Горный узел, обрамляющий Гурумды с северо-востока, очень красив, резок и причудлив. Склоны его круты, гребни зубчаты. На Восточном Памире такой резкий рельеф редкость. Залезть на эти горы если не невозможно, то очень трудно.
Через несколько дней работы на Гурумды мы заметили вдалеке фигуру всадника. Он сначала долго смотрел на нас в бинокль издали, что в те времена было далеко не лишней предосторожностью, и только потом подъехал к нам. Это оказался известный геолог Сергей Иванович Клунников.
— Здравствуйте, — сказал он, подъезжая.
— Здравствуйте.
— Вы кто? Барановская экспедиция?
— Барановская. И из вашей землянки. Вы — Клунников!
— Клунников! — ответствовал приезжий с некоторым удовольствием. — А вы как это определили?
— По росту и по весу, — отвечал я, ибо приезжий был человеком рослым и могучим.
Затем он замолк и надолго. Он час сидел молча, потом так же молча обедал, и я к нему не приставал. После того как Клунников молча проглотил три миски супа, он молчал еще полчаса, а потом сказал:
— Не могу найти. — И после паузы: — Второй год не могу.
— А что вы ищете?
— Капище.
— Что?!
— Капище! Где-то здесь есть капище! Видимо, еще языческое. Мне про него два человека сказали. Каждый по глубокому секрету. Киргизы, старики. И оба описали его совершенно одинаково, а живут один — на Койтезеке, а другой — на Каракуле, то есть в разных концах Памира. И оба мои старые приятели. Обоим я кое-какие услуги оказывал. Значит, не врут.
— И что же они говорят?
— Говорят, что где-то в этом районе в закрытой со всех сторон котловинке есть каменные фигуры, каменные идолы. Источник есть небольшой и, главное, куча приношений. Говорят, и всякие древние приношения, и даже советские монеты.
Из дальнейших расспросов я понял, что здесь, на Памире, где-то есть капище древних богов, и не мусульманских, а древних, то есть языческих.
Я тогда впервые услыхал от Клунникова об этом капище. Киргиз Карабай, работавший с нами в том же году, тоже рассказывал мне об этом капище, о богах и о приношениях и о том, что найти капище невозможно. Позже Клунников говорил мне, что он видел издалека это капище. Издалека — но видел. И вот совсем недавно, уже в семьдесят четвертом году, один сотрудник Памирского биологического института сообщил мне, что он слышал об этом капище от кого-то из жителей Восточного Памира сейчас. Вообще старые легенды на Памире можно услышать теперь только от киргизов, древних обитателей этих мест. Но их на Памире сейчас очень мало. Сейчас там больше алайских киргизов, пришедших на Памир недавно.
Значит, и поныне бродит эта легенда. А может, и не легенда?
Клунников уехал на следующее утро, сказав, что мы еще встретимся, так как он будет продолжать работы в том же районе, что и мы. И правда, мы встретились с ним не единожды.
Архары
Следующий лагерь, который мы разбили выше по Гурумды, оказался очень удачным, был хороший лужок — кормить лошадей, ключ, чтобы пить, и терескен, чтобы жечь костер.
Архаров здесь было кругом еще больше. Их было столько, что я сначала глазам своим не поверил. Когда на пути к этому лагерю мы быстро вывернулись из-за одной скалы, то напоролись на целый косяк архаров, мчавшихся нам навстречу. Увидев нас, они остановились, долго и недоуменно смотрели на нас, затем точно по команде рванулись с места и, описав дугу, стали уходить на склон. Они неслись, неслись, затем внезапно остановились, повернули головы, постояли, посмотрели на нас, опять рванулись и ушли за перевал. Архары всегда так: удирают, потом станут и смотрят, потом опять скачут дальше.
Произошло все это мгновенно, и долина сразу опустела. И только после того, как они исчезли, стало заметно, до чего же много их было.
Архары жили здесь в таком количестве, что разрушали растительный покров и местами даже вызывали развевание песков. Лужок, на котором мы остановились, как и трава на склонах вокруг, был сильно потравлен, как на хорошем скотопрогоне. Песчаные холмы в долине, покрытые редкими стеблями жесткого злака кияка и пустынной осоки, были вытоптаны, и местами песок трогался. Ветер начал его развевать, и кое-где появились небольшие барханчики.
В те дни, когда я только начинал работать на Памире, я единственный раз в жизни видел картину нетронутой природы со всем ее растительным и животным миром. Сейчас, к сожалению, поголовье архаров непрерывно сокращается. Уменьшается и их влияние на растительный покров.
Некоторые исследователи, в том числе известный географ академик Л. С. Берг, считали, что развеянные пески большинства пустынь — дело рук недальновидного человека. Это он истребил кустарники и, неумеренно выпасая скот, привел к тому, что стронулись с места пески в пустыне Такламакан в Центральной Азии. А стронувшись и превратившись в барханы, они стали засыпать поля и города. Человек со своими стадами привел в движение и пески Каракумов, и других песчаных пустынь. Так считал Берг.
А когда мне на Гурумды в середине тридцатых годов единственный раз в жизни удалось подсмотреть мир, каким он был до появления человека с огнестрельным оружием, я увидел, что архары здесь делали то же самое, что делал человек, без меры выпасая свои стада. Копыта диких архаров, оказывается, не хуже копыт домашних баранов приводили к образованию барханов.
Чтобы понять, какую роль дикие животные могут играть в образовании барханов, нужно видеть такие редкие уголки природы, где их стада хотя бы отдаленно приближаются по своим размерам к стадам, которые паслись там до появления человека. «Несмотря на все свое бесплодие и неблагоприятные климатические условия, пустыни Северного Тибета чрезвычайно богаты живой жизнью. Не видевшим собственными глазами невозможно поверить, чтобы в этих обиженных природой местностях могло существовать такое громадное количество зверей, скопляющихся иногда в тысячные стада». Так писал об одном из таких нетронутых уголков природы Пржевальский. В другом месте он говорит, что дикие яки — «самки, молодые самцы и телята скапливаются в огромные стада по нескольку сот, иногда даже до тысячи экземпляров». Несомненно, что подобное скопление копытных оказывает на растительность большое влияние, аналогичное влиянию стад домашних животных. «Береговые степи, — писал Пржевальский о берегах озера Кукунор, — отливали желтым цветом иссохшей травы, часто совершенно выбитой куланами, дзеренами и тангутским скотом». В этой цитате любопытно, что влияние домашних животных в таком животноводческом районе, каковым являются окрестности озера Кукунор, поставлено все же после влияния диких.
В 1935 году район Гурумды и озера Салангур на Памире был еще так населен архарами, что в некоторых долинах их стада производили впечатление больших гуртов домашнего скота. Тут воздействие архаров на растительный покров, видимо, приближалось к тому, какое они оказывали до появления здесь человека. Излюбленные дорожки архаров из долины в долину были похожи на скотопрогоны. Площади песков в одной из долин были совершенно истоптаны, пески развевались. А между тем впоследствии, когда архары были выбиты, а домашнего скота стало больше, эти развевающиеся пески стали зарастать.
Какие же выводы можно сделать из этих наблюдений? Главный вывод тот, что в возникновении пустынь повинен, видимо, не только человек. Известный путешественник Г. Е. Грум-Гржимайло утверждал во многих своих работах, что в исторический период в Центральной Азии увеличивались площади пустынь и гибли пастбища не только вследствие деятельности человека, но и из-за изменений климата.
Многие ученые описывают, как когда-то волны азиатских кочевников захлестывали одна за другой Европу. Была волна гуннов, волна татаро-монголов. Что же заставляло кочевников покидать Центральную Азию и двигаться на Европу? Кто знает? Может быть, причиной этих движений были климатические изменения, происходившие совсем недавно, еще на памяти человека?
В Европе ледниковый период миновал давно, в Западной Сибири позже, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке еще позже, а на Аляске, по мнению американских исследователей, он закончился всего три — пять тысяч лет назад. Вот некоторые ученые и думают, что еще сравнительно недавно на Дальнем Востоке, в Восточной Сибири и в Центральной Азии были совсем другие климатические условия, чем сейчас, и что предки североамериканских индейцев, четырнадцать — пятнадцать тысяч лет назад пришедшие в Америку через Берингов пролив и Берингово море, не приплыли туда, а перешли пешком через замерзший Берингов пролив или по бывшему там перешейку. Что еще недавно в горах Монголии и Центральной Азии ледников было больше, но с их сокращением, гонимые ухудшением пастбищ, скотоводы кидались искать новые пастбища, и тогда новая кочевая волна затопляла Причерноморье, степи Венгрии, уходила в Центральную Европу.
Поэтому все-таки думается, что не только человек причина образования пустынь, таких, как Каракумы, Такламакан и другие, как считал Берг. Да, конечно, какие-то участки пустынь возникли вследствие истребления пустынных кустарников или перевыпасов. Но в образовании пустынь участвовал и климат. Пустыни прежде всего дети засухи, жары и суховеев, дети зноя. Они не могли появиться лишь в результате истребления кустарников и неумеренного выпаса домашнего скота. Ведь и до появления человека с его стадами растительность в степях и в горах имела своего потребителя. Огромные стада бизонов в прериях Америки, сайгаков, джейранов и куланов в степях Старого Света — это все потребители травы. Когда не было человека, все эти травоядные поддерживали равновесие в природе, питаясь, уничтожая траву. А если случался перевыпас — пески начинали развеваться и надолго превращались в движущиеся барханные пески. И тогда животных становилось меньше, опять разрасталась трава — и опять останавливались барханы.
…Вот о чем я думал, сидя у палатки, глядя на бесконечные стада архаров.
Потанда
Следующий наш лагерь был неудачный: терескен для костра был, и лужок для лошадей был, а воды не было. Переночевав без ужина, а утром обойдясь без чая, мы рано завьючились и на непоеных лошадях ушли к Джартыгумбезу.