парке. Они сидели под голубым небом, невдалеке от зелёных деревьев, ели сэндвичи и ветчиной и пили горячий чай. Где теперь это голубое небо? Кажется, в последний раз Гор видел его ещё зимой – тогда пожары ещё не охватили всего континента, а по новостям рассказывали о скором разрешении всех проблем. Увы, они не справились. Правительство слишком поздно отреагировало, экономя ресурсы. Когда же подключили военных, было уже поздно. Только тогда поняли, что огонь распространялся под землёй, сжигая целые пласты породы. Скважины загорались по всей стране. Начались обвалы, похоронившие несколько небольших городов.
Сгорали леса и города, а в тех местах, где вовремя успели защитить себя от огня, проникал токсичный жёлтый дым. Смог покрыл весь континент и никуда не уходил.
Больше не было голубого неба и зелёных деревьев. Появившаяся было весной зелёная поросль быстро побурела и повяла. Жёлтые листья осыпались с деревьев, не успевая вырастать. Что до неба, то его попросту не было видно. Какое там небо – не видно было дома на той стороне улицы.
Гор говорил Найе, что нужно уезжать из города, но она не соглашалась.
Говорила, что такое происходит по всей стране, и даже не только в этой стране. К тому же, будь город таким плохим местом, разве было бы здесь столько беженцев? А те прибывали и прибывали – потерявшие свои дома в пожарах и обвалах, они шли на юг до самого Мистоника. Тысячи вскоре переросли в десятки тысяч, и тогда правительство предприняло новые меры – город закрыли.
И для входящих, и для выходящих.
Они застряли здесь, в одном из последних городов умирающего континента, запертые и придавленные жёлтым смогом.
Гор снял очки и потёр переносицу.
– Я пойду в аптеку, – сказал он жене. – Куплю тебе ещё лекарств.
Жена, лежавшая в постели и укрытая одеялом, едва заметно улыбнулась ему в полумраке комнаты.
– Постараюсь недолго. – Гор встал, надел пиджак и вышел за дверь.
– Эй, приятель! – окликнул его небритый лысеющий толстяк, выглянувший из соседней квартиры. – Ты когда уже мусор свой выбросишь? Вонь у тебя из квартиры идёт…
– Это не мусор. – Гор потупился и неловко рассмеялся. – У меня жена болеет, это… Это…
– От неё, что ли, так воняет? – скривился сосед.
У Гора помутилось в голове от злости из-за таких обидных слов. Но он взял себя в руки и кивнул.
– Ну… ясно, в общем. Но ты хоть мой там её почаще, что ли. – Сосед тихо выругался и закрыл дверь.
Глубоко дыша, чтобы успокоиться и унять в руках дрожь, Гор вышел на затянутую смогом улицу и зашагал в сторону аптеки. Небольшое одноэтажное здание находилось неподалёку, тусклый свет его витрин почти что и не рассеивал смог.
Колокольчик звякнул, когда Гор вошёл. Мимо пустых стеллажей он прошёл к прилавку, забранному тяжёлыми стальными решётками – их установили сравнительно недавно из-за участившихся нападений. Люди, которым не по карману были дорогие лекарства, старались получить их не одним, так другим способом.
– Здравствуйте, – робко улыбнулся Гор седому аптекарю по ту сторону решётки. – Мне нужен метилтразоксолин.
– Конечно, он у нас есть, – улыбнулся аптекарь в ответ. – Давайте ваш рецепт.
– У меня нет рецепта. Да и откуда? Докторов-то нет.
– Почему же? Доктора есть в центре города.
– Но к ним не попасть, вы же знаете. Мы отгорожены от центра. Там военные…
– Те, кто хочет, молодой человек, всегда найдёт способ попасть на приём.
– Аптекарь ободряюще улыбнулся.
– Но лекарства нужны сейчас. У меня жена… Она… – Гор закашлялся. – Она умирает от дыма. Нам выписывали это лекарство раньше, в больнице…
– Это неважно. Видите ли, на каждый препарат нужен отдельный рецепт. И если его у вас нет, цена на препарат возрастает втрое.
– Втрое?!
– Да. Пятнадцать догмаров.
– Пятнадцать?! У меня столько… нет. Может, я смогу что-нибудь дать вам взамен? Вы берёте золото или?..
– Разве что старую валюту – золотые марки, но сейчас их не так-то просто достать. А если вы про украшения, то нет, молодой человек, их мы не берём. Посетите ломбард, а сюда возвращайтесь, когда будут деньги.
Аптекарь захлопнул окошко, не желая продолжать разговор. Гор постучался снова, но ему не ответили. Так он и пошёл на улицу. Золото у него и правда было – обручальные кольца и цепочка жены, подаренная ей матерью.
Не бог весть что, но на упаковку таблеток должно хватить.
Шагая через жёлтый смог, Гор всячески гнал от себя мысли о том, что будет после того, как таблетки закончатся. Доктора назначали длительный курс приёма препаратов, а на него денег было бы и вовсе не достать. Они, конечно, ещё могли продать квартиру, но недвижимость в задыхающемся городе не была нужна никому. Двухэтажные дома менялись на один билет на любой транспорт, уносящий прочь из города. К сожалению, его границы уже давно закрыты для гражданского транспорта. Покинуть город можно разве что нелегально, но для этого нужны правильные знакомства. Причём заиметь связи нужно было ещё до Катастрофы – ведь теперь нужных людей днём с огнём не сыскать. Гор таких не знал никогда. Все их с женой друзья уже или умерли, или уехали, или пропали без вести.
Ближайший ломбард располагался в цокольном этаже дома из красного кирпича. Вход был со стороны подворотни, под плафоном с тускло светящейся красной лампочкой. По серым бетонным ступеням Гор спустился в зал. Все витрины здесь были заколочены широкими деревянными панелями, и лишь напротив входа виднелся квадратный чёрный контур дверцы. Это было окошко для общения с покупателями. По бокам от окошка топтались двое громил впечатляющих размеров в брюках и рубашках с закатанными до локтя рукавами.