– Тебя тоже? – доверительно спросил мужичок, придвинувшись к Гору.
Тот хотел было спросить, что – тоже? – но говорить не хотелось, и он просто кивнул.
– И меня, – серьёзно кивнул мужик. – Как будто я не знаю, на кого они на самом деле работают. На них! – Он указал взглядом наверх. – Понимаешь?
Гор снова кивнул.
– Молодец, ты умный. Я тоже умный. А они глупые. Все глупые. Город в дыму, а они глупые, как будто это можно. Словно коты не ходят по ночам.
Но не то, что сверху. Эти-то… вообще. Да?
Кивок.
– Надеюсь, для твоего же блага. – Мужичок вдруг насупился и замолчал, уставившись в пол.
Гор решил по возможности не разговаривать и не привлекать к себе внимание странного человека. Неприятно, что его посадили в один кузов с умалишённым. Свидетелей ведь не садят рядом с подозреваемыми, разве нет?
Но ничего, главное ему поскорее освободиться. Вот даст он показания, его отпустят, и он вернётся домой. Сразу же – бегом! Нельзя задерживаться, а то жена начнёт волноваться. А волноваться ей нельзя, она же болеет. Ей нужен покой, и он ей покой обеспечит. Никто её не потревожит.
Грузовик остановился минут через двадцать езды. Один из полицейских распахнул дверцы и, ткнув в сторону Гора пистолетом, приказал:
– Выходи.
Недоумевая, тот спрыгнул на землю. Огляделся – деревянный забор впереди, справа заводь, налево уходит узкий переулок. Гор сообразил, что они гдето на берегу Кранзы, возможно, даже неподалёку от порта. Раньше он бы сориентировался по портовым кранам, которые в ясную погоду было видать издалека, но теперь всему мешал треклятый дым.
Второй задержанный, не переставая бормотать себе что-то под нос, тоже выпрыгнул из машины и, не глядя, куда-то побрёл.
– Стой! – прикрикнул на него коп. – Вон туда, к забору!
Мужчина послушался, а у Гора в голове словно что-то щёлкнуло. Глухой переулок, окраина, забор – здесь, по-видимому, должен был закончиться его земной путь. Чего допустить было никак нельзя, ведь кто, в таком случае, будет ухаживать за Найей?
Страх ударил по сердцу всплеском адреналина, отчего Гор даже пошатнулся.
А в следующее мгновение, не понимая толком, что и как он делает, Гор бросился на полисмена, не обращая внимания на пистолет.
Коп не успел среагировать. Грянул выстрел, но пуля ушла в сторону, а Гор уже набросился на синий мундир, ударил его головой в лицо, толкнул плечом и повалил. Рухнул на него сверху, коленом прижав правую руку к земле. Второй полисмен, появившись из-за машины, наставил было пистолет на Гора, но тут подоспел сумасшедший мужичок. Завязалась нелепая свалка, в которой две пары крутились в пыли, пытаясь завладеть оружием.
Гор не мог победить полисмена, будучи скован наручниками, поэтому, как только ему выпал шанс, он вцепился зубами в горло врага, сжимая челюсти изо всех сил. Рот наполнился кровью, коп закричал, а Гор только поудобнее схватился зубами и сжал их сильнее, раздирая плоть. Грохнули выстрелы – это перепуганный полисмен палил куда-то в сторону, не в силах высвободить руку.
Вслед за выстрелами зазвучали щелчки разряженного пистолета. Реже и реже, а потом они вдруг прекратились. Гор приподнялся и всмотрелся в остекленевшие глаза копа, после чего обернулся, чтобы посмотреть на второго. Тот всё ещё боролся с сумасшедшим соседом Гора по кузову.
Вмешаться или нет? Раздумывал Гор недолго – зачем ему новые проблемы?
Содрав с пояса мёртвого полисмена ключи от наручников, он припустил по переулку. А когда добежал до угла приземистого промышленного здания, услышал за спиной три выстрела. Оглядываться он не стал.
Дочь Выезд был закрыт для неё так же, как и для остальных. Учить в опустевших школах стало некого, а бар отца запечатали копы. И навряд ли она сможет добиться прав на этот бар – закон из города бежал вместе с самыми умными жителями. А получи она бар – что стала бы делать? Продавать выпивку харкающим кровью посетителям, которых день ото дня становилось всё меньше? Конец у этой истории был бы более чем предсказуемым.
Поэтому Ильма решила бежать из города. Нарушить закон учительнице литературы не так-то просто, и дело не только в моральных принципах – не хватало ни денег, ни нужных связей. Деньги были у отца, но до них ещё нужно было добраться, а пока в баре копы, пытаться это сделать бесполезно. Единственный козырь, что был ей доступен – её внешность.
Высокая, изящная, с длинными каштановыми волосами, собранными в толстую косу и ещё более длинными ногами, она привлекала мужчин с пятнадцати лет, что порождало много проблем. К двадцати трём годам её уже трижды пытались изнасиловать – к счастью, безуспешно. Две из трёх этих попыток пришлись на последние месяцы, на период после Катастрофы. Многие озверели в приближении смерти – многие, но не все. Находились порой и добрые люди. Один из таких, учитель географии, Эрнесто Круст, безответно влюблённый в Ильму с первого дня её работы в школе (о чём она, как и любая неглупая женщина, быстро догадалась), сразу после Катастрофы предложил ей бежать из города. Она отказалась – то ли из-за отца, то ли из-за нежелания быть обязанной влюблённому в неё мужчине.
Теперь же, за неимением других вариантов, она готова была рискнуть.
Кашель, пусть пока и без крови, всё чаще беспокоил её, и она не хотела ждать худшего.
Эрнесто открыл дверь почти сразу, как она постучала.
– Привет! – улыбнулся он, удивлённый и обрадованный.
– Привет, – кивнула Ильма. – Можно мне войти?
– Конечно, конечно! – Эрнесто посторонился, впуская девушку.
Квартира учителя географии была пустой, если не считать заправленной кровати, стола, стула и нескольких чемоданов.
– У тебя так… пусто, – удивилась Ильма.
– Это только сейчас! – поспешил заверить её Эрнесто. – Я продал всё, что не смогу увезти, а что смогу… Вот.
Он указал на чемоданы. Ильма кивнула и перешла к сути:
– Значит, всё же уезжаешь?
– Да… – Эрнесто оглянулся на дверь, словно боясь, что их подслушивают. – Я же говорил, оставаться здесь бессмысленно. Да, я помню! Ты говорила, что это опасно, да, но посмотри вокруг! Разве не опасно жить здесь?
Вдыхать этот… ну, дым?
– Вообще-то я… – Ильма прокашлялась. – Я бы хотела ехать с тобой.
Эрнесто замер, раскрыв рот.
– Ты серьёзно? – шёпотом спросил он через секунду. – Ты же сама говорила…
– Я помню! – отрезала Ильма и, поняв, что нагрубила коллеге, смягчилась:
– Прости. У меня сегодня убили отца.
– Боже правый… Прости пожалуйста, Ильма, я не знал. Могу я чем-то?..
– Можешь. Помоги мне убраться из города.
– Конечно! Конечно, да… Только вот… – Эрнесто заломил руки и стал ходить взад-вперёд.
– Уже поздно, да?
– Нет! Нет, ни в коем случае! Просто… Сделать теперь это будет труднее, чем раньше. Видишь ли, места… Они все уже распроданы. Надо будет давать большую цену… Но ничего! Мы решим, мы всё решим!
Ильма смотрела на Эрнесто со смесью жалости и отвращения. Полагаться на такого мужчину ей совсем не хотелось – он и за себя-то едва мог постоять, а уж заботы о женщине для него наверняка были чем-то запредельным. Мужчины такого толка ей в принципе никогда не нравились.
Слабые, нерешительные, слишком эмоциональные, не собранные – для неё это всё были женщины в брюках, а вовсе не представители сильного пола.
– Вот только… – бормотал тем временем Эрнесто. – Только с деньгами может выйти проблема… Видишь ли, – он посмотрел Ильме в глаза и тут же отвёл взгляд, – нам нужно много денег. Как можно больше. Я возьму всё, что у меня есть, но я не уверен, что этого хватит.
– У меня нет денег, – хмуро ответила Ильма. – Разве что у отца…
– Но разве ты не сказала, что твоего отца… Как бы это сказать… Ну, ты понимаешь…
– Убили? Да, убили. А его бар сейчас, наверное, разграблен копами. Но я почти уверена, что они не всё нашли.
– У него было что-то спрятано?
– Да, у него был тайник. Мне нужно проверить его.
Ильма рассказывала это, совершенно уверенная, что такой подкаблучник, как Эрнесто, не станет помехой. Он не попытается её ограбить, убить или изнасиловать – для всего этого у него кишка была тонка.
– Тогда нам нужно сходить, проверить, – закивал Эрнесто.
– Позже. Сейчас там копы, осматривают имущество, запечатывают дом. Я подожду ночи и проберусь в бар. А ты, пожалуй, поможешь мне.
– Конечно, конечно! Всё, что угодно! А… А что надо будет делать?
– Для начала ты проводишь меня до бара. Я же девушка, в конце-то концов.
А там уже видно будет.
Выходить ночью на улицу было ещё опаснее, чем днём. Большая часть фонарей уже давно не работала, а в кромешной тьме легко было и заблудиться. И, словно этого мало, в тёмное время суток люди зверели сильнее. Многие решались на отвратительные, низкие поступки только после того, как сядет Солнце. Может, дело было в том, что ночью даже полиция держалась от улиц подальше, а может, дело было в иллюзорном ощущении невидимости.
Вот и теперь Ильма яростно отбивалась от насильника, повалившего её на землю, пока Эрнесто в ступоре стоял в стороне.
– Помоги! Помоги! – кричала девушка, но Эрнесто только сильнее побледнел. – Да помоги же, чёрт бы тебя побрал!
Наконец, учитель взял себя в руки, подбежал к нападавшему, расстёгивавшему ремень, схватил его за шиворот и поволок от Ильмы. Тот, не обращавший до того внимания на крики девушки, на мгновение растерялся, но после осознал, что происходит, извернулся, чтобы ударить Эрнесто локтем в живот и, пока тот задыхался, скрылся в дыму.
– Ты в порядке? – спросил учитель географии, отдышавшись.
– В порядке. Но в следующий раз реагируй побыстрее.
– Прости, я…
– Всё, проехали. Пойдём скорее.
Жёлто-чёрных лент, как раньше, никто уже на местах преступления не оставлял. Во-первых, с учётом возросшего числа преступлений, запасы ленты быстро стали подходить к концу, а новых поставок не было. А вовторых, как показал опыт, нет места более привлекательного для мародёра, чем опечатанное место преступления. Все знали, что у полиции нет ресурсов, чтобы следить за каждым, а потому дома без хозяев тут же грабили.